Мауи и Пеле держащие мир - Александр Розов

В Интернет имелась информация о двух мини-отелях на Футуна: один — около столицы провинциального королевства Сигаве, а второй — в том же королевстве, но подальше, на северо-западном берегу. Вителло Фалерно, из осторожности, выбрал подальше. Ирония ситуации состояла в том, что выбранный мини-отель являлся частью комплекса из «яхт-клуба» Деметры Дарк, и «королевского пейнтбольного клуба», а как отель уже давно не работал. Но, чтобы не порождать беготни иностранных гражданских лиц перед скорой спецоперацией, Этеэли, мэр деревни Толоке, младший брат короля, ничего не объясняя калабрийскому художнику, разместил его в своем домике-трейлере (купленном где-то просто по случаю, и обычно пустующем). Обычный турист на месте Вителло, конечно, удивился бы, что «менеджер мини-отеля», вместо формальностей, поболтал с ним про постимпрессионизм великого Гогена, и про нео-постимперссионизм (стиль, в котором творил Вителло Фалерно). Но Вителло только порадовался «неформальному подходу» местного бизнеса, а когда Этеэли бесплатно дал ему на прокат велосипед — калабриец почувствовал, что уже любит эту маленькую страну с добрыми туземцами-канаками.

К «моменту Z», художник жил в «мини-отеле» четыре дня. Ложась спать на закате, он прекрасно высыпался, вставал до рассвета, мылся, и сразу ехал на велосипеде рисовать безлюдные ландшафты на восходе солнца, а несколько позже — фермеров, которые тут начинали заниматься своими делами примерно с 8 утра. Далее, завершив «утреннюю сессию», Вителло сворачивал свой мольберт, и ехал на велосипеде обратно в деревню Толоке, где канаки бесплатно кормили его поздним завтраком (или ранним обедом). И, кстати, ужин художнику тоже ничего не стоил. Кажется, канакам просто нравились его электронные картины в стиле нео-постимпрессионизма, и Вителло думал, что это тут в порядке вещей. Но, он пообещал себе, что когда станет знаменитым и разбогатеет, то купит здешним туземцам множество всяких полезных вещей. И он был искренне готов потратить на это половину своих будущих миллионов евро.

Таковы были планы Вителло на перспективу, а сегодня, затемно он поехал по окружной дороге из Сигаве на Восток в соседнее королевство-провинцию Ало, чтобы на рассвете начать творить картину древнего капища (фото которого он раньше видел в Интернет — путеводителе для туристов). Окружная дорога сворачивала на юг перед мысом Веле, и поднималась на невысокий хвостовик осевого хребта, чтобы выйти на южный берег, где поворачивала к западу. От верхнего участка дороги до капища было всего 500 метров, и Вителло, оставив велосипед в кустах, прошел туда пешком. Он побродил среди древних камней, сделал два десятка фото на свой сотовый телефон (уже отключенный от сети за неуплату, но в остальном — работающий). Выбирая ракурсы, художник проникся духом магического места, и развернул свой электронный мольберт. Он успел наметить базис будущей композиции, когда что-то случилось. Собственно, атаку девятки автожиров он пропустил, поскольку смотрел в другую сторону. В следующий момент, автожиры уже улетали, проходя низко над хребтом, а сооружения аэропорта исчезли в облаках белого клубящегося дыма, пронизанного сверкающими искрами горящего фосфора.

На этом этапе Вителло Фалерно на некоторое время впал в ступор (такова нормальная, обычная реакция гражданского человека на подобные вещи). Из оцепенения его вывел тяжелый глухой взрыв топливных емкостей. И по обонянию ударил смешанный запах горящих веществ: фосфора, керосина и, скажем так: биологических материалов. Этот последний особый компонент запаха побудил художника быстро свернуть мольберт и покинуть площадку marae Факавеликеле. Стараясь поменьше вдыхать, он направился к дороге, где был оставлен велосипед, сумбурно думая о смысле и последствиях налета непонятного авиа-отряда на аэропорт и сингапурскую строительную площадку. В этот момент, почти рядом, хлестко, как щелчки бича, ударили три выстрела из снайперских винтовок. Художник вздрогнул, и ускорил шаг, опасаясь поймать случайную пулю.

А филиппинец, командир звена — двух парных снайперских расчетов, нажал кнопку на трубке «wiki-tiki», и тихо сказал:

— Тон-тон, звено Омега рапортует. Поляна чиста. Была попытка прорыва, три единицы. Попытка пресечена. Других движений вокруг поляны не наблюдаю. А сивил, который торчал рядом с позицией, свернул свой комп, и идет к дороге, как поняли?

