Божья девушка по вызову. Воспоминания женщины, прошедшей путь от монастыря до панели - Карла Рэй

Я начала забираться наверх с ведром воды в одной руке и с тряпкой в другой. Глянув вниз, я увидела, что сестра Антуанетта молится за меня – подумать только! Слева, чуть ниже, был большой электрический бойлер, полный закипающей воды.

Я добралась почти до самого верха, как вдруг мой ботинок на блестящей кожаной подошве соскользнул со ступеньки. Ведро с грохотом упало на пол, за ним последовала и я, задев рукавом бойлер. Это чудо, что с бойлером ничего не случилось; я же ударилась боком о край большой стальной раковины.

Шум привлек внимание врача. Мое правое бедро опухло, на нем появились кровоподтеки. «Отправляйся в ванну и отмокни», – наказала сестра Мэриан в своей обычной манере.

Что ж, это было лучше, чем ничего, если вспомнить ее девиз: «В этом монастыре нет симулянтов!» Примочка из арники и даже разведенная в ванне английская соль могли бы улучшить мое состояние, но, увы, монастырские врачи больше не были знатоками трав. Врачевание с помощью лекарственных растений – некогда специализация монастырей, – пришло в упадок из-за нового почитания науки. Несколько дней я хромала, а потом заставила себя не обращать на боль внимания.

Однако уродливые бородавки на руках я не могла игнорировать. Когда-то мои руки были столь красивы, что сестра Мэриан сфотографировала их, а моя наставница, когда я была в кандидатках, часто любовалась ими, оказываясь рядом. Считалось, что мне об этом знать не нужно, но я знала, как люди ради собственного выживания учатся разбираться в мыслях окружающих. В глубине души мне это льстило, но от этого, разумеется, появилось и чувство вины, связанное с гордыней, и неизбежное самобичевание. Так у меня выросли бородавки: большой нарост появился на большом пальце левой руки и еще несколько – на других пальцах. Совсем не то, что нужно учителю, преподающему вышивание и труд, руки которого всегда на виду. Поэтому было решено, что их надо свести в больнице.

Больница в Беналле никогда прежде не принимала монахинь. Мне дали общий наркоз и сделали все необходимое. Возможно, анестезиолог решил, что монахине требуется больше наркоза, он перестарался, и я очень долго не просыпалась, а потом меня стошнило на пол. Лежавшая по соседству пациентка беспомощно наблюдала за тем, как я стараюсь сдерживаться, но у меня не получилось. Ко времени прибытия медсестры я снова потеряла сознание.

По возвращении меня назвали Спящей красавицей, а поскольку у меня были забинтованы руки, то меня на неделю освободили от работы. Во время отдыха надо мной посмеивались: «Сестра, ты не соблюдала правило молчания, пока была без сознания!»

«Что? Что я говорила?» Никто не ответил, и я покраснела, подумав, что я сказала нечто предосудительное, раз мне этого не повторили. Но что я могла сделать, кроме как отогнать неприятные мысли и присоединиться к общему смеху?

МНЕ ШЕЛ тридцать первый год, когда я узнала, вследствие чего появляются дети, и пятьдесят четыре, когда я поняла, почему фраза «от поцелуев беременеют» вызвала у меня – семнадцатилетней – живой образ семени, путешествующего вниз по горлу. Мои знания о сексе значительно расширились, когда монастырь, наконец, подчинился указанию епископа о правильном сексуальном образовании детей, следовавшему за реформами, начатыми Папой Иоанном XXIII.

Учить нас должен был отец Грегори, старший приходский священник, которого долго пытались убедить в этом монахини. Летом 1967 года нервный потеющий человек посетил монастырь, чтобы объяснить процесс зачатия перед полным залом учащихся. Я была преподавателем, поэтому мне позволили присутствовать.

Отец Грегори представил нам слайд статуи Давида работы Микеланджело. Изображение было затененным и неясным, поэтому нам было сложно понять, что такое яички, о которых говорит священник, и где они находятся. Может быть, внутри тела? И что такое мошонка? Одно было ясно: пенис располагался снаружи и должен был войти внутрь женских половых органов под названием влагалище, чтобы люди могли зачать ребенка.

Такая информация просто не могла быть правдой! Мысль об этом была столь неприличной, что мое сознание отказывалось ее принять. Оно дрогнуло, когда я осознала, что женщина для зачатия должна снять свои трусы, обнажиться перед мужчиной, который тоже должен раздеться, чтобы затем вонзить в нее свой пенис. Что за мерзкое слово! В любом случае, то, посредством чего он мочится, он должен ввести в женщину! Невероятно! Гнусно! Ничего удивительного, что Иисус предпочел родиться у девственницы, которая никогда не страдала от такого унижения!

Мой пылающий разум в отчаянии вцепился в то, что я узнала в семнадцать лет: беременеют от поцелуев! Возможно, священник ошибся. Взгляните, как он вспотел. Что-то явно было не так. К счастью, по рядам ходила коробочка для анонимных вопросов.

«Есть ли какие-то другие способы зачатия детей?»

В полутьме священник прочитал мой вопрос вслух. Сердце мое замерло. Вопрос выдавал невежество того, кто его задал, каким человеком, разумеется, я и была. Ответ оказался приговором, окончательным, бесповоротным и все расставляющим на свои места.

«Нет, это единственный известный способ, кроме случая непорочного зачатия».

Меня обманули! Я с гневом вспомнила сексуальное обучение сестры Энтони, но еще сильнее было сокрушительное чувство унижения и стыда. Стыда за свое невежество, за своих родителей, за всех родителей, которых теперь «разоблачили». Мне было стыдно при мысли о том, что по всему миру взрослым приходится совокупляться, чтобы произвести на свет детей, стыдно за опошленную красоту романтических отношений. Мысли, пронесшиеся в голове, угрожали буквально расплавить мой мозг. Одри Хепберн, Бинг Кросби, Грейс Келли — как вы могли это делать? Как может человек, кажущийся столь невинным, делать подобные вещи!

И тут встала мать одной из девочек. Женщина, которая «это делала». Когда я взглянула на нее, в голове не возникло вопроса: «Испортило ли это ее?» (я безоговорочно принимала это как факт), хотелось выяснить другое: «В чем именно проявляется испорченность?»

Женщине казалось около сорока лет, у нее были завитые волосы, и держалась она вполне уверенно. Ее нельзя было назвать симпатичной, и она не боялась выступать. Судя по всему, ее нисколько не смущала напряженная атмосфера в зале. «Вы не сказали, – обратилась она к священнику, – что сексуальный акт приносит большое удовольствие».

Тишина. Она продолжала: «Это не только чисто функциональное действие. Оно способно дарить наслаждение, а вы ни разу об этом не упомянули».

При этих словах я испытала еще большее потрясение. Казалось, что, сказав это, женщина предала всех взрослых. Она выдала их секрет, их тайну в зале, полном подростков. Это равносильно тому, чтобы во всеуслышание объявить детям, что Сан– та-Клауса не существует, – так она разрушала невинность.