История жизни, история души. Том 2 - Ариадна Эфрон

И сад, и нос, и лоб, и дом — Всё, без сомнения, на слом.66

Очень всё грустно, очень всё трудно. Самое трудное - мириться со «здравым смыслом» века, который (и смысл - и век) - безумие.

Крепко целую и люблю. Ада тоже. Дай Бог здоровья, остальное -приложится.

Ваша Аля

' Строки, не вошедшие в окончательный текст стих. «Дом» («Из-под нахмуренных бровей...», 1931) (ИП-65. «Варианты». С. 715-716).

Е.Я. Эфрон и З.М. Ширкевич

23 мая 1965

Дорогие Лиленька и Зинуша, пишу таким галопом, чтобы отправить с сейчас уезжающей Аней, так что не удивляйтесь каракулям и бестолковости!

Очень, очень жаль Веру Павловну66, такого тихого и самоотверженного спутника нашего, её великого сердца и таких трогательных рабочих рук, её робости и гордости и того, что с ней, почти безгласной, тоже уходит целый мир, пусть ею не высказанный, но тем более пережитой и тем ревнивее ею хранимый.

Не терзайтесь тем, что вы (мы все) ничем не сумели и не успели ей помочь. К счастью, она не чувствовала, не предчувствовала исхода своей болезни и ушла от нас «тихо и внезапно» - как Вы написали. Разве не великий дар судьбы, разве не награда за такую её жизнь -такой уход — без предчувствий и мучений? Благодаря этому она ушла из жизни, а не из болезни, а не из душевной и физической агонии; ушла, думая о том, как бы самой помочь, а не ожидая помощи; ушла, не мучаясь разлукой. Ушла, нужная людям, а не нуждающаяся в них. Спасибо ей великое за всё; уж коли есть Рай — превыше всех орбит всех ракет и превыше всех досягаемостей, она — там. <...>

Крепко, крепко целую.

Ваша Аля

Соловьи поют, кукушка кукует. И ростки выбиваются из земли...

А.А. Саакянц

Дорогая Анечка <... > вчера звонила Вика1; она советовалась с кем-то там; думают — она с её консультантами - что надо (насчёт денег) организовать ходатайство от цвет<аевской> комиссии, а также отТа-русского исполкома на имя Федина2, в СП. Я ей сказала, что какие-то демарши предпринял, насколько мне известно, Паустовский, и попросила её связаться с ним и выяснить, как он действует и действует ли вообще, чтобы не было энного количества разобщённых «акций». Вика сказала, что Эр<енбург> на самых днях уезжает заграницу надолго; она постарается получить его подпись (под будущим, коли оно понадобится, заявлением от комиссии) — впрок, чтобы впоследствии оно нас не задержало.

Если останется в силе «Викин» вариант хлопот, т. е. в том числе и ходатайство Тарусского исполкома, то надо подумать, как его составить — что умнее — для возможного получения ссуды на ремонт: говорить ли о мемориальном домике только М. Цветаевой? Или Цветаевых? (Ив<ана> Владимировича) и М<арины> И<вановны>) (Как бы Союз Пис<ателей> не переадресовал нас в этом случае Музею им. Пушкина). Надо ли поминать Бор<исова>-Мус<атова> и Матвеева? Как бы не вышло, что они — «по другому ведомству». Тут тоже надо бы с кем-то толковым посоветоваться. Я просто не знаю, что - безошибочнее, м. б. одну Цв<етаеву> найдут «преждевременным» явлением, и лучше в ходатайстве опираться на целый коллектив «теней»? А если «теней» начнут распихивать по разным ведомствам? Вести ли речь о «цветаевском домике», или м. б. о памятном домике вообще литераторов, связанных с Тарусой (Ал. Толстой, Паустов<ский> и оч<ень> и очень многие)... Вика будет мне завтра (в понед<ельник>) звонить, скажу ей и об этих соображениях. Тут важно действовать с наименьшим риском промахнуться! Ибо сапер ошибается только раз! <...>

Ваша А.Э.

' Виктория Александровна Швейцер - в то время работала в Союзе писателей СССР.

2Константин Александрович Федин (1892-1977) - писатель. В 19591971 гг. - Первый секретарь правления СП СССР.

Дорогие Лиленька и Зинуша, едем, едем! Погода хорошая, в поезде не жарко; проехали Ярославль, Ростов Великий, Александров моего детства...6768 Стоят ещё на земле русской древние Кремли и сияют на солнце луковки-маковки! Как красиво — и как жаль, что всё мимо-мимо... Едем сплошь лугами и полями, и скирды и копны стоят тоже, как церкви... А все деревушки такие, как на обороте...3

Крепко целуем!

