Корона последней принцессы - Антон Леонтьев

– Мне очень жаль, однако произошел разрыв кишечника… – начал он, и Василиса поняла, что сына спасти не удалось.

Ее пропустили в операционную. Яшенька, накрытый по горло простыней, лежал на металлическом столе. Женщина встала около него на колени и принялась гладить по волосам. Слезы катились по ее щекам, она не могла вымолвить ни слова. Василиса двумя руками взяла голову сына…

И в тот момент воспоминания чуть не сбили ее с ног. Словно прорвало плотину, как будто хлынул разрушительный поток – прежние годы ее жизни в одну секунду вернулись к ней. И Василиса вспомнила, около кого она точно так же стояла на коленях, чью голову держала руками – это было в подвале того страшного дома, где расстреливали ее семью, и замерла она тогда возле своего отца, короля Георгия. Она, принцесса Василиса Любомирович! А около нее тогда стоял Яков. Яков, ее нынешний муж. Яков, являвшийся убийцей ее близких…

Василиса глубоко вздохнула и никак не могла выдохнуть. Грудь раздирала жгучая боль. Ну почему она вспомнила обо всем только сейчас? Выходит, последние десять лет ее жизни – сплошной обман!

В операционную нетвердой походкой вошел Яков и замер перед женой. Василиса посмотрела на него снизу вверх – так было и тогда, в подвале, только в руках у него в ту ночь была винтовка со штыком…

– Валечка, у нас будут еще дети, – начал он утешать ее. Но молодая женщина оттолкнула его руку:

– Я не Валечка. Я Василиса.

Яков икнул и уставился на жену, поняв, что ей все известно. То, чего он так боялся, произошло.

– Я… я спас тебя тогда… – пролепетал он. – Потому что, если бы не я, тебя бы сбросили в шахту! Ты бы умерла!

Василиса поцеловала мертвого Яшеньку в лоб и сказала тихо:

– Я не хочу говорить об этом. Убирайся прочь.

Яков подчинился приказанию. Он не знал, что ему делать и как себя вести. Потому что рядом была уже больше не его Валечка, а принцесса Василиса, королевская дочь!

Василиса решила не возвращаться на квартиру к Якову. Она брела по улицам столицы и перебирала воспоминания. У нее украли не только семью – у нее украли ее прошлое. И, судя по всему, будущее тоже. Яков, которого она любила, оказался убийцей ее родителей. А их сынок Яшенька мертв…

Женщина не имела понятия, что ей делать. Она не замечала холода, хотя была в легком платье и в накинутой на плечи шубке. Столько лет она жила с человеком, который намеренно обманывал ее... И как она вообще могла любить Якова?

Василиса опустилась на скамейку и уставилась в сизое сумрачное небо. Но ведь она принцесса, и ее должны были расстрелять, а спас ее именно Яков... Так, значит, нужно быть признательной ему. Он не мог спасти всех, а спас только ее. Но разве от этого ей лучше?

– Товарищ Гопак! – раздался рядом мужской голос.

Подняв голову, она увидела мужчину в черном плаще и шляпе. Того самого иностранного журналиста, который на приеме дал ей визитную карточку.

– Вы что, следите за мной? – осведомилась холодно Василиса. Ей хотелось остаться одной.

Пол Мэрфи, потирая руки в перчатках, заметил:

– Моя гостиница располагается за углом, и я вообще-то направлялся к ней через парк. И заметил вас.

Василиса ничего не ответила. Только понуро опустила голову. Побыстрее бы журналист ушел, оставив ее наедине с горем.

– Я бы не советовал вам сидеть здесь, – продолжал Пол Мэрфи. – Все-таки сейчас на улице весьма холодно, а вы одеты легко. Можно подхватить простуду…

Василиса усмехнулась:

– Простуду, которая перейдет в воспаление легких, от которого я умру? Как бы мне этого хотелось! Оставьте меня в покое!

И, вскочив со скамейки, она бросилась куда глаза глядят. Возвращаться домой женщина не хотела, да и дома у нее не было. Когда-то она обитала во дворце, а теперь там пирует советское руководство. А ее родители и четверо братьев…

Сцены расстрела вспыхивали в мозгу Василисы. Они убили всех, спаслась только она одна… Но это не было началом избавления, это стало началом долгого кошмара. А теперь все завершилось. Потому что умер Яшенька…

Женщина оказалась на пустынной гранитной набережной. Было уже темно, прохожих почти не было. Василиса подошла к кромке воды и поняла, что должна сделать. Ей незачем больше жить. Сбросив шубку, она спустилась по ступеням к воде и, не раздумывая, бросилась в темные воды. Холод принял ее в свои объятия. Василиса желала одного – чтобы все как можно быстрее закончилось. Осталось ждать совсем недолго. Пару минут, не более, и сердце ее остановится, и тогда… Женщина закрыла глаза и нырнула. Вот и все…

В себя она пришла от того, что кто-то энергично колотил ее по щекам. Василиса закашляла, выплевывая речную воду. Ей было очень холодно. Она заметила, что лежит на скамейке, а над ней склонился неугомонный журналист Мэрфи. Он спас ее! Не дал ей умереть!

