Оранжевое лето - Яник Городецкий

Дэм ничего не сказал. Я обвел взглядом комнату.

— Ну… ты, в общем, устраивайся. Я пойду.

— Пойдешь?

— Да, пойду. В шкафу есть уголек и карандаши. Возьми, если хочешь, — сказал я, прекрасно видя, что Дэм не слушает меня.

— Пойдешь? — повторил Дэмиэн и посмотрел на меня, как-то нехорошо прищурясь. Я засомневался.

— А что?

— Ты же сказал, что не пойдешь.

— Ну мало ли что я сказал?

— Вот как? Так может, ты и мне все наврал?

Я всю жизнь был уравновешенным человеком, но ангельским терпением все-таки не обладал. Я кашлянул и посчитал до десяти, чтобы успокоиться. С Дэмом явно творилось что-то неладное.

— Я не наврал. Это называется святая ложь. Так надо, понимаешь?

— Надо? Пойду и расскажу ей все. Какая бы ни была, а ложь.

Я почесал подбородок и подошел к двери. Я распахнул ее и жестом пригласил Дэма выйти.

— Иди, — сказал я. — Расскажи. Дэмиэн, что с тобой, объясни? Сначала ты сам пытаешься мне помочь познакомиться с девушкой. Потом тебе это резко перестает нравиться и ты говоришь, что я тебя брошу, что ты мне не нужен, потому что с ней я провожу больше времени… Правильно я понял? Сейчас ты предъявляешь мне какие-то претензии по поводу моего вранья. Что такое? Вот такой уж я есть, понимаешь? Да, я много вру. А знаешь, Дэмиэн? Врут все. Врешь и ты. Например, на вопрос "как поживаешь?" ты ответишь — хорошо, верно? Это не обязательно будет так…

— Я прекрасно знаю, что люди врут. Но это совсем другое. Без этого можно было обойтись.

— То есть я должен сейчас побежать к Лин, броситься ей в ноги и слезно молить отпустить меня на вокзал?

— Ты должен остаться дома. Или не надо было говорить, что не пойдешь.

— Какой ты принципиальный, а? Хорошо. Я расскажу тебе, почему я так рвусь на этот вокзал. Я бы обошелся без него триста тысяч лет. Но сегодня Эван принес мне фотографию Аарона. А Лин сказала, что он подарит Эвану велосипед. Понимаешь, что меня задело? — я закрыл дверь и сел на пол. — То, что Аарон может купить велосипед, а я не могу. Он может все на свете. Эван его обожает. А я не могу ничего, и мне это надоело. Вот ты говоришь, я Лин понравился, а это все чушь. Это невозможно. И то, что она так тебе сказала тогда, вовсе не значит, что это правда.

— Это правда. Она бы не стала врать.

— Допустим. Все равно. Ты знаешь, что значит — понравился? Вот мне фонтан в парке тоже нравится. Да. И мороженое апельсиновое нравится. Вот это книжный шкаф мне нравится. Вот и я ей нравлюсь точно так же.

— Ты правда так думаешь?

— Я был бы счастлив думать иначе, но не могу.

— Почему нет?

— Потому что я могу сравнить себя с Аароном. Да ты знаешь… хоть с кем угодно, пусть и не с ним. С любым человеком. И выйдет, что любой даст мне сто очков вперед.

— Может быть, ей не нужно сто очков. Может, ей нужен ты.

— Так только в кино бывает. Ты очень наивный.

— Ты тоже.

— Да, я тоже. Но я еще и реалист.

— Тогда зачем тебе что-то доказывать ей? Зачем покупать велосипед? Неужели просто для Эвана?

— Нет. Не просто.

— Вот видишь. Значит, ты на что-то надеешься.

Я задумался. В словах Дэма было немало резона. Да, я надеялся. А надеяться вообще-то было не на что.

— А что же мне делать? — спросил я. — Не надеяться? Ничего больше не рисовать… Не покупать велосипед. Не приходить к Лин. Так надо?

Так и надо! Ты прекрасно знаешь, что так и надо…

— Нет, почему. Просто если ты так уверен, что ты ей на фиг сдался, то чего ты хочешь? Ты правда ничего не замечаешь?

— А что я должен заметить?

Дэмиэн махнул рукой.

— Подари ей наконец цветы, — вздохнул он. — Все, иди уже на свой вокзал. Я хочу спать…

Я переоделся и вышел. Всю ночь я думал, почему же Дэмиэн брякнул, что я могу жениться. Проще было поверить в то, что на меня с неба сейчас свалится миллион.

И вдруг я представил, как бы это все было. Вот мне лет тридцать… И Лин тоже. Мы с ней провожаем в школу нашего сына. Сына или дочку, это неважно. Эвану уже четырнадцать, он совсем взрослый, но и он тоже крутится рядом. Все такой же лохматый, только повыше… Мистер Меркьюри. А Дэмиэну девятнадцать, он уже студент. Наверняка студент какого-нибудь художественного колледжа. И все мы вместе, одна семья.

