Флэшбэк - Дэн Симмонс

Приблизившись к подножию горы Флэгстаф, рикши свернули налево, в просторы Чатоквы с ее широкими аллеями и множеством деревьев. Выше по склону, над Столовой искусств и ремесел и другими сооружениями, виднелся громадный конференц-зал.

Когда Сато расплатился с двумя рикшами, Ник спросил:

— Что вы знаете об этом месте? Не о Чатокве, а о Наропском институте, который арендует эти помещения большую часть года?

Громадный японец пожал плечами.

— Только то, что мне выдал телефон, Боттом-сан. Университет был основан в тысяча девятьсот семьдесят четвертом году тибетским тулку[61] Чогьямом Трунгпой Ринпоче. Наропа — имя буддийского мудреца из Индии, жившего в одиннадцатом столетии. Университет получил официальную аккредитацию в конце восьмидесятых годов прошлого века, но, в отличие от большинства религиозных университетов вашей страны, не стал дистанцироваться от материнской буддистской организации. Кажется, это «Шамбала интернешнл».

— А вы — буддист, Сато? — спросил Ник.

Сато молча уставился на него. Надолго, Ник уже устал наблюдать себя в его солнцезащитных очках. Наконец Сато заговорил:

— Кажется, здание администрации здесь. Нужно поспешить. Иначе мы опоздаем на наш разговор с мистером Дином.

— Наш разговор?

— Мне интересно, что скажет этот джентльмен, — ответил Сато. — Но вы, как следователь, конечно, можете задавать любые вопросы, Боттом-сан.

— Шли бы вы в жопу, — сказал Ник, но от «суки» воздержался.

Они ускорили шаг.

Ник слышал, что большой каркасный конференц-зал Чатоквы, по размерам не больше крупного сарая, вот уже полтора века заслуживал похвалы исполнителей за выдающиеся акустические свойства. Когда Ник приходил сюда маленьким с родителями, чтобы посмотреть и послушать чудо двадцатого века, Бобби Макферрина, Чатоква наконец-то залатала крышу, — раньше зрители, подняв голову, сквозь прорехи в кровле могли видеть луну и звезды. Но даже и Ник сквозь щели между древними досками стен еще наблюдал деревья и небо. Теперь наропское руководство перестроило стены, и увидеть что-нибудь сквозь них стало невозможно.

Сцена конференц-зала сохранилась, но остальное пространство переоборудовали для зимнего использования: древние, жесткие, как камень, складные сиденья убрали, а на полу установили помосты, восполняя неровности. На одном помосте помещались десятки удобных кроватей. У каждой из них виднелись дорогущие приборы, чтобы замерять пульс и давление, чертить электроэнцефалограмму и различные кривые, характеризующие сон. Мужчины и женщины (иногда понять, кто есть кто, было трудно — все брили головы) в оранжевых мантиях наблюдали за показаниями приборов. Ник прикинул: кроватей было не меньше тысячи.

Он сразу же понял назначение этого места — бесконечно более чистый вариант флэшпещеры Микки Гроссвена. Флэшбэкеры, желавшие подольше оставаться под воздействием наркотика, находились здесь под присмотром и могли не опасаться за свои вещи. Кроме того, за их состоянием непрерывно наблюдали, чтобы мышцы не атрофировались от долгого сна, а пищеварительная система, получавшая лишь внутривенные вливания через капельницу, не вышла из строя. И если в пещере Микки один работник приходился где-то на три сотни клиентов, то в Наропе за каждым бесчувственным телом следил как минимум один «эксперт».

Сопровождающий оставил их, и Ник смог свободно высказать Сато свои мысли:

— Вот на этом Наропа сделала огромные деньги за последнее десятилетие. Кто-то в совете директоров решил, что буддистская цель — «присутствовать в данном мгновении» — подразумевает, что надо заново переживать это мгновение… все мгновения. Студенты занимаются здесь, в НЦАИ, и в здании бывшего Бюро стандартов — думаю, всего их в Боулдере тысяч пятнадцать. Они погружены в так называемую внутреннюю работу.

— Основанную на учении ваджраяны[62] об обнаружении и применении внутренних эзотерических энергий, — прошептал Сато.

— Вам виднее, — сказал Ник. — На измерителе КФ стрелка уже зашкаливает.

— КФ? Что это такое, Боттом-сан?

— Коэффициент фуфла.

— А-а.

— Наропский институт также занимается вашей чайной церемонией, всякими псевдохристианскими лабиринтами, икебаной, целебными кристаллами, выходом астрального тела, друидическими ритуалами, церемониями викки…[63] У вас, Сато-сан, это называется колдовством.

— Икебана и чайная церемония — вполне достойные виды медитации, — тихо сказал громадный шеф службы безопасности. — Но видимо, не у этих шарлатанов.

Один из медиков в красной мантии подошел к пандусу, где у дверей ждали Ник и Сато. По виду это был американец — но, как все здешние учителя и студенты, бритоголовый. Он сложил ладони, низко поклонился и сказал:

— Намасте.[64]

Поскольку никто из троих не был индийцем, Ник ответил:

— Привет.

Монах, или учитель, или как его там, не выказал ни малейшего раздражения, но и не представился.

— Вы пришли, чтобы встретиться с мистером Дином?

— Да, — сказал Ник, помахав своим значком, то есть черной карточкой советника. — Он уже проснулся?

— О да, — ответил монах. — Прошло уже почти три часа после его пробуждения от Прежней реальности. Мистер Дин проделал физические упражнения, поел и провел час с одним из наших надличностных советников, обсуждая свое последнее пребывание в Прежней реальности.

— И где же он? — поинтересовался Ник.

— В саду созерцания, за этим зданием. Хотите, я вас провожу?

— Не надо, мы его найдем. Буду искать плешивого мужика в оранжевой мантии.

— Намаете, — сказал монах, снова сложив руки и кланяясь.

— Пока, реинкарнатор, — попрощался с ним Ник.

По пути в сад Ник и Сато просматривали записки. Перед их отъездом из «Шести флагов» в Денвере начался дождичек. По пути в Народную Республику он прекратился, но теперь низкая гряда серых туч двинулась в считаных ярдах над вершинами пяти Флатиронов. Однако день был довольно теплым. Ник снял куртку и набросил на плечо.

В последние дни существования империи «Гугл» Дерек Дин был тамошним молодым топ-менеджером и миллионером. Он обитал в высях, далеко от того поганого мира, который наступил после Дня, когда настал трындец, и в котором барахтались и кувыркались все остальные. Почти всю свою взрослую жизнь Дин провел в нью-йоркских пентхаусах, прибрежных домах в Малибу, бронированных лимузинах и частных бизнес-лайнерах, а от беспокойств его ограждали личные телохранители. После того как последнее вложение его компании в высокие технологии сгуглилось коту под хвост, Дин благодаря своим диверсифицированным вкладам и связям стал только богаче.