4. Поколение пепла - Доронин Алексеевич

   А он думал, что бог не выдаст, свинья не съест. Так пусть пеняет на себя.

   У этих генно-модифицированных семян, которые они заказали за год до войны в Новой Зеландии и Голландии - морозоустойчивых, неприхотливых и дававших прекрасный урожай - был всего один недостаток. Как и все гибридные сорта они приносили урожай всего раз, а потом необходимо было приобретать новые. Первое поколение гибридов не было бесплодным, нет. Но из их семян во втором поколении росло все, что угодно, кроме необходимой культуры.

   Это было оправдано в старом мире, хотя и не необходимо. Но теперь эта однажды сделанная ошибка поставила им шах и мат.

   По сигналу хозяина гвардеец вылил на обмякшего человека ведро воды из подземного источника, но не ледяной, а просто холодной, чтоб пришел в себя, а не испустил дух.

   Мазаев знал, что если узника завтра освободить и поставить на ту же должность, тот будет трудиться вдвое усерднее, помня о холодном каземате, сапогах, дубинке и наручниках.

   - Очнулся, Мичурин? - Хозяин выкрутил до противного хруста его ухо. - Ну что, еще денек посидишь или понял, как ты нас подставил?! Фу, мразь...

   Мазаев зажал платком нос. Еще и обоссался, паразит.

   - Отцепите это дерьмо и принесите ему пожрать. И переодеться, - приказал он двум гвардейцам, потом повернулся к Черепу. - Еще раз проколется, к мишке его. А пока Бесфамильного ко мне приведи. Живо.

   *****

   Бесфамильный стоял в ванной комнате и подравнивал волосы на затылке электробритвой. Денщика у него не было, к барству он не был приучен. Зато с детства усвоил: настоящий пацан не должен уделять своей внешности слишком много внимания, как педик, но и выглядеть как чмо ему никак нельзя. А так как на причесон времени не было, лысая голова была оптимальной: врагам на страх, бабам на заглядение.

   Он сбрил щетину с подбородка, освежился одеколоном и взглянул в зеркало. Остался доволен увиденным.

   Бесфамильный не был подкидышем - это была его настоящая фамилия от рождения. Если сравнить его лицо в зеркале со старой фотокарточкой, где он, подстриженный под машинку, стоит по стойке смирно среди таких же аккуратно, но казенно одетых мальчиков и девочек, то сразу бросалось в глаза одно сходство. Колючий взгляд черных цыганских глаз, не обещающий ничего хорошего.

   С самого детства судьба не очень-то его баловала. Правильнее было бы сказать, что она была повернута к нему тыльной стороной. Это уже потом, повзрослев и возмужав, Бес понял, как надо поступать с теми, кто повернулся. А тогда не знал, и жизнь казалась ему невероятно сложной.

   Своих родителей он помнил смутно. Где-то на самом дне памяти копошились тусклые образы, похожие на бледных плоских червей. Но они были безумно далеко. И ни одного теплого и милого среди них не было. Где-то в закоулках прошлого звучали искаженные хриплые голоса, но не заставляли сердце сжиматься. По правде говоря, Алексей не знал, что сердце способно сжиматься.

   Одним хмурым февральским утром его привели в большой дом, где пахло хлоркой и подгорелой кашей, а стены были выкрашены в кислотный зеленый цвет; привели чужие и незнакомые люди, среди которых была строгая тетя в синей форме, которую мальчик не видел ни до, ни после. Это место чем-то напоминало детский садик, но отличалось от него витающим в воздухе ощущением западни, из которой просто так не выпустят. Тетя, назвавшаяся Мариной Сергеевной, психологом, сказала мальчику, что его родители уехали в другой город - "надолго", и что пока его новый дом будет здесь. И ушла.

   Дом. Это действительно был дом, но с приставкой "детский".

   Уже в первый день пребывания в его стенах соседи по комнате рассказали пацану, как все произошло на самом деле. Супруги Бесфамильные были общительными людьми. Поэтому каждый второй день - и это помимо воскресений и праздников - у них в квартире собиралась большая компания для (как и было занесено в протокол) "совместного распития алкогольных напитков". Людьми они были простыми, поэтому за напитками ходили не в магазин, а к тете Клаве из третьего подъезда. Был святой праздник Крещения.

