Венецианские тайны. История, мифы, легенды, призраки, загадки и диковины в семи ночных прогулках - Альберто Тозо Феи

Черная рука

Все началось с того, что однажды на мраморном пороге одной из комнат господского этажа возникло пятно, недвусмысленно напоминающее отпечаток небольшой правой ладони. Эта изящная, словно бы женская ладонь появилась как горячее клеймо на разноцветной венецианской мозаике, хотя никто не чувствовал никакого запаха, который свидетельствовал бы о том, что пол нагревали. И удалить пятно или оттереть оказалось невозможно никакими моющими средствами.

Одновременно в палаццо стали происходить другие необъяснимые вещи. Например, одна из комнат оказалась наутро перевернута вверх дном, хотя дверь и окна всю ночь оставались заперты, и проведенное внутреннее расследование не выявило никаких следов взлома. И при этом, хотя все документы были разбросаны по полу, ни одного из них не пропало.

И наконец дело дошло до видений. Ранним утром уборщица увидела, повернувшись, мужскую фигуру, одетую во все черное, с белым воротником и головным убором в руках. Испугавшись, женщина позвала свою напарницу – и та как раз успела услышать глухой шум в запертой комнате и почувствовать, как потянуло холодком. То же видение посетило медиума, приглашенного, чтобы попытаться прояснить ситуацию: фигура в черном, возможно, священник, подошла к камину в той самой комнате, порог которой отметила рука, и, встав на колени, стала бросать невидимые документы в воображаемый огонь.

Кто эта фигура в черном, какой женщине принадлежит маленькая ручка, так и остается неизвестно. Можно лишь высказать некоторые предположения. В нескольких метрах от этого отпечатка небольшая мозаика на полу у главного входа напоминает о том, как сюда попал снаряд во время бомбардировок 1849 года. Существует ли связь между этим историческим событием и возможной насильственной смертью женщины? Пока что это одна из самых свежих неразгаданных тайн Венеции.

Вернитесь обратно к пересечению с калле Сант-Андреа (calle Sant’Andrea) и сверните на нее направо. Потом – налево, на салицаду дель Театро (salizada del Teatro), и снова налево, на калле Сан-Патерниан (calle San Paternian). Перейдя через одноименный мост, вы окажетесь теперь на кампо Манин (campo Manin). Открывающийся вашим глазам вид обширной пустой площади сильно отличается от того, что открылся бы пару веков назад. В глубине площади, там, где сейчас стоит современное здание банка Cassa di Risparmio di Venezia, можно было наслаждаться строгими классицистическими линиями здания Альдинской академии, основанной в 1494 году гуманистом и венецианским первопечатником Альдом Мануцием для подготовки к печати классических греческих, латинских, а также итальянских авторов. Академия собрала вокруг себя крупнейших гуманитариев того времени – Пьетро Бембо, Джироламо Фракасторо, Джован-Батисту Рамузио. Даже Эразм Роттердамский принимал участие в ее работе, готовя издание своей первой крупной книги – Adagia, сборника изречений и анекдотов, извлеченных из сочинений античных писателей, выпущенного Мануцием в 1508 году.

Но, по правде сказать, здание Академии должно было заслоняться от вашего взора другим сооружением, церковью Сан-Патерниан, и ее древнейшей пятиугольной колокольней, возведенной в 999 году несколькими венецианцами, удачно ускользнувшими из сарацинского рабства. Обратите внимание – у одного из углов наружного ограждения памятника Даниэле Манину, занимающего центр площади, лежит мраморная плита, на которой вычерчен план этой площади до реконструкции.

Что же касается Манина[106] – один из двоих вдохновителей венецианской революции 1848–1849 годов (вторым был Никколо Томмазео) жил в доме через канал. Под его председательством правительство Венето предприняло первую попытку объединить Италию. Она была потоплена Австро-Венгрией в крови. Италия стала единым государством в 1861 году. Но Венеции пришлось ждать еще пять лет, чтобы войти в его состав.

А еще стоит сказать, что Венеция оказалась первым городом в истории, подвергшимся бомбардировке с воздуха. Это случилось в том же 1849 году, когда полковник австро-венгерских войск Франц фон Ухациус (Franz von Uchatius) организовал атаку аэростатов. Цепочка запущенных баллонов должна была перелететь по ветру через позиции венецианцев и сбросить на город бомбы с «долгоиграющими» запалами – металлические шары, начиненные взрывающейся смесью, смолой, маслом и пятью сотнями пуль.

По счастью, расчеты оказались не совсем точны, и бомбы взорвались далеко от предполагаемых целей, не причинив никакого вреда, под веселые крики толпы, которая не только таким образом радовалась избавлению от опасности, но и приветствовала необыкновенное зрелище. Но веселье венецианцев оказалось недолговременным. С 29 июля по 22 августа, вплоть до капитуляции, город подвергался беспрерывному обстрелу. По нему было выпущено свыше двадцати трех тысяч артиллерийских снарядов.

Из тысяч мужественных борцов, покрывших себя славой в жестокие дни австрийской осады, стоит вспомнить Карло Камилло ди Рудио, аристократа из Беллуны, сражавшегося вместе со своим братом Акилле на баррикадах в лагуне. Позже он эмигрировал в Америку и, после некоторых перипетий (таких как участие в неудавшемся покушении на Наполеона III), вступил в Седьмой кавалерийский полк американского генерала Кастера. И оказался одним из немногих, кто выжил в битве при Литтл-Бигхорн[107].

Если встать лицом к памятнику Манину, справа от него открывается калле де ла Вида (calle de la Vida) или де ле Локанде (de le Locande), которая, после одного поворота налево, выводит на калле и корте Контарини дель Боволо (Contarini del Bovolo). И перед вами неожиданно открывается вид на один из самых восхитительных образчиков венецианской архитектуры – скáлу дель Бóволо (scala del Bòvolo). Bòvolo – венецианский аналог итальянского слова chiocciola, «улитка», и столь необычное прозвище, «лестница Улитки», большая наружная лестница палаццо Контарини получила за свою столь же необычную форму. Ее возвел в 1499 году Джованни Канди (или, по мнению других, Джорджо Спавенто). Как уверяют – выполняя прихоть заказчика, Пьетро Контарини, который непременно хотел въезжать к себе в спальню… на коне! С того времени эта ветвь фамилии так и зовется – Контарини-дель-Боволо, как и дворец, перед которым вы сейчас стоите.

Вернитесь теперь на калле де ла Вида о де ле Локанде и двигайтесь по ней направо, пока не дойдете до калле деи Фузери (calle dei Fuseri). На ней поверните направо и почти сразу налево, в сотопортего де ла Мальвазия (sotoportego de la Malvasia). Слово «мальвазия» нередко встречалось на венецианских улицах: так назывались лавки, в которых продавали привозное вино, в первую очередь – из Мальвазии, города в греческой Морее, откуда и пошло название сладкого вина. Эти винные лавки считались совсем наособицу: им запрещалось продавать местные вина и кушанья, иметь вывески и игральные карты для посетителей. Мальвазия подразделялась на сладкую (dolce), округлую (tonda) и изящную (garba). Во время процедуры выборов