Бриганты (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич

В перепалке проходит около часа. Солнце уже начинает клониться к горизонту, и я решаю, что повоевать сегодня не придется. Видимо, так же подумали и люди Мишеля де Велькура. потому что большая часть его отряда рассыпалась по домам в поисках добычи. Бержеракцы ждали, когда появятся главные силы французской армии. Поняв, что те сильно отстали от передового отряда, решили отреагировать на оскорбления. Я не заметил момент, когда начал опускаться мост через ров, но Мишель де Велькур оказался наблюдательнее. Только открылись городские ворота, как его отряд поехал по дороге в сторону леса. Неспешно, будто не боялся англичан.

Из города выехало около полусотни всадников. Из них только человек десять были латниками. Судя по флажкам на копьях, двое — рыцари. Остальные, видимо, оруженосцы или богатые горожане. Некоторые купцы, привыкшие отбивать нападения разбойников, имеют хорошую броню и умеют сражаться верхом. Они резво преследуют отряд Мишеля де Велькура, который трусливо отступает. Вроде бы примитивный прием, а во все века попадаются на него. Человек не умнее собаки, которая несется бездумно за убегающим механическим зайцем. Если убегают от тебя, значит, боятся, значит, ты — крутой малый. Это так заводит! А эмоции имеют свойство отключать мыслительный процесс.

Отряд Мишеля де Велькура, растянувшись по дороге, быстро скачет к лесу. Изредка оглядываются, проверяя, не слишком ли быстро скачут? В самый раз. До преследователей метров сто. Те тоже растянулись по дороге. Впереди скачут рыцари, и никто не осмеливается обогнать их. В таком порядке они и въезжают в лес.

У ближнего ко мне рыцаря щит красный сверху и зеленый снизу с черными прямоугольниками на обеих половинах. То ли это башни, то ли еще что-то. В правой руке длинное тяжелое копье, которое смотрит в мою сторону. Шлем-бацинет с округлым выпирающим забралом. Поверх кольчуги — бригандина. На ногах сабатоны из металлических пластин. Рыцарь скачет на крупном вороном коне, защищенном металлическими шанфроном и пейтралем. Шею и бока прикрывает кожаная броня, покрытая сверху красно-зеленой попоной, которая свисает до коленных суставов животного. Жеребец нервничает, словно чует беду. У второго рыцаря поверх бригандины надето бело-желтое сюрко. Те же цвета на щите и на попоне. Бацинет у него с забралом «песья морда», в данный момент поднятым. Лицо молодое и напряженное. Или мне так кажется, потому что нижняя часть прикрыта кольчужной бармицей. Сапоги на нем обычные кожаные, частично прикрытые кольчужными шоссами. Конь под рыцарем буланый, защищенный шанфроном с острым шипом на лбу, отчего напоминает единорога. Грудь и шея животного защищены кольчугой, нашитой на кожу.

На этот раз я расположился слева, потому что убивать рыцарей не собирался. Они нужны мне живыми, и не только потому, что стоят дороже коней. Я быстро выпускаю две стрелы: одну в вороного жеребца, другую — в буланого. Бью в незащищенное место между пейтралем и седлом. Впрочем, на дистанции тридцать метров броня не спасла бы. Вороной встает на дыбы, а потом валится на бок и бьет по земле копытами, а буланый начинает лягаться, словно отгоняет нападающих волков. Всадник только благодаря высокому седлу не упал на землю, но копье выронил. Я всаживаю в буланого жеребца вторую стрелу, которая заставляет его припасть на подогнувшиеся передние ноги, а потом свалиться на бок и замереть. В это время мои бойцы расстреливают из арбалетов всех остальных седоков. Каждому врагу достается по три-четыре болта, а некоторые «счастливчики» похожи на ежей. Никому не удалось вырваться из засады.

— Выходим! — приказываю я.

Первый рыцарь стоит возле вороного жеребца, который все еще скребет копытами землю. Щит и копье он уронил. Меч даже не пытается достать, понимая, что сопротивление бесполезно. Второй лежит, придавленный мертвым буланым конем.

— Сдавайтесь или умрете! — произношу я ритуальную фразу.

Первый рыцарь кивает головой и начинает снимать портупею с мечом в деревянных ножнах с позолоченным окончанием и верхним кольцом. Второму рыцарю мои арбалетчики помогают вытянуть правую ногу из-под коня. Какое-то время он растирает ногу, снимая боль, наверное, потом расстегивает широкий кожаный ремень с большой серебряной бляхой в виде львиной морды, на котором висят меч и кинжал в обтянутых темно-красным бархатом ножнах.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Командир гарнизона? — спрашиваю я на английском языке первого рыцаря, мужчину в возрасте за сорок, с черными с сединой волосами, усами и бородой.