Аля, Аня, Ада'.4

1 «Нынче 10 лет, как я приехала оттуда [из Сибири], и решила отметить эту памятную дату поездкой - своего рода паломничеством “в места не столь отдаленные”» (письмо А.С. к В.Ф. Булгакову от 8.VIII. 1965 г.). Маршрут поездки был таков: Красноярск-Диксон-Красноярск (через Енисейск, Туруханск, Игарку, Норильск).

2 Александров Владимирской губ. памятен А.С. по лету 1916 г., когда она с матерью гостила там у А.И. Цветаевой.

3 На обороте типографской открытки: И.А. Волох. Старая деревня.

4 А.С. путешествовала вместе с А.А. Саакянц и А.А. Шкодиной.

В.Н. Орлову и Е.В. Юнгер

16 июля 1965

Милые Владимир Николаевич и Елена Владимировна, шлём привет вам с весьма знакомой мне трассы. Что до картинки на обороте1, то трасса хоть и соседняя, но тоже не чужая, ибо эту дорогу я строила вот этими своими руками! В любую погоду... Сейчас она жаркая, но в поезде прохладно, хорошая вентиляция. Соавтор68 спит, ест, глазеет в окна, я — тоже, плюс вяжу на спицах, чтобы «вот эти» руки не оставались праздными. Желаем Вам хорошего отдыха и доброго здоровья!

Ваша АЭ

Дорогие Лиленька и Зинуша, пишу вам в конце первого нашего красноярского дня, коротко, т. к. несколько одурела от обилия впечатлений и от количества «покорённых» нашим поездом километров - более четырёх тысяч! Мало сказать, что «интересно» было глядеть в окна и трудно описать странное, радостное и щемящее чувство, охватывающее тебя, когда, под быстрый и ровный перестук колёс, расстилается перед тобой и проносится неимоверная Россия; чем дальше - тем неимовернее, неогляднее и несказаннее она; сперва шло знакомое, как бы подмосковное, чередование рощиц, посёлков, полей, лугов, узеньких, тихих речек под громкими мостами, потом всё это как бы расширялось, растягивалось, становилось всё пространнее и протяженнее -и всё длиннее перегоны от села до села — и всё реже «черты современности»; иногда даже до слёз ударяло в глаза прошлое и вечное в виде древнего городка, усыпанного церковными главами, огороженного от всепожирающего времени и всеразрушающих людей зубчатой кремлёвской стеной со сторожевыми башенками по углам...

А то вдруг — на какой-то неуловимо-значительной точке пейзажа — стройная церковка или приземистый монастырёк, и понимаешь, как обессмыслена Россия именно без этой красоты...

Дальше — всё гуще леса, и шире поля, и богаче, богаче и щедрее природа, уже с неуловимой, а потом и с уловимой примесью азиатчины. Где-то на горизонте возникали и исчезали громадные, дымные,

разлатые индустриальные города, такие странные видения среди всех этих просторов — отделённые друг от друга такими огромными расстояниями... Как красив был кусочек Урала около Кунгура - пастернаков-ские (из «Детства Люверс»1) — кручи, покрытые хвоей, поднимающиеся до небес и отражающиеся вместе с ними в лениво текущей вдоль железной дороги реке, а по реке — плоты, и берега усеяны оторвавшимися от плотов брёвнами, шоколадными в зелёно-голубой (хвоя и небо) - реке... Потом - удивительные Барабинские целинные края —

. „ а. „ представьте себе бескрайние степи с разбро-

А.С. Эфрон на Казанском гг

вокзале перед отъездом в СЭННЫМИ ПО НИМ РОССИЙСКИМИ берёЗОВЫМИ

Красноярск. 15 июля 1965 перелесками; жёлтая пшеница; голубой овёс;

ковыль; луга — моря цветов; исчезают перелески и «степь да степь кругом» без малейшей

I возвышенности, без пятнышка тени; зной;

1 сквозь шум поезда стрекот кузнечиков.

И вдруг — горы: откуда взялись? Плоскогорья — все в мягчайших складках зелени, будто ткань на них наброшена; за ними - округлые лиловые очертания настоящих гор; поезд врезается в настоящую тайгу с узкими, готическими вершинами елей; гроза; судорожные молнии; дождь; прохлада. Утром прибыли в Красноярск.

Адины знакомые чудесно встретили, устроили в новой гостинице; были у них в гостях; ели целый день вкусные вещи - чуть не лопнули.

Красноярск очень изменился к лучшему; масса зелени; дождливо, свежо... (продолжение на «рисунке»6970).