Редкостная Золушка (СИ) - Руж Роксэн

— А я бросаю, Паша. Каждый раз. Бросаю все, чтобы провести с тобой те крохи времени, что ты выделяешь мне со своего барского плеча.

— Это другое, Надя. Моя работа важна.

Я резко развернулась к нему, задыхаясь от возмущения.

— А моя не важна? Да ты хоть знаешь, через что я прошла, чтобы всего этого добиться?!

— Надя, на сравнивай войну с бирюльками и помадками! — в первый раз за все время он повысил на меня голос. Сейчас, когда я задела его драгоценную работу.

— Серьезно, бирюльки и помадки!? — Я уже не смогла сдерживать своего истеричного смеха. Паша же молчал.

Вот сейчас именно в эту минуту я поняла, что обратного пути уже нет…

Сама удивилась тому, каким спокойным и холодным голосом я произнесла слова, которые поставили жирную точку в наших отношениях.

— Кашин, пошел нахрен из моего дома…

Багаж прошлого

Мне следовало сделать это уже давно…

Осень вовсю вступала в свои права, и теперь деревенское кладбище выглядело до боли в груди тоскливым, заброшенным, никому не нужным.

Я смотрела на могилку тети Нюры, заросшую бурьяном так, что даже улыбающееся лицо доброй женщины на фотографии не было видно за сухой пожухлой травой. Тоже самое было и на могилке бабушки, но именно здесь я чувствовала себя последней сволочью, за все эти годы не нашедшую и дня, чтобы отдать дань женщине, подарившей мне новую жизнь.

Я выдергивала ломкую траву, успевшую нарасти здесь за все эти годы. Несколько раз укололась. Так мне и надо. Я не имела права на равнодушие и попустительство. Когда наконец вся трава была убрана, потемневшие искусственные цветы были отправлены в мусорные пакеты, в принесенный мной стакан была налита газировка, а на блюдечко были выложены "гусиные лапки" — любимые конфеты тети Нюры, я присела к осевшему со временем землистому холмику и приложила к нему ладонь.

— Вот я снова здесь, тетя Нюра. Опять побитой собакой пришла к твоему порогу просить помощи, — сквозь слезы сказала я. — Не обижайся, что так долго не была.

Расплакалась. Это был первый раз за три недели, когда я позволила горячим слезам потоком струиться по щекам. Три недели с того момента, как Паша, громко хлопнув дверью, ушел из моей жизни. Три недели с того момента, как мне позвонила Алина с вопросом, что у нас произошло… Рассказала, как Паша приехал к ним поздно вечером, отдал Галине Владимировне папку и попросил больше никогда его не беспокоить. Он не оборвал связь лишь с сестрой. А на следующее утро он улетел в командировку.

— Я запуталась и не знаю, что делать дальше. Как жить дальше! — С каждой пролитой слезинкой мне становилось как будто легче. Земля под моей ладонью немного оттеплела, создавая ощущение, что тетя Нюра все-таки здесь и слышит. И что она опять мне поможет. Обязательно…

Домой я вернулась поздно вечером. Сил на что-либо уже не осталось.

С утра же я проснулась с крепким ощущением того, что жизнь продолжается. Не смотря на ноющую боль в груди, на желание повернуть время вспять и… не встречать Пашу никогда, или же наоборот — не слушать никого и все-таки испытать судьбу на прочность.

Жизнь продолжается…

Я вернулась к работе и она помогла найти тот сбитый проблемами курс, по которому я уверенно двигалась до встречи с Пашей.

А еще через неделю я поняла, что судьба плевала на все мои попытки забыть Кашина. И если мне не удалось найти место в его жизни, то нашему ребенку, с того момента как я увидела "полосатый" тест, было отдано мое сердце без остатка.

***

Не знаю, что меня сподвигло взять в руки телефон и набрать номер. Он ответил сразу же. Похоже, даже обрадовался моему звонку.

— Может, пообедаем? — Заученная дежурная фраза легко сорвалась с губ, когда я услышала знакомый баритон.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— С радостью. В ресторане или…

— Или, — произнесла я, еще сама не веря в то, что позвонила Андрею и назначила рандеву в гостинице.

