Сокрушительное бегство - Алексей Зубко

— Что-то мне плохо, — простонал он, едва приняв свой истинный облик. И закричал в ужасе: — Мои руки в крови! — И бесчувственным комком тумана свалился в траву.

Не желая оставлять джинна валяться на траве — еще простудится, — я попытался поднять его. Если вы думаете, что это легко, то заблуждаетесь подобно тому, как заблуждался на этот счет я. Просачиваясь сквозь пальцы, растекаясь и клубясь, он сопротивлялся моим попыткам до тех пор, пока я не воспользовался головой, мечом и камнем. Не одновременно, разумеется, а последовательно. Сперва головой сообразил что да как, затем мечом и кибернетическими пальцами разогнул горлышко серебряного сосуда, а камнем немного подровнял. Более пригодным для проживания он от этого не стал, но для второго этапа моего плана вполне сойдет.

— И тут я на коне, весь такой героический, — рассказывал между тем Улюлюм, расхаживая перед валькириями, восторженно внимающими повествованию об очередном подвиге и одновременно готовящими еду. Судя по запаху, из рогатого носорога выйдет отменный шашлык.

Достав из сумки бурдюк с водой, я взвалил его на плечо и, пообещав Тихону скоро быть, отправился в степь. То, чем я намереваюсь заняться, лучше производить подальше от людей. А то мало ли… Были прецеденты.

Устроившись на кочке, я с трудом наполнил водой покореженный джиннов сосуд до краев и, пристроив его среди пучков жесткой травы, направил на него свой палец. Если атакующее заклинание воды сработает подобно тому, как недавно сработало заклинание огня, то лучше было бы заранее нарубить бревен и связать плот. Определенным образом шевеля мизинцем, я принялся насвистывать вербальный код заклинания «сосулька». Если все пойдет как поло… Как же… размечтался! На этой планете порядочная магия просто не может работать так, как положено. Вместо того чтобы замерзать постепенно, от горлышка в глубь сосуда, понемногу распрямляя погнутую поверхность, вода превратилась в лед за считанные мгновения, не дав мне и шанса проконтролировать процесс. Причем она замерзла не только в кувшине, на который я направил палец, но и в бурдюке, лежащем в стороне от потока магии.

— С моими способностями в жарких краях я могу очень неплохо зарабатывать, продавая коктейли со льдом, — произнес я, рассматривая серебряный шар с коротким горлышком, в который превратилась обитель джинна. «Перестарался… Как теперь его в кармане носить?»

Подняв покрывшиеся капельками конденсата бурдюк и кувшин, я направился к привалу, решив не рисковать с магией огня и в вопросе оттаивания льда положиться на время и жар от рукотворного костра. Если очередной метеорит превратит обитель джина в облачко испарившегося серебра, он мне этого не простит.

Глотая слюну, обильно выделяемую от витающих в воздухе ароматов, и слушая рассказ о битве самозваного Сокрушителя с восьминогим приспешником злобных паразитов, я оттаиваю воду в кувшине, медленно поворачивая его то одним боком к костру, то другим. Эпическое повествование Улюлюма вызывает рефлекторные чувства, близкие похмельным страданиям: как от мигрени, ноют мозги, немного мутит, словно от нехватки кислорода в крови, да и общее самочувствие неважное. Первая мысль, пришедшая в голову при этих симптомах, — энергетический вампир. Но он-то не вытягивает энергию, он скорее подавляет ее своей раздутой до безобразия аурой.

Подготовив сосуд к приему жильца, я вернулся к мирно сопящему жеребцу и сорванным колоском загнал джинна в его жилище, пережившее капитальный ремонт и ставшее просторнее раза в три-четыре.

Спустя час я самым наглым образом блаженствовал, держа в руках нанизанные на кинжал куски мяса и наслаждаясь короткой минутой тишины: к моей великой радости героический Улюлюм не совмещает пережевывание с повествованием. Ольга с Агатой, быстро насытившись, отдыхают, маленькими глотками смакуя подогретое вино. Тихон урчит над ломтем мяса величиной с его голову. Викториния задумчиво пережевывает сухарик. Рядышком сопит вороной конь, перенесенный к костру усилиями проспавшегося джинна. Оставлять его рядом с тушей носорога, привлекшей со всей округи стервятников, было опасно.

Идиллия.

И тут Улюлюм насытился.

— Фух… нажрался, — облизав пальцы, заявил претендент на спасение Яичницы. — Плоть поверженного врага насыщает победителя. Разве не в этом истинная справедливость бытия? Долго гнался я за ним. Но победил и избавил мир от чудовища злобного и опасного.

