Блог «Серп и молот» 2017–2018 - Петр Григорьевич Балаев

Вот что пишет Елена Анатольевна. После того, как Берия на личном самолете с десантом грузинов и сыном впридачу прилетел в Тбилиси:

«Серго Берия был в курсе всего, что происходило в штабе, — его радиостанция находилась в соседней комнате, он шифровал и передавал в Москву донесения, ну и, конечно, все видел и слышал. Так что рассказывал о происходившем не со слов отца, а по собственным впечатлениям. Думаю, лучше просто дать ему слово, как свидетелю.»

Нормальный свидетель. Ладно, почитаем, что Прудникова взяла у этого свидетеля:

«Еще в Москве отец договорился со Сталиным, что части, которые в свое время были направлены в Иран, в противовес англичанам (сразу же после начала войны Черчилль предложил ввести для защиты Кавказа английские войска. Сталин отказался, объяснив на Политбюро свою позицию так: „Мы их потом оттуда не выведем“. Тогда же две армии, дислоцированные ранее на Кавказе, были по его приказу введены в сопредельный Иран), будут возвращены в Союз и использованы для обороны Кавказа. Отдельные противотанковые мобильные соединения из состава „иранских“ частей должны были прибыть на место дней через десять, но это время надо было продержаться. Сил же для настоящей обороны, повторяю, было явно мало.

Первоочередной задачей отец считал закрытие перевалов. Их сразу же перекрыли пограничные части и горнострелковая дивизия. Привлекли альпинистов-студентов Института физкультуры. Словом, какой-то заслон врагу был, наконец, поставлен…»

Ну настоящий полководец! Дальше в том же духе:

«Фронтовики отлично помнят, что немцы всегда работали по шаблону: прежде чем какое-то подразделение выдвигалось вперед, непременно впереди шла армейская разведка. В ее состав входило несколько старших офицеров — артиллерист, сапер, танкист, летчик. Кроме них, радист и, конечно же, охранение. Так было и здесь. Ни одна танковая колонна не выдвигалась без тщательной разведки, поддерживающей связь с воздухом. Как только намечался контакт с противником, охранение вступало в бой, а затем уже подходили танки.

Решили шаблонные действия противника использовать. Всего за сутки было устроено в местах вероятного продвижения гитлеровцев около 500 засад. Принцип их действия в дальнейшем был такой. Метров за 100–150 офицерская разведка выбивалась, а без нее немцы вперед не шли. В те дни удалось человек 30 из состава таких групп взять в плен. Всего, насколько помню, таким образом армия Клейста потеряла до двух с половиной тысяч офицеров. Мы же выиграли дней пять-шесть.

Лишь оправившись от растерянности, немецкое командование пустило танки. Но было уже поздно — начали подходить некоторые части, выведенные из Ирана, в этот район были переброшены несколько десятков танков, полученных от англичан.

Численный перевес все еще оставался за противником, но темп наступления был сорван. Немцы завязли в боях и только под Моздоком потеряли сотню машин.

Все эти две недели, пока немцы не были остановлены и обстановка не стабилизировалась, отец находился там. И лишь когда убедился, что оборона надежна, уехал в Новороссийск. Впоследствии Северо-Кавказскую группу войск во главе с заместителем отца генералом Масленниковым немцы немного потеснили, но до Владикавказа, как планировали, так и не дошли.»

Ни дать, ни взять — витязь в тигровой шкуре в описании тигренка. Но это еще не всё, чему был свидетелем Сирожа Берия. Есть еще такое:

«Что касается волкогоновских „репрессий“, то о них Серго Берия тоже упоминает. Кое-кто был „репрессирован“ — правда, не расстрелян, а всего лишь лишился должности. Речь идет о командовании Южного фронта, который к тому времени находился в критической ситуации.

„Штаб фронта полностью утратил управление войсками и был деморализован, — пишет он. — По согласованию со Ставкой и ГКО отец тут же освободил от должности командующего фронтом Семена Буденного и члена Военного совета Лазаря Кагановича, еще целый ряд людей, повинных в развале обороны…

Я видел Буденного, находящегося, как мне показалось, в состоянии прострации. Когда отец приехал к нему, тот начал убеждать: „Незачем эти мандариновые рощи защищать, надо уходить!“ Отец, хотя и знал, что как военачальник представлял собой маршал Буденный, был поражен. Командующий фронтом не мог внятно объяснить, где какие части находятся, кто ими командует. Когда он докладывал отцу об обстановке, тот сразу понял, что больше говорить не о чем. Прервав разговор, отец начал вызывать к себе командиров всех рангов и выяснять, что же там происходит в действительности.

На моих глазах делали карту боевых действий, а маршал Буденный сидел в сторонке с отсутствующим взглядом. Мне показалось, что он вообще толком не понимает, о чем идет речь…“.»

Хорошего свидетеля Елена Анатольевна нашла? И смотрите, как она этому свидетелю доверяет безоглядно. Но есть одна «маленькая» проблемка. Книжка Прудниковой называется «Берия — последний рыцарь Сталина». Но Серго Берия, свидетельству которого доверяет Прудникова, так же утверждал, что если бы Сталин не умер так вовремя, то его папаша был бы покоцан, как самец селедки на форшмак. Не очень бережно Сталин к своим рыцарям относился?! Но именно это свидетельство Сирожи о планах Сталина пошинковать Берию Прудникова почему-то в книге не упоминает.

Зато, она вполне доверяет дерьму, которое Сирожа вылили на Семена Михайловича Буденного. Странная манера: чему хочу — верю, чему хочу — нет.

А вот Семен Михайлович Буденный никогда ни единого плохого слова в адрес Сталина не сказал. За это его обгадила вся литературная перестроечная шваль. А Прудникова, повторив клевету С. Берия, продолжила «славное» дело перестройщиков.

Но почему-то пропустила вполне доступное свидетельство самого Семена Михайловича о событиях тех дней и о роли в них Берии…

Мы можем много, почти бесконечно, спорить о том, какими