Капитан Сорвиголова - Луи Буссенар

– Ура! Да здравствует наш майор!.. – заорал сержант.

– Действуйте, парни, действуйте!..

Мощный ружейный залп прервал его речь. Майор Колвилл подпрыгнул в седле, покачнулся и рухнул с коня, ударившись головой о землю. Каска его покатилась в сторону.

За первым залпом прогремел второй, вслед за ним третий.

Опытное солдатское ухо тотчас распознало в этом убийственном огне мастерство отборных стрелков. Уланы похолодели от ужаса.

Их строй, на глазах редевший от града пуль, мгновенно распался. Беснующиеся кони сбрасывали с себя всадников. Охваченные ужасом, уланы попытались обратиться в бегство, но было поздно: над стеной фермы показался длинный ряд стволов, и молодой, полный гнева и ненависти голос прокричал:

– Ни один мерзавец не должен уйти отсюда! Огонь!..

Снова началась беспощадная пальба, а поскольку огонь вели более сотни буров, ни одна пуля не пропадала даром. Лишь несколько чудом уцелевших улан в беспорядке помчались к воротам, но наткнулись там на тройной ряд стволов.

– Огонь! – прозвучал тот же звенящий негодованием голос.

Загремели маузеры, и последние уланы упали, сраженные наповал. Эскадрон майора Колвилла был полностью уничтожен. Во двор фермы ворвались десятка два молодых людей – авангард мстителей. Буры, составлявшие ядро небольшого отряда, из осторожности остались за пределами фермы.

Те, кто вступил во двор, сразу же направились к тому месту, где английский эскадрон был застигнут первым залпом. Там, рядом с телами сержанта и двух трубачей, еще бился в агонии майор. Раненный в грудь, он задыхался, отплевывался кровью и сквернословил.

Узнав командира бурского авангарда, Колвилл прохрипел сквозь предсмертную икоту:

– Сорвиголова… будь ты вовеки проклят, мошенник!

– Да-да, майор Колвилл, это именно я! – отвечал Жан. – И, как видите, я сдержал слово: заставил вас искупить кровью смерть Давида Поттера…

– …Моего отца, которого ты убил, подлая собака! – прервал командира бледный от гнева Поль, приближаясь к Колвиллу.

– Остальные неправедные судьи, приговорившие Давида Поттера, – продолжал Сорвиголова, – уже погибли от нашей руки: полковник герцог Ричмонд, капитаны Расселл, Харден и Адамс – все они умерли. Да и вам осталось жить считанные минуты.

– Как знать, кое-кто иногда возвращается… даже издалека, – прохрипел Колвилл, бравируя даже перед лицом смерти.

– Сейчас проверим! – глухо проговорил Поль.

Хладнокровно приставив ствол винтовки к виску майора, он спустил курок.

В ту же минуту послышались крики:

– Тревога! Тревога! Англичане!..

Молокососы вынуждены были стремительно покинуть ферму, даже не успев предать земле тела невинных жертв зверства улан.

Присоединившись к отряду, они вскочили на коней и отступили перед огромной массой неприятельских войск, застилавшей горизонт, словно грозовая туча.

Глава 9

Никакого чуда в неожиданном, хоть и запоздалом появлении Молокососов на ферме Блесбукфонтейн не было – они оказались в этих местах с той же целью, что и авангардные отряды английских уланов – ради разведки и прощупывания линий обороны врага. Так что встреча отрядов была вполне закономерной.

Со стратегической точки зрения, бурам сопутствовала удача: они уничтожили эскадрон улан и обнаружили приближение крупных британских сил. Теперь генерал Бота, заранее предупрежденный об опасности, успеет найти выход из положения.

Успешной выдалась разведывательная вылазка и по мнению ее участников: майор Колвилл, чье имя стало ненавистным в рядах буров, уничтожен, а Давид Поттер полностью отомщен. Казалось бы, сын расстрелянного, сознавая, что исполнил свою клятву, должен испытывать жгучую радость. А между тем Поля терзала какая-то необъяснимая печаль.

Пони крупной рысью несли Молокососов к берегу Вааля. Поль, не поднимая глаз, молча скакал между Фанфаном и Сорвиголовой. Фанфан насвистывал марш Молокососов, а командир отряда то и дело оборачивался, осматривая равнину. Части английской армии, словно вязкая жидкость, на глазах растекались по велду.

– Дело, кажется, предстоит горячее, – наконец пробормотал Жан.

Поль, погруженный в мрачное молчание, остался равнодушным к его словам.

– Что с тобой, Поль? – обратился к юному буру Сорвиголова. – Очнись, старина! Скоро будет изрядная потасовка.

Юноша вздрогнул и окинул друга взглядом, полным грусти.

– Да, похоже, что изрядная, – ответил он. – И, кажется, последняя.

– Ты что имеешь в виду? – удивился Сорвиголова.

– Последняя – по крайней мере, для меня, – мрачно произнес Поль.

– Ты в своем уме?! – возмутился командир Молокососов.

– Предчувствие, – коротко произнес Поль и пояснил: – В глубине души я ясно чувствую: близок мой конец. Никогда больше я не увижу родных, и не придется мне порадоваться нашей победе…

– Не говори так, прошу тебя! – резко прервал Сорвиголова. – Все это вздор. Ты что – веришь в предчувствия?

– И все же я точно знаю: меня убьют, – печально проговорил подросток. – Пока был жив хоть один из убийц моего отца, я и не думал об этом. А теперь все кончено, говорю тебе.

– Чепуха! – воскликнул Сорвиголова.

– Да ведь я и не страшусь смерти, потому что давно привык к ней. А жалею только о том, что после моей смерти отряд недосчитается одного ствола, – сказал Поль и добавил с наивной гордостью: – И, думаю, совсем неплохого…

Фанфан, чтобы смягчить тягостное впечатление от этого разговора, попробовал перевести все в шутку, но его остро́ты на сей раз не имели успеха. Поль взглянул на него с такой грустью, что у Фанфана заныло сердце.

Отряд Сорвиголовы тем временем продолжал двигаться на север – Молокососы спешили предупредить генерала Бота о ситуации на равнине. Вскоре вдали завиднелись силуэты всадников, растянувшихся цепочкой вдоль хребта длинной возвышенности. Это были конные патрули буров. Заметив Молокососов, они сомкнулись и помчались доложить о возвращении разведчиков.

Положение буров становилось день ото дня все более сложным. И хотя они еще ни разу не потерпели поражения в открытом бою, но вынуждены были все время отступать под натиском превосходящих сил противника. А результат получался таким же, как если бы они проиграли десяток сражений: буры шаг за шагом теряли свою территорию.

Генерала Бота охватывало отчаяние от одной мысли о том, что ему придется оставить врагу Оранжевую республику и позволить англичанам вторгнуться в Трансвааль. О, как ему хотелось любой ценой избежать отступления, которого требовали от него обстоятельства! Он все еще надеялся, что удастся избежать такого фатального исхода, но то, что сообщил ему командир Молокососов, лишило замечательного полководца последних иллюзий.