— Судя по зубам, носорог был травоядный, — тихо заметил я.

Великий герой все больше и больше раздражает меня своим присутствием. Поскорей бы отправлялся по своим геройским делам, а то валькирии не сводят с него восторженного взгляда. И даже Оленька… Ну, конечно, накачанный красавчик самой мужественной внешности, да еще с опытом свершения подвигов куда больше подходит на роль Сокрушителя, чем я.

— Вот я и говорю, опасная тварюга, — почему-то приняв мое заявление за подтверждение его речей, сказал Улюлюм. — А я ее сперва копьем в сердце. Копье вдребезги. Тогда я обломком ее по голове.

— Не ее, а меня, — поправил я. — Хорошо, древние мастера на совесть доспехи делали.

— И тебя спас. А то съел бы тебя зверь.

— Его съел? — высунувшись из кувшина, переспросил джинн, указывая на меня. — Не смеши мои копыта.

— У тебя есть копыта? — удивился здоровяк, воспринявший самовольное появление джинна как должное. Видимо, видел, как мы совместно штопали бок его вороному я затем переносили его к костру.

— А сколько нужно? Могу и рога организовать…

— Мне не нужно. Но только если бы я не убил тварь…

— Ты убил?! — возмутился джинн.

— Я, — растерянно подтвердил Улюлюм.

— Своей зубочисткой? Ха!

— А кто же?

— Вот он, — указал джинн на меня. Я чуть не подавился, услышав это наглое заявление.

— Но как? — возмутился будущий Сокрушитель.

— Легко. Что, по-твоему, он делал на шее зверя?

— Не знаю.

— Он его душил, — заявил джинн. — И задушил-таки. Голыми руками.

Признаюсь, челюсть отвисла не только у растерявшегося героя, но и у меня.

— Но ведь я его обломком по…

— По голове, — перебил джинн. — Вот его. И даже шлем не помял. Тоже мне, ударил…

— Но… я…

— Спокойной ночи, — заявил призрачный дух, ныряя в значительно увеличившееся объемом жилище. Минутой спустя оттуда раздался храп.

— Я первая на страже, — сказала Агата. — Спите спокойно.

Укрывшись покрывалом, я положил голову на кулак и постарался, отогнав невеселые думы, уснуть.

Далеко-далеко закричала сова, этакий петух вечерней зари, оповещающий мир о наступлении времени тьмы, когда нечисть вступает в свои права и устремляется на поиски человеческих слабостей.

— Фрук? — донесся откровенный вопрос-предложение Тихона

Гневно фыркнула в ответ Викториния. Или не так уж и гневно? Кто разберет этих женщин…

ГЛАВА 25

Рогатые преследователи

Лишь побывав в чужой шкуре, можно понять, как тебе дорога своя собственная.

— Что это? — невольно сорвалось с моих губ при виде чернеющего посреди степи выжженного круга, окруженного частоколом копий, на острие каждого из которых насажено по выбеленному ветрами и солнцем человеческому черепу. Все черепа эти — на глаз их пять-шесть сотен — при всем своем разнообразии как по размерам, так и по форме, имеют одну неизменную деталь: размашисто начертанный на лобной доле трехзначный символ красного цвета. Словно кто-то прошедший подготовку ведения учета инвентаря в старорежимных учреждениях провел инвентаризацию по всем правилам того времени и с неудержимым к этому рвением.

— Черепа, — пояснил Улюлюм. И хмыкнул, таким образом выразив свое мнение о моей сообразительности.

— И как я не догадался! — посмотрев на рыцаря сверху вниз, чему очень способствует несущая меня на своей спине принцесса, проворчал я. И не удержавшись, спросил: — Неужели настоящие?

— А какие еще бывают?

— Искусственные.

— Чьи-чьи?

— Искусственные. Из бумаги, из пластмассы, да из чего угодно.

— Да кому понадобится их мастерить?

— Спрос. — Поведав рыцарю прописную истину рыночных отношений, я почувствовал себя злостным плагиатором. — Так вот, спрос порождает предложение. И если есть желающие приобретать их, найдется и тот, кто будет их изготавливать.

— Зачем?

— Чтобы продавать.

— Зачем изготавливать? Если нет желания искать готовый, то возьми любого жмурика, отруби голову, положи на муравейник на пару дней — и всего делов-то. Местные так кубки победителя изготавливают.

— Ты хочешь сказать, это фабрика по изготовлению посуды? — спросил я, покосившись на монотонно гудящие на ветру черепа. — Их на просушку оставили?

— Это не ханийцы сделали, — покачала головой Ольга. — Или, вернее, уже не ханийцы.