Я вам покажу! - Катажина Грохоля

– Почему вы так со мной? – У Реньки на глазах слезы. – Я ведь хочу вам добра…

Уля бросила на меня многозначительный взгляд, я вздохнула: мол, знаем-знаем, беременные женщины так чувствительны, просто кошмар. А уж до чего раздражительны!

– Я знаю, – погладила я Реню по плечу, – я же знаю…

Появился Ренин муж, обвел нас недружелюбным взглядом и кинулся целовать жену.

– Как ты себя чувствуешь, дорогая? Ты нервничаешь? – подчеркнуто укоризненно глянул он на нас.

– Привет, котик, – сказала Реня. – Все в порядке, потрогай. – Она приложила его руку к своему животу, и лицо мужа просветлело.

Собственно говоря, они хорошо дополняли друг друга – Ренька сияла, а ее муж на глазах таял.

Уля подала мне знак, я встала, Азор зарычал, я сразу же послушно села.

– Хороший песик, – улыбнулся Ренин муж. – Куда это вы собрались? Давайте выпьем, поболтаем! Налить?

Я никуда не иду. Выпить? Непременно!

– Нам уже надо идти. – Уля выразительно посмотрела на меня.

– Никуда вам не надо, поможете нам выбрать имя для ребенка… правда, золотце?

– Ясное дело! – Ренька сложила руки на животе и улыбнулась, как Богородица на иконе. – Ну, наверное, вы не уйдете так сразу…

Я и с места никуда не двинусь. Ренькин муж, несмотря на Улины протесты, достал новые бокалы и налил какой-то пока не опробованный мной алкоголь, раздробил лед на мелкие кусочки, залил сиропом, добавил апельсиновый сок и дольку лимона – за уши не оттянешь!

В общем-то и Уля не так уж спешит…

– Мы подумываем о Марии… – Ренин супруг сел за стол, откинулся на стуле, закинув руки за шею.

– О Марии Магдалине, – вставила Ренька.

– Нет, просто о Марии, – поправил супруг.

– Но Марыся, Маня… так банально, – поморщилась Реня.

– Вот именно… – добавил он.

– А мне нравится Мария, – одобрила Уля. – А может быть, Мария-Антонина…

– Эта какая-то королева?

– Уля имеет в виду вашу дочку… – робко пояснила я.

– Откуда вы знаете, что у нас будет дочь? – спросил Ренин муж. – Мы не знаем. Да и знать не хотим.

– Антоний – красивое имя для мальчика, – вставила я. – Хотя, разумеется, самое красивое мужское имя – Адам.

– Вполне может быть, – любезно согласился Ренькин муж и поднял свой бокал, чтобы мы с ним чокнулись. Мы послушно присоединились – коктейль потрясающий.

– Никаких «может быть»! – возразила Ренька. – Дело не в том, что может быть, а в том, что должно быть так, как мы захотим!

– Так и будет. – Уля отпила свой коктейль, и я заметила, что он ей понравился, как и мне.

– Меня очень даже устраивает Антоний, – сказал Ренин супруг, и я заметила, как Реня вся сжалась и на глаза у нее навернулись слезы.

Муж мигом ее обнял и прижал к себе. А у меня словно мурашки побежали по спине… Адасик, прижмешь ли ты меня еще когда-нибудь?

– Что случилось, дорогая? Что-нибудь болит?

– Не болит… Ты говорил, что тебе все равно, кто у меня родится, а теперь хочешь мальчика…

– Я не хочу мальчика! – вырвалось у него, и он погладил жену по плечу, мы с Улей переглянулись и опорожнили свои стаканы.

– Почему ты не хочешь мальчика? А что, если родится мальчик? Почему тебе больше хочется девочку?.. – захлюпала носом Ренька.

Мы с Улей поднялись. Ренькин супруг вскочил:

– Не надо никуда уходить. Разве вы не видите, что мое золотце это нервирует? Садитесь, я налью.

Он взял наши бокалы и снова наполнил их доверху, а у меня все закружилось перед глазами, как будто бы я неслась на карусели. Впервые после того письма мне сделалось так легко.

– Дорогая, я же говорил тебе, что буду счастлив, если ребенок будет здоровый… а родится мальчик или девочка… мне действительно все равно.

– А может, Бася? – успокоилась Реня.

Я выпила залпом стакан, и жизнь показалась мне намного проще. Всего лишь пару недель. Время так быстро летит! И глазом моргнуть не успеешь, как будет апрель.

– Бася мужественная, – согласилась Уля, – как Бася Володыевская [33].

– Учитывая, что до замужества у нее была другая фамилия, – пояснила я. – Не Володыевская, а Езерковская.

– Но имя-то было то же самое, – метнула на меня ехидный взгляд Уля.

– Имя – да, а фамилия – нет.

– Мы же не фамилию выбираем, – мягко объяснила мне Уля.

– А откуда ты знаешь, что будет девочка? Девушки, а как вы себя чувствовали во время беременности? – Ренькин муж с неподдельным интересом посмотрел на нас. – Что вы ели? Больше острого или больше сладкого?

Мне и не вспомнить, что я ела почти двадцать лет назад. Селедку, наверное, но зато в сладком виде. А это острая или сладкая еда? У Ули тоже одни дочери, совсем как у меня; у меня тоже одни дочери, только в единственном числе, а у Ули в двойственном. Коктейль умопомрачительно хорош, Ренин муж очень внимательно вглядывался в нас.

–Ну?

– Я, по-моему, ела смалец [34], больше всего любила смалец с лучком, но при этом со сладкими яблоками… – с трудом произнесла Уля. – И соленые огурцы… но только в самом начале. Правда, творожный пирог тоже неплохо у меня шел…

– И родила дочерей… – прошептал Ренькин муж. А потом Реньке: – Ты тоже любишь пирожные… это к дочери… Бася? А может, что-нибудь пооригинальнее? Бланка? Клаудина? Мартина? А ты что ела? – Это уже мне.

– Селедку, – ответила я и расхохоталась. – Много селедки, но в сладком виде…

– Если селедка – то парень! – оживился будущий отец и опять схватил наши стаканы. – Значит, будет мальчик, потому что Реню все время тянет на китайскую кухню!

Я не стала напоминать, что у меня после этой селедки родилась дочь – так они оба обрадовались. Мы снова чокнулись. Ренькин муж принес календарь.

– Это будет необычный ребенок, необычный, и у него должно быть необычное имя, – гордо заявил он. – Вы правы!

Ничего подобного мы не говорили, но дружно закивали.

Ренькина собака просто на глазах уменьшилась и уже нисколько не казалась страшной.

– Лукаш, – предложила я. – Красивое имя.

Не стала говорить им, что самое красивое имя – Адам. Пусть Адамов не будет слишком много.

– А у меня был один знакомый Лукаш, и он был даже очень несимпатичный. Бросил жену. Знаешь, о ком я говорю? – Уля посмотрела на меня, а я не могла взять в толк, кого она имела в виду, но что же странного в том, что какой-то Лукаш когда-то бросил какую-то там жену?..

– Луций, Луций [35], – повторяла Ренька.

– Лукаш, – напомнила я, – я сказала – Лукаш, не Луций, а Лукаш.

– Акций, – опрометчиво вставила Уля. У нее слегка затуманился взгляд.

– Отлично! – крикнул Ренькин муж. – Акций – необычное имя! А для девочки…