Чупакабра - Екатерина Бальсина

— О, где я только не был, — с напускной важностью ответил я, впервые с благодарностью поминая белошерстого с черноклоким, поскольку мне было что рассказать о наших приключениях.

Крада слушала меня так внимательно, что я чувствовал себя на седьмом небе от счастья. Когда любимая самочка с восторгом заглядывает вам в глаза, когда непритворно ахает от ужаса и восхищения, когда прикасается своей изящной лапкой — что еще нужно молодому влюбленному чупакабре, чтобы ощутить себя настоящим самцом? Лично я готов быть влезть на верхушку самого высокого дерева, чтобы прокричать оттуда о своей любви. Я так увлекся рассказом, что даже вскочил на лапы и попытался изобразить парочку особенно забавных и интересных моментов и, судя по веселому хихиканью Крады, мне удалось произвести на нее впечатление.

Когда я окончательно выдохся, а заодно добрался в своей истории до прибытия сюда, над полянкой вовсю светила луна. Крада поднялась, неспешно потянулась, заставив мое сердце учащенно забиться, и томно произнесла:

— Не хочешь прогуляться в лунном свете?

Я только кивнул, онемев от счастья. Сплетя хвосты и прижимаясь боками друг к другу, мы неторопливо удалились в лесную чащу.

Когда высохли слезы и поутихли восторги, Пинмарин обиженно протянул:

— Ну с Тилли все понятно, он теперь человек семейный и ему не до развлечений. А почему мне-то нельзя отдаться в руки твоих верноподданных?

Амальтонеппа как-то странно усмехнулась.

— Потому что для тебя, мой дорогой Весельчак, мы ждем особую гостью. Через несколько дней она прибудет с одного из соседних островов. Ты сможешь подождать несколько дней?

— Ну я даже не знаю, — с изрядной долей сомнения пробурчал Пин, однако Тиллирет видел, что тот польщен. Хотя на его месте Бродяга бы насторожился — что это еще за особая гостья? — Ладно, подожду, ты меня заинтриговала. А что насчет нашего задания? Где изумруд?

— Понятия не имею, — отмахнулась от него как от назойливой мухи Амальтонеппа. — Кажется, сразу после доставки его спрятали в старом заброшенном храме на дальнем острове. Я на днях отправлю своих девочек разузнать об этом.

— Как же так? — попенял Тиллирет. — Вам доставили такую драгоценную вещь, а вы даже не знаете, где она?

— Милый мой, — с нажимом произнесла верховная друидка. — Это для вас все эти стекляшки-побрякушки имеют ценность. Для нас важнее живая природа вокруг. Поэтому когда двести с лишним лет назад мы прибыли на эти острова, то нас больше интересовала местная растительность, а не зеленые булыжники. Все ненужное нам барахло мы убирали в своеобразные хранилища, вроде того же заброшенного храма. А что с ними стало потом, лично мне абсолютно не интересно.

Пин задумался.

— То есть, получается, что вы сваливали в одну кучу хлам и драгоценности?

— Что-то вроде того, — согласилась Амальтонеппа.

У мага зажегся в глазах расчетливый огонек.

— Тилли, мы обязательно должны посетить этот заброшенный храм. Чует моя дряхлая печень, что там скрыты несметные сокровища. Мы станем богачами, дружище! Представляешь, я до конца своей жизни буду обеспечен вином и женщинами!

И только Тиллирет заметил насмешливую улыбку, проскользнувшую при этих словах по губам верховной друидки.

…И мы гуляли под луной, и играли в прятки в густой подстилке леса, где ковром сплелись лианы и дурманящие разум цветы, и просто носились друг за другом, пока оба не упали без сил. А потом Крада показала мне свое любимое место, где с высокого обрыва было видно все далеко вокруг. И я еще никогда не был так счастлив, как в эту лунную ночь.

А затем мы вернулись на поляну, и человеческие самки до отвала накормили нас свежим мясом. И Крада все старалась подпихнуть мне куски посвежее, переживая за мои торчащие ребра.

Ночь подходила к концу, и мне было немного жаль, что эти чудные мгновенья скоро закончатся. А белошерстого с черноклоким все не было и не было, и от этого на сияющее в моей груди солнце медленно наползала черная-пречерная туча. Дождавшись, пока Крада задремлет, я осторожно поднялся и решительно направился на поиски хозяина с его бестолковым приятелем.

Пинмарин наконец угомонился и тихо задремал в своем уголке, а Сиреннтеппа отправилась домой, пообещав снова придти на следующий день. Тиллирет и Амальтонеппа остались практически наедине, если не считать фальшиво храпящего неподалеку Пина, и старый маг неожиданно почувствовал смущение. Судя по тому, как нервно хрустела пальцами друидка, она тоже была растеряна и смущена.

Оконфузиться магу не позволил знакомый голос.

— Ну и где это вы пропадаете? Я себе места уже не нахожу от беспокойства.

Пин в углу разочарованно вздохнул, поняв, что стать свидетелем любовной сцены ему сегодня не удастся, и задремал уже по-настоящему. А Тиллирет повернулся к взъерошенному чупакабре с виноватым выражением лица.

— Прости, Бес, здесь столько всего произошло, что я совершенно позабыл о тебе.

Зверь обиженно засопел.

— Какая ты милашка, — вмешалась в беседу Амальтонеппа. — Ты из рода имперских чупакабр? Дай-ка я на тебя повнимательней посмотрю.

— Ты что-то знаешь про чупакабр? — удивился Тиллирет.

— Еще бы я про них не знала, — фыркнула женщина. — К твоему сведению, это наши любимые питомцы. Здесь у каждой друидки есть свой ручной чупакабра.

Тиллирет все же сумел поймать вставную челюсть в последний момент, а верховная друидка тактично сделала вид, что ничего не заметила.

— Ты… не могла бы рассказать поподробнее? — жалостливо попросил маг. Он тут, понимаешь, мучался, пытался описать повадки диковинного и неизученного зверя, а оказывается, что зверь не такой уж диковинный и неизученный.

— Да что там рассказывать? — Амальтонеппа пожала плечами. — Мы завезли их к вам из Друидии, как раз перед тем, как наш остров ушел на дно мирового океана. Когда люди начали возвращаться на континент, несколько зверей умудрились пробраться на корабли и уплыть в Империю. Там они прижились, расплодились и сейчас перед нами стоит один из потомков тех чупакабр.

"Теперь я понимаю, откуда в нашем роду такая страсть к приключениям и путешествиям", — мрачно подумал я. Тем временем женщина почесывала меня за ушком и делала это настолько естественно, что даже не хотелось отдернуть голову, хотя я и не люблю, когда меня трогают незнакомые человеки.

— Ну и как тебе на исторической родине? — шутливо спросила меня женщина.

Перед глазами всплыла очаровательная мордочка Крады, и я в блаженстве закатил глаза.

Тиллирет чувствовал себя оскорбленным и обманутым. Он как дурак потратил столько времени, пытаясь написать свою книгу, а всего-то и нужно было обратиться к старой знакомой и задать ей пару вопросов. Все это он и произнес вслух полным негодования голосом.