Чернильный орешек - Синтия Хэррод-Иглз

– Нет-нет, госпожа, я смогу и есть, и говорить, – ответил он, охотно погружая зубы в черный ржаной хлеб.

– Вы привезли новости о моих братьях? – спросила Руфь. Он кивнул, выразительно посмотрев на нее. – Они умерли? Оба?

Он снова кивнул, и Руфь испустила продолжительный вздох. Она уже давно не надеялась снова увидеть хоть одного из них… И тем не менее в его ответе заключалась такая страшная завершенность, к которой она не была готова.

– Мне очень жаль, Малахия, – проговорила Руфь.

Малахия посмотрел ей в глаза.

– Я почти не помню своего отца, – сказал он дрожащим голосом, – но все равно это для меня потрясение. Когда я в первый раз услышал о его гибели, я заплакал. Я до сих пор не могу до конца свыкнуться с утратой.

– А как до вас дошли эти вести, сэр? – спросила Руфь моряка.

– Так я же оставался с ними до самого конца, госпожа, и могу рассказать вам, как это все произошло. Мы шли неподалеку от побережья Сицилии, четыре парусника, значит, там было, да, все английские: корабли ваших братьев, «Удачливая Мэри» и «Зайчонок», потом мой корабль, «Старательный», ну и еще один полубаркас. А потом как налетит шторм… там такие, знаете ли, бывают ужасные шторма, когда лето поворачивает на осень…

– Осень? – переспросила Руфь.

– Ну да, госпожа, это ведь случилось прошлой осенью, где-то в сентябре, ну да, примерно в равноденствие. Точную дату я уж и не припомню. Ну, значит, налетел шторм, какого я никогда и не видывал. Полубаркас этот, его мигом понесло в подветренную сторону, да так быстро, что мы и моргнуть не успели – а он уж налетел на мель, ну мы его больше никогда и не видели. Да у нас и времени на него смотреть не было: все лавировали, все хотели перебраться на наветренную сторону, все хотели выйти на подходящее местечко для маневра, а то ведь, мисс, там вокруг одни скалы да маленькие островки, они днище как проткнут – вы и понять ничего не успеете.

Он с извиняющимся видом замолчал, чтобы отпить еще вина и набить рот новой порцией пищи. Потом моряк продолжил, и его поседевшая бородка покачивалась, пока он, не прекращая жевать, рассказывал:

– Ну вот, мисс, кэп послал нас на самый верх, к главному парусу, попытаться хоть чуть-чуть подальше продвинуться, только я еще и руку не успел к нему поднести, как такой дождь хлынул… Ну, ноги у меня соскользнули с футропа, и полетел я за борт… Да. Ну, думаю, конец мне настает, только не пробыл я в воде и пяти минут, как меня бросает волной прямиком о борт «Удачливой Мэри» и кто-то спускает мне вниз линь… Ну, словом, затащили они меня к себе на борт.

– И тогда вы увидели моего брата? Моряк кивнул.

– Джентльмен, мисс, вот уж истинный был джентльмен. Он с себя свой плащ снял и обернул им меня, вон оно как. А еще приказал: дать, говорит, ему вина… Ну, мисс, короче говоря, швыряло нас из стороны в сторону в этом шторме три дня, а когда на четвертый день рассвело, видим: дрейфуем мы у какого-то скалистого берега, а потом заметили – «Зайчонок» чуть подальше от нас с подветренной стороны, мачт у него уж нет, и прыгает он на эти скалы, словно конь. – Моряк сделал паузу, чтобы усилить драматический эффект, и увидел, что глаза у его слушателей расширились, а внимание их напряглось до предела. Он продолжил свой рассказ, голос его был тихим, но возбужденным: – Ну тут капитан Заф как закричит, будто эти скалы ему сердце пронзают, и вот он кричит и приказывает повернуть штурвал, и мы летим прямо туда. Только что проку от этого? Мы же слышали, как они врезались, ну а потом и мы тоже врезались, только не в скалы, а в наносный песчаник. Нас всех отбросило назад, мачты треснули, и корабль пошел ко дну. Море бурлило, словно вода в кипящем котле, но кое-кому чудом удалось выбраться на берег. И капитан Заф тоже спасся, и первым же делом направился он вверх по берегу, туда, где разбился «Зайчонок». Я тоже с ним пошел: что еще там делать было? Глядим: на берегу шесть человек и капитан Заф тоже с ними, вот только… – моряк печально покачал головой. – И часу не прошло, как он умер на руках у капитана Зафа. А мы, остальные… ну, местные жители там – народ вполне приличный, вот они нас у себя и приютили. Я все держался поближе к капитану. Он подхватил лихорадку… да и все мы тоже. Я был смертельно болен, мисс, а когда все-таки оправился, волосы у меня поседели, вот такие стали, как вы их сейчас видите. Но я слышал, как капитан Заф бредил в своей лихорадке, все брата своего поминал. А умер он уже на третий день. Сдается мне, что он совсем не хотел жить, как его брата не стало.

Когда он договорил, вокруг стояла тишина. А спустя мгновение моряк с извиняющимся видом продолжил трапезу. Наконец Руфь, придя в себя, вымолвила.

– Очень любезно было с вашей стороны доставить нам эти вести.

– Ну как же, мисс, я иначе и поступить-то не мог, ведь капитан спас мне жизнь. Я хоть и понимал, что тех, кто приносит дурные вести, не очень-то привечают…

– Мы совсем не виним вас за эти вести, – сказал Малахия, повинуясь быстрому взгляду Руфи, – и покажем вам, сколь мы признательны. Вы получите золото, а если пожелаете, здесь и место для вас найдется.

Моряк вытер рот о свое запястье.

– Что ж, сэр, очень вам за это благодарен, только если это для вас без разницы, то, думаю, я бы двинулся в порт Гул и подыскал бы там себе какой-нибудь корабль. Я же в морс с десяти лет, и только это дело и знаю.

Позднее, когда Перри увел моряка, чтобы показать ему место ночлега, Руфь сказала Малахии.

– Ну вот, Малахия, ты теперь настоящий хозяин.

– И еще смотритель Раффордского леса, – напомнил им Кит – Я передам эту печальную весть остальным членам семейства, понимаю, что вам трудно рассказывать об этом самим, а моему отцу следует непременно сообщить. Теперь, Малахия, полагаю, тебе придется подумать о женитьбе.

– И мой дядя, несомненно, пожелает, чтобы я взял в жены одну из его дочерей, – добавил Малахия с тоскливой улыбкой.

– Ты бы все равно лучше не выбрал, – отозвался Кит – А мои сестры – девушки хорошие. Как только уладятся эти неприятности с парламентом, и у нас будет время подумать о…

– Так ты считаешь, что войны не будет? – спросила Руфь.

Кит покачал головой.

– И все-таки, если уж случится худшее… – добавил он и пристально посмотрел на Руфь, стараясь встретиться с ее глазами, – нам с Малахией придется идти сражаться, а тебя, кузина, я хотел бы попросить присмотреть вместо меня за Хиро и младенцем. Ты такая сильная и умелая, а Хиро так болезненна. Мне необходимо знать, что ты позаботишься о ней.

Руфь ответила ему спокойным взглядом, лицо ее тоже было спокойным и бесстрастным. Она считала, что Хиро сильна как дуб при всей своей болезненной внешности. Однако понимал ли Кит, о чем просит, или нет, он продолжал настаивать.