Игра законом - Роман Симоненков

Сказать, что люди в форме испытали удивление, значит – сильно преуменьшить. Неся в душе не кровавую паутину убийства, а величайшую силу обретшего истину, Великий Энергетик рванул прямо на оставшихся внизу полицейских. Этот сумасшедший бег под наставленными на него стволами пистолетов многим суждено было запомнить до конца их дней. Ах, милые супермены в форме. Как круто быть бесстрашными, когда тебя никто не пугает и не атакует. Растерянные полицейские лихорадочно жали на курки, позабыв про приказ непременно брать живым. Пытались стрелять все, кроме того, с голубыми глазами. Тот, видимо, заранее знал, что стрелять не будет, так же, как Глеб знал, что не будет калечить, но и разговаривать тоже не будет.

Может быть, кто-то из четверых спецов успел удивиться, когда неведомая мощь вдруг подхватила одного из них, закружила и вынудила неуклюже пригибаться. А потом со всего маху бабахнула головой в машину. Вот так же, наверное, семь тысяч лет назад бились витязи древних племен, обложенные со всех сторон китайскими воинами желтого дракона. Жига успел убедиться, что его соперники совсем не блистали боевым мастерством. Против этих оставшихся одиночка моголинян мог стоять сколь угодно долго, пока не уснёт. Три незаметных удара двумя пальцами, средним и указательным, под самый нос, снизу вверх, оставили полицейских в полном сознании, но совершенно обездвижили. Попробуй бежать, когда из обеих ноздрей вырываются два непослушных кровяных ручейка.

– Вам даже полезно, – приговаривал Глеб, – дурная кровь выйдет.

– Умничка, витязь, – хлопнул друга по плечу Вольнов и вдавил в пол педаль газа. Только через минуту после того, как иномарка выскочила со двора, из подъезда выпрыгнули ещё пятеро охотников в погонах. Им сообщили, что объект пешком скрылся за углом дома, а вместе с ним, как первый снег, растаяла надежда на очередное повышение по службе.

– Знаешь, Глеб, сейчас ведь только эта пехота расстроилась, – вздохнул Аркадий, – те, кто за ними, всё равно счастливы. Для них одно то, что ты в Москве, уже полдела.

– Это почему?

– Они считают, что в Москве сущности тонкоматериального мира всё равно тебя найдут. Плюс эти полузомби в погонах рыть землю будут и днём и ночью. Они же живут в иллюзии, будто их поступки находятся под контролем их сознания. В действительности это не совсем так. Или даже, скорее, совсем не так. Их разум не имеет свободной воли – им управляют извне. И даже не их начальники. Помнишь песню Машины Времени «Создаётся впечатленье, что куклы пляшут сами по себе».

– Ты знаешь, кто такой Игрец? – коротко бросил бывший детектив.

– Один из кукловодов. Но всё-таки один из…

– Куда едем?

– Я знаю лишь два места в Москве, где некоторое время ты можешь быть вне досягаемости всей этой нечисти…

– Там Василий Зацепин был, – вырвалось у Корчагина.

– Это кто?

– Это тот, который мне тему подкинул, ну, за которую меня приняли…

– Где он был? – сильно удивился Воля.

– У меня дома. Вместе с моей женой. И дверь они мне не открыли…

– Так ты, что же, дома не был?

– Не был…

– Мне кажется, я начинаю кое-что понимать, – затараторил Вольнов, – этих полицаев кто-то предупредил, что ты пришёл. Я стоял у входа в подъезд, когда майор так и кричал, мол, давай шустрей, это точно ОН, мне позвонили. А кто мог позвонить? Кому выгодно тебя тут слить, а самому на пригретое ложе?.. Прости за резкость…

Глеб знал, что рано или поздно начнутся почти неизбежные измены жены, так привыкшей к сладкой жизни, которой он её лишил. Но никак не мог подумать, что столкнётся с этим в такой момент. Одно не вязалось никак. Василий Зацепин сам был по уши в грязи в этом уголовном деле. Корчагин сдал его после встречи с Игрецом, когда требовалось добраться до следователя и предупредить Варвару и жену. Единственным оставался вариант, при котором Зацепина оставили на свободе в качестве приманки, так называемого «живца».

– Значит, Зацепин «живец», – вырвалось у Глеба.

– Это не самый худший вариант… Ладно, не будем перебирать в голове старые пазлы, чтобы построить новую картинку, это ничего не даст. Слушай голос души, она честна.

– Я так и не понял, куда ты меня везёшь?

– К профессору кафедры философии религии и религиоведения МГУ…

– Я серьёзно?

– Я тоже…

– Для чего?

