Первый после бога - Михаил Ахманов

– Теперь сила на моей стороне, – произнес Питер Шелтон. – Мне чудится, я слышу слабый стук в карете… Сойдите с коня, Сармиенто, и откройте дверь. Я хочу познакомиться с вашей прелестной вдовушкой.

– Нет! Никогда! – выкрикнул метис, но Смарт и Нельсон, повинуясь кивку капитана, стащили его с лошади и отобрали пистолеты, а Пим отворил дверцу возка и помог выбраться даме. Кисти ее рук были связаны, нижняя половина лица обмотана шарфом, и она, вероятно, не могла позвать на помощь. Но ее глаза сверкали, словно у разъяренной львицы.

Капитан усмехнулся:

– Вы своеобразно выражаете любовь, дон Сармиенто… Пим, развяжи ее.

– Вы не понимаете! – выкрикнул метис, сжимая кулаки. – Вы ничего не понимаете, капитан! Я люблю ее, а она любит меня! Меня, и никого иного!

– Он лжет, – выплюнув кляп, хрипло промолвила пленница. Женщина выпрямилась, отбросила назад волосы, и ее голос вдруг стал звонким и обрел силу: – Ты был лгуном в детстве, Антонио, и ты лжешь сейчас! Я никогда не любила тебя! А теперь, когда ты ворвался в мой дом, когда посмел меня связать, я тебя ненавижу!

Шелтон глядел на нее в полном остолбенении. Не потому, что она была высока, стройна и поразительно красива, не потому, что гнев красил ее еще больше; нет, причина была другая! Перед ним стояла его бабка Исабель Сольяно – такой, какой, наверное, она была в молодости, лет в двадцать или двадцать пять. Сходство, с поправкой на возраст, казалось поразительным: те же яркие карие глаза, изящный носик, темные, чуть вьющиеся волосы, тот же рисунок рта и скул, тот же голос, те же жесты – и, кажется, тот же нрав. Когда донья Исабель гневалась, не стоило попадаться ей под руку.

Справившись с первым ошеломлением, капитан шагнул к пленнице и спросил:

– Ваше имя, сеньора?

– Соледад Мария Исабель де Орельяна, – произнесла она, гордо вскинув голову.

– Имя вашего покойного супруга меня не интересует. Как вас звали до замужества? Откуда происходит ваша семья? Может быть, из Картахены?

Тонкие брови сошлись, выдав ее удивление.

– Я из рода Сольяно, и наша семья прежде жила в Картахене. Но мой прадед перебрался в Перу, когда его дочь похитил какой-то проклятый разбойник… страдал, корил себя за это, не мог оставаться в том городе… Вы тоже разбойник, сеньор? И вы, как Антонио, тоже хотите сделать меня своей наложницей?

Питер Шелтон расхохотался.

– Только с вашего согласия, леди! Только так и не иначе! – Он стиснул рукоять тесака и повернулся к Сармиенто. – Я забираю эту женщину. Наш контракт расторгнут.

– Клянусь всеми святыми, я вам этого не позволю! – Побледнев, Сармиенто шагнул ближе к карете. – Признаюсь, я виноват, но лишь в том, что сеньора пожелала отправиться в Лиму, а я решил ее сопроводить… Но наш договор в силе, дон Шелтон! Вы получите свое золото! В той пещере, куда я вас отведу…

– Оставим в покое пещеры с золотом. То, что происходит здесь, – вопрос чести. Семейной чести, – уточнил капитан. – Я полагаю, вы, дон Сармиенто, намерены взять эту леди в жены?

– Да! Да! Тысячу раз – да!

Метис схватил молодую женщину за руку. Она попыталась вырваться – молча, со стиснутыми губами.

– На брак нужно согласие родственников, – сказал Шелтон, поглядывая, как Смарт и Нельсон тащат из кареты ларцы и сундучки. – Но отец леди уже в лучшем мире, и здесь только один ее родич и защитник – я, ее брат.