   Маленький Алешка в веселье участия не принимал, хотя иногда батя и наливал ему на донышко стакана дерущую глотку жидкость. В тот момент он гулял во дворе, предоставленный самому себе. Потом он поймет, что отсутствие излишней родительской опеки пошло ему на пользу и приучило надеяться только на себя. И вот однажды, когда они, и мать, и отец были в нужной кондиции, один из давних приятелей, не только алкоголик, но и наркоман, проломил им головы молотком и забрал из небогатой квартирки все, что смог унести. А перед тем как покинуть ее, облил диван, шторы и ковры бензином и запалил. Когда приехали пожарные, выгореть успели все комнаты. Изуродованные трупы владельцев седьмой квартиры опознали только по месту обнаружения.

   Нельзя сказать, что это причинило ему сильную боль. Мальчуган лишь хлюпнул и высморкался в грязный кулак. Нет, не от слез. С того момента, как он осознал себя, он не плакал, разве что от очень сильной боли - папка, да и мамка иногда зверели и лупили его уже не в воспитательных целях, а чтоб прибить. Просто у него постоянно текли сопли, ведь он ходил зимой все в том же осеннем костюмчике.

   В детском доме оказалось несладко, но лучше. По крайней мере, здесь он был одет, сыт и худо-бедно ухожен. Волонтеры устраивали представления, спонсоры привозили игрушки, яркие подарки. Государство вроде тоже не скупилось. Правда, почти каждый день воспитательницы, все в мехах и в золоте, выносили до личных авто полные сумки сладостей и игрушек для своих детей. Но и сироты получали конфеты, апельсины и плюшевых зайцев. Живя с родителями, Бес даже не знал, что шоколад бывает разных сортов: ему покупали соевые плитки раз в месяц и слипшуюся карамель. Основной едой дома была картошка, единственными фруктами кислые уцененные яблоки и гнилые бананы. Здесь их стол был более разнообразен. Правда, ночами по пахнущим дезинфицирующими средствами коридорам иногда шмыгали крысы размером с котенка, но Леха их не боялся, и даже прибил одну палкой.

   В семьи таких переростков брали неохотно, предпочитали помладше. Всем казалось, что из волчонка вырастет только зверь. Нагадит, обворует да еще квартиру подожжет. Усыновить такого ребенка решались только сдвинутые на вере в боженьку. Сам Бес знал, что никакого боженьки нет, иначе бы он не допустил, чтоб у одних было все, а у других ни хрена.

   С еще меньшим энтузиазмом брали в семьи только дебилов, которых Бес и другие здоровые ребятишки всегда третировали. Когда мучить дураков и дрищей надоедало, а выдумывать новые проделки было лень, пацаны по ночам рассказывали друг другу истории. Но не про "черную руку", а про педофилов, убийц и насильников. В свои восемь-десять лет эти ребятишки шокировали бы знанием подробностей бывалых судмедэкспертов.

   Когда Лехе было уже двенадцать, одна пара немцев-баптистов из Новосибирска попытались его приручить. Отделалась пропажей крупной суммы, отложенной на отпуск. После этого он три месяца бродяжничал по дорогам Сибири. Два раза чуть не погиб под колесами, один раз чудом убежал от ненормального бомжа, который мог быть и людоедом. Приобрел сексуальный опыт с девушкой на шесть лет старше. Та осталась довольна. Подворовывал, дрался с такими же, как он, отнимал телефоны и деньги у лошар. И только истратив все до копейки, вернулся на попутках в родной город.

   С самого рождения жизнь учила Беса, бесплатно и доходчиво. В детдоме он усвоил нехитрую мысль: что она, жизнь - это не бокс и не карате, а бои без правил, где нет никаких запрещенных ударов. Бить надо не для понтов, а так, чтоб причинить максимальную боль и лишить воли к продолжению борьбы. А если стоять в сторонке и ждать, это закончится только тем, что все вокруг объединятся против тебя - надо же кому-то быть мальчиком для битья. Если такое место вакантно, то это плохой коллектив.

   Ему нередко доставалось, но, совсем по Ницше, о котором он не знал, все удары жизни не могли его убить, а делали сильнее. На каждый удар он отвечал в двойном размере. Если не мог ответить сразу - то делал это при удобном случае, но никогда, никогда не позволял обиде остаться неотомщенной. Потому что знал: допустить это - значит навсегда потерять уважение стаи. Но одними контрударами он не ограничился. Следуя чутью, Бес научился находить общий язык с такими же сильными, как он. И постепенно свора озлобленных на весь мир волчат признала его своим вожаком. Это будут делать и все последующие стаи, куда он попадал. Он научился завоевывать симпатии сверстников обоего пола. Природа ничем не обделила Алексея, заставляя всех видеть в нем первобытный архетип охотника и воина - могучего, волосатого и свирепого.

   И когда альфа-самцу пришлось сменить свой ареал, когда перед ним раскрыл свои двери Кадетский корпус, он быстро занял в новом коллективе такое же место.