Я хотел засмеяться, но у меня почему-то не получилось. Нет, это было не смешно, хотя, конечно, слишком сентиментально. На вокзале я работал как-то отрешенно. Думал только об этом, больше ни о чем. Кто-то сунул мне в карман рубашки деньги, и я их даже не посчитал. Только потом уже, дома, я понял, что Дисон дал мне двести таиров. Этого было мало. А я был уже одержим идеей купить велосипед. Тогда я побежал к Шону, и только подбежав к крыльцу, понял, что звонить сейчас, среди глубокой ночи, не стоит. Я вообще не мог понять, что меня толкнуло бежать сюда немедленно. Будто что-то переключилось и замерло внутри. И эта картинка так и стояла перед глазами — картинка из семейного альбома не давала покоя. Я понял, что не засну. Мне до смерти захотелось помчаться к Лин. Просто до дрожи.

Почему я не остановился? Почему не подумал, как это будет выглядеть со стороны? Я не знал. Мне показалось на секунду, что если я не пойду к ней сейчас, то просто умру, и этой секунды хватило на то, чтобы решиться. Я не остановился даже у двери. Если бы я не потерял способность соображать, то наверняка остановился бы. Но рука сама потянулась к звонку. Потом уже я вспомнил, что провод наверняка сгорел, и постучал.

"Господи, что я делаю? — подумал я и замер. — Зачем?"

Я побежал с этой площадки вниз так же быстро, как и сюда. Дома я плюхнулся на диван и долго смотрел в потолок. Заснул я только под утро.

Дэмиэн разбудил меня в восемь тридцать.

— Боже, Дэм… Я сейчас помру, так хочется спать. Чего тебе надо?

— За цветами в зимний лес, — пошутил мальчишка. — Забыл?

— Почему обязательно… — я посмотрел на часы, — в половине девятого?

— Потому что потом будет некогда. Нам еще велосипед нужен, ведь так?

При слове "велосипед" весь сон с меня как рукой сняло.

— У меня денег нет.

— Но ведь я тоже буду дарить Эвану подарок. Купим вместе. У тебя сколько денег?

— Девятьсот. Но тогда нам нужен Эван.

— Не нужен нам Эван. Я прекрасно знаю, что за велосипед он хочет. Мы вчера в "Детском мире" были, он мне показывал.

— Так ты что, тоже собрался купить ему велосипед?

— Тогда нет. Просто мы мимо проходили, понимаешь? Вот он мне и показал. Прикольный велик, кстати. Несколько скоростей. Такой черно-желтый, клевый. Стоит он, между прочим, всего две тысячи. Так что будет почти пополам. Вставай, Итан, пошли! Время бежит, бежит… Оглянуться не успеешь, а уже двенадцать! Ты помнишь, что тебе Лин сказала?

— А что?

— Ужас! О чем ты думаешь? Сказала приходить в одиннадцать или двенадцать, как сможешь! Если бы ты продолжал спать, ты дрых бы до трех, и она бы поняла, что ты ходил на вокзал. Так что благодари меня, я забочусь о тебе, как никто другой.

Я одним глазом смотрел за мальчишкой, как он бодрится и паясничает, стараясь с утра поднять мне настроение. Неужели вчера этот мальчик дулся, обижался и был совсем как чужой?

А я ночью понял, почему Дэм так сказал. Ему наверняка было страшно. Он не хотел остаться один. Слишком сильно он привязался ко мне. Слишком сильно. Может, если бы я не понял этого, я спал бы ночью крепче и спокойнее.

Я резко встал и сонно покачнулся. Я знал, что если хочется спать, лучше встать вот так, не медля ни секунды и не раздумывая, потому что остаться в кровати — значит остаться там еще минимум на полчаса.

— Давай, давай, — Дэм бодро проводил меня в ванную, — умывайся, брейся, вытирайся, резко, очень резко! Потом на кухню — кругом!

— Так точно, товарищ генерал, — я зевнул и понял, что уже почти не хочу спать. Тогда я открыл ледяную воду и налил ее себе за шиворот, чтобы прогнать остатки сна. Дэм сморщился, и я брызнул на него несколько капель. Мальчик недовольно замычал и отскочил в коридор.

Перед тем, как пойти в магазин, Дэм зашел домой за щенком. Заодно он покормил и погладил свинку, а я выкурил сигарету на балконе. Гардиан чуть не сбил Дэма с ног, так сильно обрадовался. Потом он точно так же бросился ко мне, и я сел перед ним на корточки.

— Ну что, животное? Хочешь гулять? Сейчас пойдем гулять, да… Купим велосипед, и будешь ты бегать за велосипедом. Будешь?

Гардиан убедительно гавкнул.

Мы пошли сначала в детский мир, чтобы не помять потом букет цветов. Я думал, что умру на месте и не смогу его подарить. Наверное, буду стоять столбом и молчать, пока Дэмиэн не выручит меня и не найдет, что сказать. Цветы я дарил только маме в далеком детстве. Маленькие букеты желтых одуванчиков. Мы собирали их с Дэмом и вечно ссорились, чей букет лучше, а потом мирились по дороге и складывали два букета в один большой и пушистый, как шар.