Сокрушительное бегство - Алексей Зубко

— Что ты там делаешь? — поинтересовалась Агата, заглянув в колодец.

— Ползаю.

— Ага.

Кое-как добравшись до Тихона, жалобно глядящего на меня своими огромными оранжевыми глазами, я сумел подняться на ноги и попытался стереть со щитка грязь, но добился лишь того, что вместо частично покрытого черными пятнами изображения получил однородно мутную картинку. Пришлось поднять забрало и ориентироваться преимущественно на ощупь. Обхватив Тихона под крыльями, я прокричал:

— Тяни!

— Эй, ухнем! — ответил конкурент на стезе героического возвращения дракона. И веревка, выбив из меня дух, стремительно поползла вверх. Подхватив демона за лапы, валькирии вытянули его из колодца. Улюлюм, удерживая веревку одной рукой, свободной схватил меня за шиворот и вытянул на-гора. Викториния, сунувшаяся было ко мне, наморщила нос и отвернулась.

С трудом передвигая ноги, я с помощью Ольги выбрался из котлована. И замер, переводя дух. Следовавшие за мной Улюлюм и Агата тоже остановились, рассматривая поверженного кентавра.

— Ну наконец-то! — воскликнул джинн, растянувшийся на крупе робота. — А то здесь герой над поверженным врагом со скуки помирает, а они и в ус не дуют.

— Спасибо, джинн!

— И это все? Рискуешь для них, без оплаты внеурочно пашешь, а они — спасибо, джинн, — и все.

— И чего же ты хочешь? — поинтересовалась Агата.

— У меня здесь списочек, — достав из кармана рулон туалетной или очень похожей на нее бумаги, покрытый мелкими каракулями, ответил джинн. — Итак. Пункт первый. Хочу звездочку на боку.

— Зачем тебе звезда на боку? Ладно бы во лбу…

— Не на мне, а на кувшине. Пункт второй. Хочу, чтобы уважительно относились к…

— Отныне только на «вы».

— Это был пункт пятый. А во втором — уважение к поэзии.

— Сделаем, — пообещал я. — Только сначала мне бы смыть с себя грязь и переодеться, вернее, завернуться в чистое покрывало.

— Вот так всегда, — обиделся джинн. — Совершил за них, лодырей, подвиг, и у них времени даже спасибо сказать нет.

— Но я же сказал спасибо…

— Ну и сказал, а что, повторить трудно?

— Нетрудно. Огромное тебе спасибо, джинн.

— Да что там, не стоит благодарности… — засмущался призрачный дух.

— Как это не стоит?! Ты нас от напасти, что страшнее самой смерти, спас.

— Ну прям… Кстати, там, в лощинке, — джинн вытянул руку, — да не смотрите, отсюда ее и не видно, хотя она совсем рядом. Так вот, там есть небольшой ручеек, если кому-то нужно.

— Нужно, — заявил я, направляясь в указанном направлении.

— Обязательно нужно, — подтвердили валькирии.

— Разве у нас закончилось вино? — удивился Улюлюм.

— Идите первыми, — предложил я.

— Тебе нужнее, — справедливо заметили девушки.

— Да уж, — согласился я. — Кстати, джинн, как ты это сделал?

С гордостью посмотрев на поверженного кентавра, джинн достал из кармана плоскогубцы:

— При помощи вот этого.

— Я не об этом… Хотя решение смелое и неожиданное. Ты ведь убежденный пацифист.

— С чего ты взял?

— Ну так ты же сам говорил, что не приемлешь кровопролития.

— Это да, — подтвердил дух, — не приемлю. Но он-то железный. Какая там кровь?

— Понятно, — ответил я. И, достав из сумки свежее покрывало, сообщил: — Ладно, я пошел.

Отыскав обещанную джинном лощину, я спустился в нее и, избавившись от кольчужного доспеха, с наслаждением смыл с себя грязь и пепел кристально чистой родниковой водой, покусывавшей тело ледяной свежестью. Источник, небольшим фонтанчиком выбиваясь из-под камня, узким ручейком сбегает на дно ложбинки и там собирается в крохотное озерцо размером с небольшую лужу. Прополоскав грязное покрывало и кольчугу в озерце, я, дрожа от холода, склонился над фонтанчиком и напился, ощущая на губах сладковатый привкус полевых трав.

Постреливая глазками в режиме дуплета, на дно ложбины соскочила кобылица единорога.

Смутившись под ее откровенным взглядом, я торопливо обернулся сменным покрывалом.

Она фыркнула и играючи задела меня крупом, оставив на руке широкую черную полосу грязи и сажи.

Едва удержав рвущийся из груди вопль, я выбрался из обжигающе-холодного озерца и, плюнув на приличия, — все же кобылица не девица, — ухватил ее за рог и принялся вытирать ее мокрым покрывалом.

Викториния, брыкаясь при каждом обжигающем прикосновении, тем не менее позволила превратить ее из вороного единорога в белого.