Уже целый месяц я не находила себе места от постоянного возбуждения. Это обычное состояние беременной женщины — так ответил мне врач-гинеколог.

Ну и я далеко не из робкого десятка, конечно, нашлась с ответом:

— Отлично, поверьте доктор, после сегодняшнего дня вы тоже станете объектом моего вожделения, тем более после того, как пощупали шейку матки…

Да, я не могла спокойно сосуществовать в своем беременном теле. Каждое утро просыпалась в отголосках оргазма. Уже просто на стену лезла…

Шел третий месяц беременности. Токсикоз уже отпустил меня, и теперь хотелось во всю радоваться жизни…

К гостинице я приехала в назначенное время. На телефон пришло сообщение с указанием номера. Как хорошо, когда все идет по знакомой схеме без всяких подводных камней и лишних мыслей.

Через несколько минут я уверенно толкнула дверь гостиничного номера.

Андрей стоял у окна. В руке был зажат стакан с янтарной огненной водой. Совсем как тогда. Разве что сейчас его рубашка была полностью расстегнута. Мои отвыкшие до мужского тела глаза тут же принялись голодно обшаривать плоский живот и натруженные кубики. Хм, тогда их не было…

Я облизала губы и пошла ему навстречу.

— Ну, прив… — Я не дала возможности ему договорить, впиваясь в его рот поцелуем. Не почувствовала ровным счетом ничего. Все еще надеясь на благоприятный исход, позволила Андрею перенять инициативу, ощущая его язык своим. Нет…

От вырвавшегося из мня нервного смешка оторопела даже сама. За ним последовал еще один и еще. А потом, в привычной для последних трех месяцев манере, я разрыдалась.

— Неужели все так плохо? — спросил Андрей, осматривая меня на вытянутых руках.

— Я беременна, — сказала я. Странно, но кроме моего гинеколога, именно бывший любовник стал тем единственным, кто узнал о моем интересном положении.

— Вот это я молодец, — отшутился Андрей.

— Не ерничай. — Я прижалась к нему. Сейчас было просто необходимо чувствовать элементарное человеческое участие и хотя бы намек на заботу.

— Долговязый начудил?

— Он.

— И как же он тебя отпустил ко мне?

— Он не знает. Мы расстались. — Я все еще стояла, прижавшись к Андрею и радовалась тому, что он позволяет мне высказаться.

— Я думал у вас там все серьезно. У меня вот до сих пор челюсть не срослась окончательно. Да что челюсть, после этого: подойдешь к ней — убью, еще долго кошмары снились. — Рассмеялась. Кто кто, а Андрей за это время ни капли не изменился.

— Теперь можешь спать спокойно. Никто из-за меня вендетту устраивать не будет.

Так просто обнявшись мы простояли еще некоторое время.

— Как назовешь решила? — Его голос стал серьезней.

— Точно не Андрей — если мальчик, и точно не Яна — если девочка.

— С Андреем понятно, хотя, по моему, несправедливо. А кто такая Яна, раз впала в немилость?

— Одна беспринципная и на все согласная охотница до хорошей жизнью.

— Телефончик дашь?

— Кобель, — беззлобно рассмеялась я, ударяя кулачком его по плечу. Вновь прижалась к Андрею. Глубоко вдохнула до боли знакомый аромат парфюма. — Интересно, это когда-нибудь пройдет?

Андрей чуть отстранился, беря меня за подбородок, встречаясь со мной взглядом.

— Не знаю. У меня до сих пор не прошло… — Я не нашлась с ответом, снова прижимаясь к его груди…

С этого дня мне стало чуточку проще. Появилось ощущение, что я не одна. Что у меня есть надежный друг, хоть и с багажом нашего общего неправильного прошлого. Но он был. И я была ему безмерно благодарна за это. Как была благодарна и Алине за то, что она все еще сообщала мне о приезде Павла и его выезде обратно. Он не проводил в городе и двух-трех дней, улетал практически сразу же. И каждый раз я ждала заветного сообщения о том, что он жив-здоров. И, надеюсь, даже счастлив…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})