Лоенгрин, рыцарь Лебедя - Юрий Никитин

- Ого, - сказал он, - вы умеете читать мысли?

Она рассмеялась снова.

- Разве сложно читать мысли мужчин?

- Думаю, - ответил он, - мужчин... сложно. Не все же, кто носит штаны, - мужчины?

Она расхохоталась, показывая влажный рот, такой же жгуче красный, как и толстые пухлые губы.

- Интересная шутка!

- Это не шутка, - сказал он мирно, - многое изменилось. Даже значения слов...

Она бросила лукавый взгляд в сторону ошеломленного Нила, лицо его красное и вспотевшее не просто говорит яснее ясного, что он чувствует и чего жаждет, а кричит во весь звериный голос.

- Правда?

- Правда-правда, - заверил он. - Конечно, не все... Изменения происходят медленно.

- Я не верю в изменения, - сказала она победно. - Боги создали вечный мир, в котором все предопределено и все повторяется. Мойры следят...

- Да-да, - прервал он. - Коней наших тут покормят?

- Покормят, - заверила она с улыбкой. - Они уже получают то, что у вас еще впереди... Вы желаете сперва искупаться или же...

Нил замотал головой так яростно, что уши захлопали по сторонам, как у охотничьей собаки.

- Купаться потом! - заявил он. - Или я сейчас лопну! Я иду!

В ответ на его вопль из-за шелковой занавески протянулись обнаженные женские руки, ухватили его за пояс, и он со счастливым воплем дал себя утащить за эту непрочную преграду.

Глава 13

Лоенгрин рассчитывал, что увидит Нила хотя бы к вечеру, Нил все-таки стесняется благородного господина, образцового во всем и во всех отношениях, потому, как и где тешит плоть, догадаться трудно, но, когда в саду вспыхнул жаркий огонь в светильниках, разгоняя медленно накапливающийся мрак, зазвенел приближающийся женский смех, стена зелени раздвинулась, Лоенгрин уже готов был увидеть оруженосца, но появилась улыбающаяся Голда.

Из одежды на ней только небольшая гирлянда цветов и нитка дивных ракушек, но с ее фигурой любая одежда будет выглядеть оскорбительной, и Лоенгрин успел подумать, что со времен язычества идеалы женских пропорций изменились в сторону утонченности и одухотворенности, в то время когда раньше царствовала вот такая чувственная плоть...

Раскачивая широкими бедрами, она подошла вплотную и взглянула крупными томными глазами навыкате, очень живыми и блестящими.

- Мой герой, - проговорила она низким чувственным голосом, - ты еще не видел моего дворца внутри...

Лоенгрин поднялся и сразу оказался на голову выше.

- Пойдем посмотрим?

- Ты очень разборчив, - упрекнула она. - Столько красивых девушек пытались подарить тебе любовь!

- Это для моего слуги, - ответил он.

- А герою нужна сразу богиня?

Она расхохоталась и прижалась к нему нагим горячим телом, обняв одной рукой и понуждая идти в сторону сказочного дворца, засверкавшего в огнях расположенных вокруг светильников.

Утром Лоенгрин, обнаженный до пояса, быстро ополоснул лицо и грудь в холодном ручье, избегая разнеживающих ванн с теплой водой и плавающими на поверхности лепестками роз, повернулся в сторону укрытых за пышными цветущими кустами конюшен, пора проверить, как там и чем кормят коней, как вблизи прозвенел легкий женский смех, кусты раздвинулись и вышел его оруженосец.

Он обнимал сразу двух девушек, а третья шла сзади и бросала в них цветами, а когда на нее перестали обращать внимание, нагнулась и со смехом укусила Нила за ягодицу.

Нил, растеряв почти всю одежду, штаны все-таки сохранил, а у женщин из одежды только гирлянды из ярких цветов.

Оказавшись на поляне, он торопливо и смущенно поклонился своему хозяину.

- Ваша светлость...

- Не стесняйся, Нил, - ответил Лоенгрин мирно. - Однажды все проходят эту проверку. Говорим про огонь, воду и медные трубы, но про главное испытание стыдливо умалчиваем.

- Ваша светлость?

Лоенгрин пояснил:

- Настоящее испытание - женщины. В нем мало героического, потому и помалкиваем, но стойкости требует больше, чем самая кровавая битва. Садись, будем завтракать.

Нил осторожно сел, женщины сразу же прижались к нему, а одна уселась ему на колени и обхватила за шею.

- Какой завтрак, - взмолился Нил, - я все время что-то да ем! Даже ночью жрал в три горла.

- Что?

- Не знаю, - признался Нил. - Что-то суют в рот, а в кубки наливают и наливают. Никогда столько не жрал и не пил, как только и влезло! Но вкусно, скажу честно. Дома такого не случалось пробовать ни разу в жизни.

Лоенгрин кивнул:

- Да, конечно. Здесь и еда вкуснее, и вино слаще, а женщины вообще выше всех похвал. Для человека простого это и есть предел всего желаемого.

Нил спросил осторожно:

- Ваша светлость, я не понял... Все говорят, что под Волшебным Холмом живут эльфы, но какие же это эльфы?

- Это не эльфы, - согласился Лоенгрин.

- А... кто?

- Язычники.

- Господи, - воскликнул Нил, - эти нечестивые язычники, выходит, здорово жили!

Лоенгрин посмотрел на него с сочувствием.

- Я неправильно объяснил, извини. Это не люди, Нил. Это нимфы, как их тогда называли. Понимаешь, это у нас один Господь, а язычники его не знали, у них было множество мелких богов, что пили, ели и дрались, как и все, ходили к чужим женам, совокуплялись с людьми и животными, не видя разницы, и от людей почти не отличались... Они бессмертны и всегда юны, никогда не старятся и не умирают сами по себе, их можно только убить. Это уцелевший кусочек того мира. Венера - богиня плотских утех, а эти женщины - ее нимфы. Я не знаю, как они уцелели, сумев отгородиться от нового мира христиан, но так уж получилось... Так что это не враги в прямом смысле.

- Друзья?

- И не друзья, - ответил он. - Просто они так живут. Просто живут.

- Хорошо живут, - сказал Нил. Женщины продолжали ластиться, целовали его в шею, плечи, гладили, почесывали, разминали мышцы, игриво покусывали за уши. - Радостно, я бы сказал.

- Радостно, - согласился Лоенгрин. - Даже у богов простые такие радости... Представляешь, их самый высший бог, бог богов, ел и пил, как и ты, дрался с людьми и богами, соблазнял чужих жен.

Нил воскликнул:

- Вот здорово!

- Да, - согласился Лоенгрин. - Только меня ничто не заставит кланяться богу с умом и повадками моего оруженосца.

Он взял выстиранную вчера рубашку, за ночь высохла, с удовольствием натянул на сильное тело, жаждущее действий, влез в стальную кирасу и начал прилаживать на себе остальные доспехи из такой непривычной в этом мире неги стали.

Нил вскочил и поспешно взялся помогать. Женщины смотрели с недоумением и обидой.

- Вам не нравится их мир? - спросил Нил.

Лоенгрин с усилием затянул пряжку потуже, вздохнул.

- Понимаешь, Нил... я вижу разницу между поучениями отца Ефимия и наставлениями отца Теогольда, хотя оба на одну и ту же тему, но я не вижу разницы в том, возлечь на ложе с вон той рыжеволосой красавицей, что справа, или вот с этой жгучей брюнеткой, что слева. Или даже с той золотоволосой, что чешет тебе спину. А ты видишь?