– Брат! Ха! – со злобой выкрикнул Сармиенто.

– Брат! – повторила Соледад и вырвала руку из пальцев метиса. – Но каким образом, сеньор?

Капитан поклонился:

– Питер Шелтон, внук того проклятого разбойника, который похитил Исабель Сольяно из Картахены. Прошло шестьдесят лет, и они оба давно лежат на кладбище в Порт-Ройяле… А я здесь, сеньора Соледад! И хоть наше родство не очень близкое, вам, похоже, не приходится выбирать.

Щеки молодой женщины порозовели, она стиснула руки перед грудью.

– Благодарю тебя, Дева Мария! Ты не оставила меня в беде! Послала помощь и утешение!

– Я твое утешение, Соледад! Я и только я! – хрипло выдохнул Сармиенто. – Я, потомок королей, а не этот английский выродок!

– Пистолеты у вас отобрали, но шпага осталась, – сказал Шелтон, освобождая тесак из ножен. – Мы быстро договоримся о том, кто утешит леди. Согласия на брак с вами я не даю. Вы скользкий тип, Сармиенто!

– Тогда умри, собака!

С обнаженной шпагой метис ринулся на Шелтона. Сталь зазвенела о сталь, клубы пыли взметнулись под ногами сражавшихся. Древняя дорога инков повидала многое: по ней мчались гонцы-скороходы, шли индейские армии, караваны лам везли зерно, шагали закованные в сталь конкистадоры. Перипетии их судеб были такими же причудливыми, как судьбы этих двух людей, внука английского пирата и потомка великого инки. Испанская кровь тоже текла в их жилах, но один ее ненавидел, другой вспоминал об этом лишь от случая к случаю.

Дон Сармиенто оказался опытным фехтовальщиком, и его боевая шпага была на ладонь длиннее клинка Питера. В юности капитана учили владеть благородным оружием, но дед этих уроков не поощрял, утверждая, что шпага – для джентльменов, а тесак и палаш – для мужчин. В той жизни, что предстояла Шелтону-младшему, широкое рубящее лезвие было много полезнее тонкого изящного клинка; им рубили тростник и ветки, обстругивали колья, рассекали канаты и туши быков и, разумеется, сносили головы. Владение этим тяжелым оружием требовало силы и выносливости, а приемы не походили на грациозный танец шпажистов итальянской и французской школ. У тесака было другое назначение, чем у шпаги: не доказать, кто лучше фехтует, а попросту убить. И как можно скорее.

Отразив пару атак Сармиенто, Питер начал теснить его к краю дороги, за карету – не хотелось убивать противника на глазах женщины. Но Соледад, стиснув руки, с застывшим лицом, шла за ними в нескольких шагах. Должно быть, не в первый раз мужчины сражались из-за этой красавицы, но Питер чувствовал, что зрелище схватки ее не привлекает. Кажется, она понимала, что стоит на развилке судьбы: прежняя жизнь кончилась, а что сулит новая, о том известно только Господу. Поистине ее грядущее висело на острие клинка!

Легкими движениями метис направлял шпагу то в сердце, то в шею, то в плечо Питера, тот отбивал выпады своим тяжелым тесаком. Возможно, была у Сармиенто мысль, что эти удары измотают противника, но он ошибался: вскоре его правая рука онемела, а Шелтон выглядел полным сил. Его клинок словно танцевал в воздухе; раз, другой, третий, острие разрезало рукав Сармиенто, превращая в клочья дорогую ткань. На лбу метиса выступила испарина, по предплечью струилась кровь, он жадно хватал ртом сухой горячий воздух. Споткнувшись о труп мертвого слуги, он едва не упал, но удержался, привалившись спиной к стенке кареты. На краткий миг взгляды противников встретились, и Шелтон вспомнил: если Уайнакаури обманет тебя, убей его!.. убей сразу, не размышляя, как, не раздумывая, убивают ядовитую уруту!..