Я следом за кобылицей выбрался из лощины.

Пока валькирии мылись, я избавил несколько копий от их страшных украшений и развесил мокрые вещи сохнуть.

— Ваур! — Тихон, навострив ушки, вскочил на лапы.

— У нас гости, — сообщил я Улюлюму, не видя еще того, что потревожило моего демона. У него спектр восприятия окружающей среды значительно шире человеческого.

Рыцарь мгновенно оказался на ногах и, не найдя более подходящего оружия, выдернул из ограды одно из копий.

— Ваур! — Расправив крылья, Тихон стремительно ринулся вперед.

— Мой! — Взвизгнув, из травы поднялся уже успевший поднадоесть беззубый призрак.

Демон промчался сквозь него и, обиженно вауркнув, перешел к роли пассивного наблюдателя.

— Это мы уже проходили, — напомнил я призраку, осматриваясь в поисках меча с волнообразным лезвием. Куда же я его дел?

— Велни мне месь!

— Это тоже уже было. И мне казалось, что мы в нашем небольшом споре пришли к взаимопониманию и ты отправился в свой заброшенный замок сторожить кривобокую башню.

— Он мой! — Взмахнув топором, призрак ринулся на меня.

Вставший на его пути Улюлюм вонзил в прикрытую шкурами грудь ржавое острие копья. Но бестелесный дух, даже не обратив на него внимания, просто прошел сквозь атакующего рыцаря.

— Остановись!

Однако призрак, нанеся мне по шее мощный удар, который стал бы смертельным, будь он материальным, пронесся сквозь меня и упал на пыльную кочку. Задрав кверху зад, явственно демонстрирующий, что порожденное джинном создание догнало-таки его, и, по всей видимости, не раз, призрак отбросил топор и принялся яростно скрести траву обеими руками, впрочем, совершенно безрезультатно ввиду своей нематериальности.

Я подошел поближе и заметил волнообразное лезвие, зарывшееся в пожухлую траву, и гарду с белесыми вкраплениями.

— О! — обрадовался я. — А я его как раз искал.

— Мойиии…

Не начнись наше с беззубым призраком знакомство с его попытки убить меня, я, может статься, и посочувствовал бы его упорству в стремлении к несбыточным мечтаниям, а так…

— Подвинься! Фу-у-ууу… — Набрав полные легкие воздуха, я дунул на призрака, сдвигая его в сторону, и поднял меч.

Шепелявый обиженно взвыл, призывая на мои ранние седины гнев богов, проклятие демонов и людскую неблагодарность. При этом раз за разом нанося удары топором.

Даже я уже сообразил, что он становится материальным, когда меч с волнообразным клинком и вставленными в рукоять зубами, находясь в моей руке, упирает в землю, а призрак все не желал верить очевидному.

Встревоженная Викториния приблизилась к призраку, примеряясь, куда бы ткнуть своим острым рогом.

Я нежно потрепал единорога по холке и взобрался ему на спину, намереваясь заставить призрака побегать за мной, чтобы он выдохся и не плелся по следам.

— Догони… — начал было я, но полыхнувшая в непосредственной близости молния ослепила и оглушила меня. Возникший из ниоткуда густой дым окутал меня густым смрадным покрывалом. И вместо человеческой речи с моих губ сорвалось конское ржание: — Иго… ого!

Дым исчез столь же стремительно, как и появился, оставив меня потерянно хлопать глазами и нечленораздельно мычать. Меч выпал из разжавшейся руки.

— Зачем это? — спросил Улюлюм, разглядывая мой новый облик.

Хотел бы я знать!

Необъяснимым образом я превратился в кентавра, сросшись с Викторинией на уровне пупка. Чувствую, это происки паразита, но… как?!

— Где моя нижняя часть?!

— Ты у меня спласиваесь? — прошепелявил призрак.

— Я опять самое интересное пропустил, — взмахнул руками джинн, ультрамариновой струйкой показавшись из кувшина.

— Расколдуй меня, — взмахнув хвостом, попросил я.

— А зачем превращался?

— Это не я! Оно само…

— Ага, само… Как же. — Джинн покачал головой, задумчиво почесал куцую бородку. —Ладно, попробую. Сняв тюбетейку, раб кувшина напялил на лысину островерхий колпак и принялся бормотать непонятные заклинания:

— Тиби-дох-тиби-лох… Ты еще здесь? А ну брысь!.. Тиби-дох-тиби-лох…

Шепелявого призрака словно ветром сдуло.

— Уси-муси! Уси-руси! Брям!

— Иго-го! — донеслось из степи.

Дремавший вороной поднял голову и навострил уши. Обернувшись, я различил стремительно приближающийся к нам табун лошадей.

— Единороги, — опознал Улюлюм.

Ноги Викторинии, без моего на то согласия бросились вскачь, стремительно набирая скорость.