Роза в ее руке - Александра Астафьева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
От ее слов сердце сжималось до боли в груди.
— Мы даже не можем иметь детей, — поставила, наконец, точку и удостоила меня взглядом, от которого заломило в коленях.
— Это все? — было невыносимо горько осознавать, что она сама приходила к логическому завершению в нашей истории.
— Это все, — немного успокоившись, добавила уколом в мою совесть. — И для меня это даже больше, чем ты можешь себе представить.
Я знал. И все прекрасно понимал, но ничего не предпринимал во избежание нашей участи.
Линда в спешке двинулась к выходу из кухни и быстрыми шагами поднялась вверх по лестнице. Будто приклеенный к стулу, я продолжал сидеть и бездействовать. Всего лишь спокойно отпивал небольшими глотками остывший чай, пока внутри меня вихрем бушевали различные эмоции: злость, обида, опустошение, сменяющееся недоразумением от нашей глупой и типичной для ссор ситуации.
Когда Линда спустилась в прихожую, я заметил чемодан, что так рьяно тащила за собой.
— Я ухожу, Бьорн, — послышалось оттуда.
Накидывая плащ, она поправила свои белокурые волнистые волосы и обернулась ко мне, когда я приблизился.
— Из-за того, что у нас ничего нет? — спросил я, подавляя дрожание в голосе.
— Скорее, нас больше нет, Бьорн.
— Но ведь… мы были? — я затаил дыхание.
— Были, — тут же выдохнула она.
Она была молода, красива, сексуальна, талантлива. В ее жизни могло много всего случиться прекрасного и яркого. Судьба была в состоянии преподнести такой подарок, как стать матерью, и Линда все еще могла забеременеть. Разве что, не от меня, а от другого. От того же Дэвида, например. Она захотела уйти сама и продолжала стоять у приоткрытой двери, за которой был слышен шум поднимающегося ветра и шелест осенней листвы. Я находился в пару метрах от нее и чемодана, грозно возлежащего на полу между нами. Ноги зудели от желания пнуть его в сторону, схватить ее и прижать в свои объятия. Но я словно онемел.
— Ты уходишь к нему?
Я не был дураком, и сегодняшнее сообщение вряд ли расценивалось случайностью, лишь подтвердило мои догадки.
— Еще не знаю, — дернула она плечами, шмыгнув носом. По крайней мере, не отрицала. — Наведаюсь к родителям, тем более давно их не видела.
Это был апогей идиотизма. Где была любовь, что мы испытывали еще недавно?
Почему мы не скандалили и не дрались как некоторые пары, а вели беседу по душам, разрывали нашу связь в спокойном ритме? Как будто сами того хотели, не проявляя и каплю противостояния происходящему.
В ее глазах стояли слезы, в моей душе ощущался бардак. Все смешалось, эмоции разом улетучились в неизвестном направлении, потому что я был м*даком и эгоистом высшей степени. Но все, что сейчас происходило, было ради нее и счастья, которого у нас было так мало.
Линда взялась за ручку чемодана и покатила его к выходу.
— Нам надо отпустить друг друга, Бьорн. Давно нужно было это сделать.
«Потратили много времени впустую», — вот, как для меня прозвучало ее «давно».
Я не собирался бежать за ней. Возможно, нам, а точнее, мне, требовалось время, чтобы прийти к чему-то в своей жалкой жизни. Поэтому и позволил ей уйти. Пустил все с легкостью на самотек, когда должен был рвать и метать, чтобы вернуть свою любимую женщину, которую я клялся сделать счастливой.
Но проиграл.
Я не успел сказать ей на прощание и слова. Мою жену отобрал воющий по ту сторону двери ветер. И только открыв балконную дверь, я увидел ее мелькающую фигуру возле машины в тусклом освещении фонаря. Как она погрузила чемодан, закрыла багажник и в последний раз бросила полный безнадежности взгляд в окно, где вырисовывалась моя тень.
Постарался всеми силами подавить в себе желание ринуться к ней. Все что я делал — стоял и медленно пускал кольца дыма от сигарет. Затем наблюдал, как ее автомобиль скрылся за поворотом.
А между тем становилась прохладнее, дождь собирался полить как из ведра, и темные тучи окутали небо, позволяя гореть одинокому полумесяцу.
Успокаивающий никотин окутал легкие в одно мгновение. На несколько минут мне стало легче, отметая переживания прочь. Казалось, нервозность исчезла.
Но я ошибался.
Спустя полчаса беспокойство одолело с еще большей силой.
Неспроста, поскольку я допустил самую большую ошибку в своей жизни.
— Мистер Ньюман, — металлический мужской голос в телефоне, представившийся одним из полицейских служащих, не предвещал ничего хорошего. — Ваша жена Линда Ньюман не справилась с управлением автомобиля…
Я не мог этого слышать. Это была шутка. Он врал.
— Мне очень жаль, спасти ее не удалось, — продолжил тот же незнакомый голос сухим тоном.
Но я уже не слушал. Мое тело сползало по твердой поверхности, когда без того истерзанный мозг, рождал новую невыносимо жестокую мысль, тщательно и бесповоротно обвиняющую меня во всех грехах. Тогда и представить не мог, что, отпустив жену, я повлеку ее на собственную гибель.
***
Также как Вивиан.
Дрожащими пальцами я перелистывал свой блокнот.
Одна страница, другая… Следующая.
Все они были исписаны неизвестным аккуратным почерком.
И я знал только одного человека, кому он мог принадлежать.
Это были ее стихи. Они предназначались мне.
В моей записной книжке черным по белому было отображено послание — ее спасение наряду с признанием:
