Шведский стол - Михаил Алексеевич Ланцов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты не шутишь? — удивился Фридрих Вильгельм.
— Нет. Что слышала, то и говорю. Но я женщина и весьма далека от армии. Так что лучше бы твоим солдафонам самим все проверить.
— Без всякого сомнения… — покивал задумчивый герцог Мекленбурга.
— И надо бы написать брату, чтобы отпустил тебе старых мекленбургских солдат. Из числа тех, что взял в плен под Нарвой.
— Все пленные у него сейчас трудятся. Копают канал где-то около Нотебурга.
— Орешка.
— Ах, ну да. Орешка.
— Я думаю, что брат не будет сильно упорствовать. Мы ведь не только союзники, но и родственники. К тому же не уступили напору шведов. Во всяком случае — я ему напишу.
— Напиши, конечно.
— Племянник, кстати, прислал мне письмо. Он собирает старые книги и летописи, а также старые монеты, древнее оружие и доспехи. Завел себе кунсткамеру. И очень просил помочь поискать в землях герцогства такие. Мы можем ему как-то помочь?
— Без всякого сомнения. — кивнул муж. — Я отдам необходимые распоряжения…
[1] В 1807 году англичане угнали датский флот после бомбардировки Копенгагена. Правительство поручило департаменту лесного хозяйства — вырастить дубы для строительства нового флота. В 2007 году департамент отчитался — дубы готовы.
[2]Load считался полноценным деловым размером дерева для судостроения. Представлял собой ствол диаметром 27 дюймов (68,6 см) и объем 40 кубических футов (1,1 кубических метров).
[3] На постройку линейного корабля водоизмещением 1500 тонн требовалось около 6000–7000 тысяч лоадов древесины из которых 2500–3000 являлись дубом. Соответственно на 100 кораблей требовалось 250–300 тысяч load дуба. Учитывая отбраковку на стадии заготовки, доставки и сушки это позволяет смело увеличивать это кол-во в 15–30 раз, чтобы понять объем вырубки. Откуда и получается 4-10 млн. деревьев.
[4] Талер весил 29,23 грамм. Соответственно 1 млн. талеров весит 29,23 тонн, а 10 млн. — 292,3 тонны.
Глава 10
1703 год, октябрь, 1. Версаль — Москва
Старый король какал.
Да, не самое эстетичное занятие, но Людовик XIV его очень ценил. Потому что в это непродолжительное время он мог побыть наедине с собой. Злые языки сказали бы, что просто «побыть собой». Но на то они и злые языки, чтобы молоть всякую безответственную чепуху…
Впрочем, в данном случае субстрат, который из него сейчас выходил, очень сильно напоминал политическую ситуацию. Ни Франции, ни Австрии продолжение войны больше было не нужно.
Нет, конечно, при другом соотношении сил, ни он, ни Леопольд бы не стали искать примирения. Но добиться больших успехов они уже не могли. И ее продолжение теперь лишь высасывало деньги в интересах третьих стран.
Много денег.
Да, сославшись на нехватку денег, Людовик уже прекратил финансировать Джеймса Стюарта. Сразу после того, как он вошел в Шотландию. От греха подальше. А средства, которые планировал направить ему, тайно переправил его сестре — Анне. Намекнув, что ему очень не хотелось бы, чтобы Джеймса выбивали из Шотландии. Во всяком случае — пока.
И, надо сказать, нашел полное понимание…
В Лондоне творилась натуральная паника.
Этот переход Шотландии без единого выстрела под знамена Джеймса испугал всех. Как и то, что первым его приказом был запрет протестантизма с высылкой из страны всех, не желающих перейти в католичество. Тем самым он повторил свой первый приказ по Ирландии. И он нашел отклик. Меньший, конечно. Сильно меньший. Но нашел.
А дальше что?
Он войдет в Англию и отменит англиканство?
Про то, что в Шотландии началась охота на англичан, можно было и не говорить. Пользуясь случаем всех, кого можно убить и ограбить — убили и ограбили.
Увлеклись люди Кольбера.
Увлеклись.
Хотя, быть может, шотландцам требовалось не так уж и много для выплеска раздражения. Однако королю становилось не по себе от того, что случится, если ирландцы и шотландцы разгромят королевскую армию и начнут мстить. За все хорошее. Но это ему. Здесь. Там же, на острове, уже были готовы практически на все, чтобы этого не допустить…
Поражения Карла шведского и Максимилиана баварского лишили надежды Людовика на улучшение политической диспозиции. Но и не ухудшало ситуацию значимо. Во всяком случае он передал шведам почти миллион талеров. В расчете на то, что это позволит им сдержать русских от всякого рода авантюрных походов. Их внезапная победа заставила очень многих задуматься. Впрочем, это все неважно. Сейчас требовалось завершать войну.
И как можно скорее.
Даже путем дележа испанских колоний. Все равно у австрийцев нет флота, чтобы туда плавать. И пользы великой они не принесут. Более того, не так уж и много усилий будет в них поднять восстания…
— Сир, с вами все хорошо? — донесся из-за ширмы голос служанки.
— Все хорошо, — тяжело вздохнув, произнес король.
Несколько минут тишины и покоя, что он мог найти лишь на горшке, закончились. И это его разозлило.
— Мы переживаем. Я вам клизму принесла.
— Себе ее поставь! Каналья!
— Так я уже, ваше величество. Проверила. Исправная.
— … - непечатно высказался Людовик XIV, выражая свое отношение к ситуации. Безусловно, куртуазное и галантное…
***
Алексей вошел в зал.
Окинул взглядом присутствующим.
Аристократия.
Высшая аристократия России сидела здесь. Не в полном, понятно, составе. Но от каждой влиятельной семьи был свой представитель. А иной раз — по несколько.
Все разодетые.
Большая часть в немецком платье, но имелись и те, кто держался польского, мадьярского или даже русского. Впрочем, этих наблюдалось меньшинство. В любом случае — дорогущие ткани, золотое шитье и золоченые пуговицы, а местами и натурально золотые, меха и прочее. Одежда гостей царевича стоила СТОЛЬКО, что представить было сложно. Нет, Алексей, конечно, мог посчитать. Но представить…
Сам он одевался на публичные встречи ничуть не скромнее.
Статус обязывал.
Сильно обязывал.
Ведь встречают по одежке.
Но он — царевич. А они — нет.
Об определенной субординации они знали и старались одевать не богаче того, кто выше их по статусу. С Петром, правда, неоднократно оказывались в неловкой ситуации. Он любил покривляться и вырядится в простую одежду. Алексей в отличие от отца о статусе не забывал. Хоть и не увлекался. Однако это отличие в пышности одежд местами было чисто символическим. Да и то — с натяжкой.
— Ну что, смутьяны, бунтовщики и заговорщики. Кто хочет поработать? — спросил царевич.
Чем вызвал определенное замешательство.
— Ой, да ладно вам, — махнул он рукой, проходя и
