Роза в ее руке - Александра Астафьева

— Это не правда, — ей меня не запугать. — Ты просто позволяла этому случаться…

— Тебе не нравится это слышать, Бьорн? Что девушка, которую ты подобрал и которой помогаешь жить дальше, смирилась и терпела к себе низменное отношение, побои, безнравственность?

Нет, мне было наплевать, но я молчал.

— Я слабая, — горько продолжала она. — И моя жизнь — ничто. Абсолютно ничего не представляет собой.

— Не говори так.

— Я даже не пыталась сбежать. А, значит, мне нравилось такое отношение.

— Нет…

— Меня продали, как вещь.

Так и знал, но пусть бы не старалась. Ее слова хлестали по щекам, а мне все равно было наплевать. Я видел в этих прекрасных глазах и мягких губах, выплевывающих о себе нелестное, существовала обыкновенная беззащитная девушка. Но ничего не ответил.

— Передали из одних предательских лап — в другие — еще более безумные, — с каждым словом она делала шаг вперед.

Боль звенела в ушах, отдаваясь по всему телу. Позвонки скрутило, будто с треском вырвало их из тела в районе поясницы. Она приблизилась вплотную, глядя на меня с вызовом и блестящими от слез глазами.

— Я именно такая, Бьорн. И не заслуживаю даже находиться рядом с тобой.

Все это было ярким и несправедливым блефом, но мое сердце неустанно барабанило, подсказывая, что некая доля в ее словах все же являлось правдой. Кто-то был виновен в том, что она считала себя такой, если только не была виновна в этом сама. Моя жалость к ней не позволяла до конца во все верить, и я готов был уже послать свое любопытство к чертям, когда дрожащая рука Вивиан протянула мой блокнот с записями. На автомате я принял его с какой-то глупой задумчивостью, и она вытерла слезы на щеках тыльной стороной ладони. Земля ушла из-под ног, волна негодования сбила и унесла течением подальше от реальности. Внезапно место боли заняло недоумение, озлобленность, чувство ожесточения.

Выходило так, что она прикоснулась не только к моей поэзии. Она дотронулась до моих мыслей, вошла в мое сердце, копалась в моем прошлом. А ведь с легкостью могла достичь познания о моем настоящем и будущем, которого… со мной у Вивиан не могло быть.

Все изначально было неправильным. Я не должен был приводить ее сюда. Не должен был подходить к ней в ту злополучную ночь, когда ее выкинули из машины. Мне не нужно было оказываться в том месте и в тот час. Всего этого могло не быть, если бы два года назад вернул свою жену. И я бы сейчас не говорил то, что собирался сказать Вивиан своим поганым ртом.

— Бьорн?

Голос девушки вернул меня в реальность, но только не мой разум.

— Если ты так решила, — сипло ответил, освобождая путь к двери.

Слезы в который раз блеснули в ее глазах, приоткрывшийся рот от неожиданности ловил воздух. Я был безнадежным. Даже сейчас, мое состояние отказывалось ей помочь, поскольку сам отчаянно нуждался в этой помощи.

Женская фигура поравнялась со мной. Вивиан повернула голову, как будто хотела взглянуть на меня в последний раз.

— Уходи, — чуть громче прозвучали мои слова, обжигая изнутри своей горечью. Возвышаясь надо мной словно призрак, девушка продолжала молча стоять на месте.

Она до сих пор была здесь.

В моем доме.

В моей душе, мыслях, записях.

И не переставала присутствовать в моей жизни.

Какого, спрашивалось, черта?!

— Проваливай из моего дома! — в последний раз прозвучало слишком омерзительно и громко, отчего молния разорвала не только небеса, но и мою душу.

На сердце от боли загнивала рана, и я не мог смотреть в ее потрясенные глаза цвета болотистой зелени. Она бы сразу все поняла.

Глухой скрип дверной ручки, хруст открывающихся петель и звук позади захлопывающегося замка раздались заключительным аккордом в печальной мелодии наших сердец.

Оказывается, мне не составило большого труда, чтобы за считанные секунды суметь добиться того, чему я активно противостоял в самом начале.

Вивиан ушла.

***

Всю прошлую неделю погода стояла по-настоящему осенняя, за окном прохладный влажный воздух сменил тепло, и вот-вот собирался барабанить дождь. Душу не отпускала тоска, а в груди печаль проигрывала свою мелодию. Все это и многое другое сказывалось на настроении, соответственно, и стихи мои не отличались сердечностью. С распадом музыкальной группы все исчезло, а наша с Линдой семейная жизнь продолжала трещать по швам.

Сборник моего поэтического творчества последний раз вышел в свет еще до того, как закончился курс лечения. Больше предложений не поступало. Как будто для всех я перестал существовать. Остался только для себя. Или умер, но мне пообещали, что буду жить. Можно было выбрать любое определение тому, что происходило с моей жизнью в последнее время.

Все было смутным и непонятным. Но я преодолел себя и постарался начать все заново.

Обрадовавшись новости о моем выздоровлении, мы с Линдой бросили все силы на зачатие ребенка. Когда у жены впервые случилась задержка, были уверены, что вот оно — начало новой жизни. К сожалению, рано радовались. Последующие разы были безуспешными. Зациклившись на идее с ребенком, жена при каждом отрицательном тесте расстраивалась и уходила в себя. Знакомое безмолвие пролегло между нами, оно влекло за собой недопонимание, раздражение, обиду и, как следствие, отдаляло друг от друга. Спустя какое-то время мы перестали мечтать о потомстве и не стремились жить счастливой семейной жизнью. Каждый из нас продолжал существовать сам по себе.

А сегодня я узнал о результатах анализов от доктора Моррисона. Я полностью не избавился от недуга, как предполагал, и врач настаивал на продолжении лечения, иначе…