– Оставьте меня... – прошептала Василиса, еле ворочая губами. Попыталась встать, но не смогла. Репортер растирал ей руки и ноги.

– Я отвезу вас домой. Вы ведь наверняка живете в новой высотке на проспекте Революции? Там обитает вся партийная элита. Только вот такси надо поймать... Извините, я позволил себе последовать за вами, потому что видел – вы находитесь в ужасном состоянии. И очень хорошо, что так сделал! Из-за вас мне пришлось броситься в воду.

Василиса ничего не сказала. Она не испытывала благодарности к человеку, который спас ее от смерти. От смерти, которой она желала и к которой стремилась. Однажды ее спасли от смерти, но лучше бы она тогда умерла …

– Послушайте, – продолжал журналист, – любое горе можно преодолеть, с любой трагедией смириться. То, что вы сделали на приеме, было поступком мужественной и честной женщины. У вас нет причин сводить счеты с жизнью!

О чем он говорит? Василиса припомнила, что произошло на приеме во Дворце Советов. Во дворце ее родителей, где она выросла. Неужели назойливый спаситель думает, что она приняла решение утопиться, так как боится последствий пощечины, которую она залепила тирану?

– Я хочу умереть, – прошептала Василиса. – Оставьте меня, умоляю! Мой сын мертв, моя семья рухнула! Мне незачем жить…

Журналист тихо возразил:

– Мои родные тоже умерли. И моя любимая, которая должна была стать моей женой. Мне тоже не хотелось больше жить. Но вы уверены, что это выход? Ведь, убив себя, вы все равно уже ничего не измените. Изменить вы сможете, только если продолжите жить…

На такси Пол Мэрфи доставил Василису к серому высотному дому, в котором обитала чета Гопак. Вахтер проводил их удивленным взглядом, однако журналисту было наплевать, он так и нес женщину на руках.

Дверь в квартиру была приоткрыта. Якова Гопака он обнаружил на кухне – тот, положив голову на стол, храпел, а около него стояла пустая бутылка. Пол Мэрфи опустил женщину на кровать и тщательно укрыл.

В семье произошла трагедия, и он не имел права вмешиваться. Однако ему так хотелось помочь прелестной женщине! Но, делая это, он и сам рискует. Ей требовался врач. Но можно ли доверять здешним врачам? Кто знает, вдруг они работают на спецслужбы? А над семейством Гопак нависли грозовые тучи. Да, Валентине Гопак требовался врач, и Пол знал, где найти его.

Журналист удалился из квартиры.

Василисе снились кошмары – сцены, которые в течение десяти лет не терзали ее, вдруг вернулись. Женщина металась и стонала. Журналист вернулся через час с заспанным врачом британского посольства, который, обследовав женщину, сделал неутешительный вывод, что та, не исключено, не доживет до утра. Тело Василисы горело, кости ломило. Ее снедал огонь изнутри.

Врач, сделав инъекцию и оставив таблетки, велел вызвать герцословацких врачей и заметил, что из квартиры надо побыстрее убраться, ведь у них могут быть крупные неприятности с властями.

Пол выпроводил врача и вернулся к женщине, со слов которой срывались странные слова и давно забытые имена.

Сознание вернулось к Василисе, когда уже давно рассвело. Она открыла глаза и заметила, что лежит в своей собственной кровати. Тело ломило, однако кризис миновал. И как она попала сюда? Последнее, что осталось в ее памяти, – то, как она входит в темную воду...

Женщина с трудом поднялась и, ощущая небывалую тяжесть, прошлепала на кухню. Ей ужасно хотелось пить. Яков, распространяя нестерпимый запах алкоголя, полулежал на столе и оглушительно храпел. Внезапно раздалась резкая трель телефона. Яков продрал мутные глаза, уставился на жену, попытался что-то промямлить. Затем, качаясь, подошел к телефону и снял трубку. В мгновение ока, услышав голос на другом конце, он протрезвел и молодцеватым голосом произнес:

– Так точно, товарищ нарком. Сию же минуту выезжаю! Так точно!

Яков ринулся в ванную, бросив на ходу:

– Нарком желает видеть меня у себя. Причем его тон не предвещает ничего хорошего!

Василиса, кутаясь в шаль, обронила:

– Наш сын умер, а ты идешь на свою кровавую работу?

– Не говори так! – попросил Яков, который брился перед зеркалом. – Черт, порезался... Валечка, ты же понимаешь, я не могу противиться приказанию наркома.