… - Да, тот сивил, про которого сказано, что он художник, и не надо его трогать.

… - Да, пока идет пешком, а у дороги он раньше оставил велосипед в кустах.

… - Ну, хрен его знает, на вид нормально идет, не шатается.

… - Я думаю, он поедет назад, как приехал сюда: до северного берега и на запад.

Действительно, Вителло Фалерно, забросив за спину свернутый электронный мольберт, оседлал велосипед и поехал обратно в сторону Толоке по окружной дороге. Через пару километров располагалась деревня Пои с населением человек 300, где, видимо, можно выяснить что происходит на острове. Вителло помнил характерный ориентир деревни: несколько аляповатая, ярко раскрашенная церковь Сен-Пьер: один из многочисленных архитектурных знаков тотальной принудительной христианизации Футуна в XIX веке. Сейчас, уже почти подъехав к первым домам этой деревни, он не увидел характерного силуэта церковной башни. Проехав еще немного, он понял причину: церковь Сен-Пьер больше не существовала. На ее месте дымились лишь остатки цоколя — кто-то взорвал церковь таким зарядом, что даже крупные обломки стен разлетелись на полста метров. Такая же участь постигла прилегающее прямоугольное здание монастыря. Посмотрев вперед, Вителло понял: то же самое случилось с часовней, стоявшей в полукилометре дальше по дороге. Кто-то планомерно сносил здесь все объекты католического культа. Туземцев не было видно — деревня выглядела брошенной второпях. Небольшое стадо ухоженных свиней бродило между хижинами. Кажется, хижины не пострадали. А вот большой элегантный семейный коттедж деревенского главы был не в лучшем виде: в большинстве оконных проемов остались только торчащие осколки стекол, а на фасаде виднелись выбоины (вероятно, от пуль) и какие-то большие ржавые кляксы.

Подумав немного, Вителло Фалерно остановился, прислонил велосипед к ближайшей изгороди, взял сотовый телефон и пошел фотографировать все эти странности, начав, разумеется, с руин церкви Сен-Пьер. Он еще не придумал, зачем это делает. Просто, в происходящем угадывался какой-то глубокий и мрачный символизм. Какой художник пройдет мимо такого катализатора креатива? Какой-то пройдет, но только не Вителло! Увлекшись фотоохотой на руинах теократии, художник не заметил приближающейся машины — гибрида микро-джипа с квадроциклом. У этой штуки был почти бесшумный движок: его гудение было не громче хруста сухого грунта под колесами.

— Aloha, мистер Фалерно! — крикнул парень-тинэйджер, сидевший за рулем.

— Э… — Вителло повернулся к нему и, приглядевшись, узнал курьера, работавшего (как представлял себе калабриец) в мини-отеле в деревне Толоке — …Ах, это ты Фиуфи!

— Ага! Это я! Давайте, я вас подвезу! А велосипед пристегнем на багажник, e-oe?

— Э… Спасибо, наверное, это хорошая идея…

Тут Вителло Фалерно обратил внимание на то, что Фиуфи одет в легкую тропическую камуфляжную униформу с трехцветной эмблемой, и к тому же, вооружен чем-то вроде модернового короткоствольного ружья или длинноствольного пистолета.

— А… Фиуфи, что за униформа на тебе? И что за оружие? Что вообще происходит?

— Aita pe-a! — весело откликнулся тинэйджер, — Просто революция. Мы уже победили, и теперь тут свобода! Никаких французских резидентов и попов! Никаких аристократов, деревенских глав и всяких таких предателей! Вообще никаких оффи! Классно!

— Извини, Фиуфи, я что-то не совсем понял…

— Ну, вы спросите у командиров в деревне. Давайте, мы быстро поедем, и тогда успеем посмотреть, как взорвут церковь Святого Семейства в Таутафа. Туда уже везут газ.

— Какой газ?

— Ну, такой газ, типа как для кухни. Давайте, мистер Фалерно, едем уже!

— Едем, — согласился калабриец, и водрузил велосипед на багажник микро-джипа.

11:00. Остров Футуна. Деревня Толоке. Территория «яхт-клуба».

20-летняя Лаалои, королева Сигаве, невысокая, крепко сложенная, но при этом гибкая и подвижная, очередной раз окинула взглядом темных миндалевидных глаз огороженную площадку, где по ее приказу была организована полевая кухня, а затем медленно, очень сосредоточенно втянула ноздрями воздух. Сделав из этого некий вывод, она рявкнула:

— Суамои! Что ты считаешь мух в небе?! У тебя сейчас хлеб пригорит!

— Черт! — буркнула молодая женщина, к которой была обращена эта фраза, и привычным движением выдернула из коробчатой печки большой противень с лепешками.