– Честно говоря, я сам до конца не знаю. Понимаешь, у меня есть точное понимание, что делать в той или иной ситуации. Но для чего это нужно, приходится часто догадываться самому. Я знаю только то, что мне знать положено. И не потому, что мне кто-то не доверяет. Как ты сам уже сегодня убедился, читать мысли не составляет особого труда тем, кто посвящён в истинное знание.

– И что, защиты нет никакой?

– Есть. Шлемы, как у богатырей, или купола, как у церквей нынешних, – улыбнулся Аркадий. – Правда, с домами божьими всё сложнее. В отличие от ведических строений, современные купола мешают свободно выходить информационным потокам верующих. Конечно, я умею закрываться, но, допустим, перед тобой я бессилен.

– Ничего, я же с вами, – ехидно причмокнул Глеб.

– Во-первых, до определённого момента мы не могли знать, какую линию жизни ты выберешь, а, во-вторых, ты не один моголинян на этой Земле. Но единственный, кто может… – Вольнов отчего-то напрягся и затих.

– То есть, я мог ещё пойти за Игрецом, ты хочешь сказать?

– А кто бы тебе запретил или помешал?

– Ну и дела…

– Так что не обижайся, если я что-то не смог объяснить. То, что знаю я, – ты не знаешь, но знает природа. То, что знаешь ты, – я не знаю, но природа знает. Природа знает всё. Вот почему наши предки завещали жить в ладу с природой. Единение с ней дало тебе доступ ко всему накопленному человечеством опыту, а профессор сможет направить и дополнить твою картину мира.

– Есть ещё одно. Кто поставил у меня перед квартирой неведомую мне блокировку. Я пытался бестелесно проникнуть в квартиру, и у меня не получилось. А самое интересное, что возникла она, как только я появился на этаже…

– А вот это уже хуже, – вздохнул Воля, – вопросов будет у тебя с каждым днём всё больше и больше, но это как раз нормально. Настоящий просветлённый человек осознаёт, что, чем больше он узнаёт, тем меньше знает и понимает. Вот такой парадокс.

За окном мелькали горящие гирлянды Нового Арбата, а собственная реальность напоминала Корчагину главу из произведения Стругацких или Лукьяненко. Этих фантастов Глеб считал, несомненно, великими людьми, может быть, не менее великими, чем гений самого Льва Николаевича Толстого. Кто-то мог бы удивиться такому сравнению, но именно в этих людях Жига наблюдал особый уровень осознанности. Осознанность и ясность сознания увеличивают свободную энергию, что позволяет в самом прямом смысле слова управлять реальностью. Миллиарды людей просто спят наяву. В бессознательном существовании они бессильны. Жизнь с ними случается и управляет ими, потому что сознание находится в пассивном состоянии и «штурвал собственной жизни брошен». Корчагин уже испытал на себе могущество мысли, поэтому знал, что любой человек способен выбирать сам сценарий дальнейших событий, творить всё, что угодно, если имеет сильное намерение и достаточный уровень энергии.

Дорога не отвлекала Глеба, ничто не мешало ему выстраивать новые версии происходящего с ним, которые вытекали из сегодняшних событий. Версий выстраивалось немало. Но среди шума мыслей громче всех звучал извечный вопрос, которой сейчас принял особый оттенок важности. «Зачем я нужен этому миру?» Энергетик чувствовал это глубоко духовное знание, пронизанное духом «дарения» Миру, а не вытягивания из него. Получение, конечно, будет, но первоначально – дарение всего себя, своей силы и своих умений для делания чего-то очень важного людям. «Мне надо понять конечную цель», – размышлял Жига, вспоминая слова отца о том, что все те нужды, которые удовлетворяет маленький колодец, может сразу удовлетворить большой водоем.

– Точно, зная конечную цель, можно будет легко достичь и всех остальных целей, – сказал бывший детектив вслух.

– А моя мама чувствует свою миссию в создании уюта в доме, – подловил друга Аркадий.

– Счастливая. Без таких женщин мир давно погрузился бы в пекло. Моя матушка была точно такая же.

– Прости, Глеб, я как-то не подумал…

Тихий ночной воздух передавал каждый звук и каждое движение вокруг. Девушка с молодым человеком, радостно припрыгивая и повисая на руке парня, звонко смеялась, наполняя набережную Москвы-реки вкусом счастья. Где-то работала сигнализация, а в одном из подъездов отворилась дверь. В дальнем углу двора виднелся пушистый хвост кавказской овчарки. За спинами доносились звуки одиночно проезжающих машин.

– Будем ждать, – спокойно сказал Аркадий, когда они подошли к одному из подъездов, – звонить нельзя.

– Так тут можно до утра просидеть, – урезонил его Глеб.