— Увы! — с наигранной веселостью отвечает он на гасконском диалекте. — Сэр Вильям Поннингс не счел достойным гоняться за маленьким отрядом французов.

— Иногда спесь оказывается во благо, — говорю я и представляюсь.

— Наслышан! — криво усмехнувшись, произносит рыцарь и представляется: — Эймери де Куртон.

— Бартоломью Баргерст-младший, — называется второй рыцарь на английском языке.

Англичанину лет двадцать шесть. Усы бреет, но короткая светло-русая бородка имеется. Такие бородки вскоре будут называть шкиперскими.

Я решаю использовать свою не очень хорошую репутацию, приказываю Жаку Оруженосцу:

— Доставай кандалы, — а потом обращаюсь к рыцарям: — Или вы согласны заплатить выкуп и не воевать против нас, пока не доставите его?

— Смотря какой выкуп, — произносит гасконец.

— По пятьсот флоринов за каждого, — озвучиваю я цену.

У англичан золотая монета называется флорином, потому что скопировали ее у флорентинцев. Пять сотен — это не много, но и не мало, средняя цена рыцаря-башелье или командира руты. Наверняка эти рыцари стоят дороже, но мне надо, чтобы они вернулись в город.

— Я готов заплатить, — соглашается гасконский рыцарь и смотрит на английского.

Бартоломью Баргерст-младший кривится, но тоже соглашается. Примерять кандалы ему неохота.

— Привезете деньги в Шательро. Если меня там не будет, отдадите коменданту Карне де Бретону, — говорю я после того, как они клянутся заплатить выкуп и не воевать против французской армии, пока не сделают это. Затем приказываю Мишелю де Велькуру: — Пусть приведут двух лошадей, на которых довезете рыцарей до городских ворот. Проводишь их — и сразу назад, нам пора возвращаться.

— Далеко армия Бертрана дю Геклена? — как бы между прочим интересуется Эймери де Куртон.

— Какая армия?! — удивленно, словно включив дурака, произношу я. — Бертран дю Геклен далеко отсюда, направляется в Париж.

Гасконец улыбается, решив, что его пытаются одурачить. Мол, не надо нас, маленьких, дурить! Мы-то знаем, где на самом деле коннетабль Франции!

Когда Эймери де Куртон садится на приведенного ему коня, я, точно боясь потерять деньги, пробалтываюсь, предупреждая:

— Выкуп будете везти, на всякий случай обогните Ангулем западнее, чтобы еще раз в плен не попали.

Пусть англичане думают, что Бертран дю Геклен распространил слух, будто идет на Бордо, а на самом деле его цель — Ангулем. Чем больше у них будет предположений, тем дальше будут от истины.

Отряд Мишеля де Велькура провожает до городских ворот рыцарей, оставивших нам свои доспехи и оружие, а остальные арбалетчики занимаются сбором и упаковкой трофеев. Всё будет продано, а деньги, включая выкуп за пленных, поделены. Я получу треть, рыцари — по три доли, оруженосцы — по две, арбалетчики — по одной. Если получим выкуп и не потеряем трофеи, то сегодняшний бой принес нам три-четыре тысячи франков. Каждый арбалетчик получит не меньше десяти золотых монет. Крестьянину за такие деньги надо уродоваться несколько месяцев. Я в юности примерял на себя многие профессии, но никогда не хотел быть крестьянином. Впрочем, и воином тоже не собирался становиться. С другой стороны воин — это не профессия, а сущность мужчины. Он может иметь самую мирную профессию и при этом быть воином. Я имею в виду мужчин, а не особей с мужскими гениталиями.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

40

Уже второй месяц мы перемещаемся по «английской» территории, уничтожаем небольшие отряды, поджигаем стога сена и сеновалы, грабим деревни, угоняем скот. Наши враги, кажется, поняли, что мы их дурачим, что Бертран дю Геклен не собирается нападать на них. Четыре дня назад моя разведка обнаружила большой отряд англичан, сотен пять-шесть конницы и пехоты, которые идут по нашему следу. Поэтому мы поджигаем в одном месте, а уходим в другое, постепенно смещаясь на северо-восток, к Шательро. С упорством хорошей гончей англичане распутывают наши петли и продолжают преследование. Мы пытались напасть на них ночью, но враги захватили с собой собак. Предыдущие стычки кое-чему их научили. В засады тоже не попадаются. Впереди скачет отряд хобиларов, человек двадцать-тридцать, которые проверяют все места, где их могут поджидать. Один такой отряд мы перебили, так что англичане стали еще осторожнее.