Замок из песка - Анна Смолякова

Я потихоньку тянула горячий кисель из большой фарфоровой кружки и блаженно прислушивалась к ленивой неге, разливающейся по телу. Да, украденных денег было жаль. Жаль несостоявшихся праздных прогулок по Москве и походов по театрам. Но у меня по-прежнему была возможность остаться в Москве. И перспектива встретиться с Алексеем, ей-Богу, стоила ежедневных пробежек по рынку с клетчатой сумкой на колесиках.

В конце концов мы порешили на том, что я за десятку в сутки буду печь вместе с Жанной Викторовной пирожки и сладкие трубочки, а потом развозить их по рынку. Она же, в свою очередь, попытается разузнать для меня про ДК «то ли институтов, то ли заводов».

— Ну что, ложись сегодня пораньше. — Хозяйка встала с табуретки и сложила в сковородку грязные тарелки и кружки. — Подниму тебя часов в семь. Пока тесто заведем, пока напечем…

— А можно тогда будильник на шесть поставить? — Понимая, что причиняю Жанне Викторовне неудобство, я чувствовала себя несколько неловко.

— А в шесть-то зачем? Умываешься долго, что ли?

— Да нет, мне просто форму терять нельзя. Если вы, конечно, не против, я здесь, на кухне, у подоконника позанимаюсь немного…

— Это как у станка, что ли? — Хозяйка удивленно выпятила нижнюю губу. — Вы же, говорят, так по десять часов пашете…

Спорить не хотелось. И я просто кивнула, осторожно добавив:

— Иногда бывает…

А Жанна Викторовна молча отодвинула от подоконника полотняный мешок с картошкой, освободив мне место для утренней разминки…

Через неделю я, до сих пор умевшая более-менее сносно готовить три блюда: овощной салат, салат «оливье» и жареную курицу, — сделала большой рывок в кулинарном образовании. Теперь мне не составляло труда определить, сколько ванилина и кокосовой стружки добавить в начинку для трубочек, сколько раз обмять тесто, прежде чем начать лепить из него беляши, и на какую мощность включить древнюю духовку, чтобы она нагрелась до нужной температуры. Я добросовестно готовила картофельный отвар для ватрушек, формировала плюшки и уголки, выдавливала из кондитерского шприца густой белковый крем. Иногда мне казалось, что и хореографическое училище, и зачисление в труппу театра — просто сон, а на самом деле мне предстоит выпускной экзамен в кулинарном техникуме. Но что поделать? На рынке была конкуренция, и Жанна Викторовна держалась исключительно за счет качества и ассортимента выпечки.

День мой начинался всегда одинаково. В шесть звенел будильник. Я вскакивала со своего импровизированного ложа на полу, убирала одеяло с подушкой в шифоньер и шла на кухню. Там становилась к подоконнику, стараясь не гнуться и держать корпус ровно, и, насколько позволяло пространство, делала балетный «станок». Примерно через полчаса в ситцевой ночной сорочке, отделанной шитьем, выползала хозяйка. Традиционно выпивала стакан отстоявшейся за ночь кипяченой воды и ворчливо напоминала:

— Ногами-то, ногами не шибко махай. Всю посуду мне переколотишь.

Я с улыбкой кивала и в спешном темпе заканчивала разминку. Появление Жанны Викторовны означало, что пора начинать стряпню.

А вообще она мне по-своему сочувствовала и частенько говорила:

— Да уж, не на кухне в семь метров тебе надо заниматься, а в зале с зеркалами и люстрами. Чтобы паркет кругом и простор, хоть на лошади катайся.

— Хотелось бы, конечно, — отвечала я, скатывая шарики для беляшей, — но, сами понимаете, не до жиру…

Потом я отправлялась на оптовый рынок за пивом и газированной водой, дома набивала тележку выпечкой и напитками и катила ее в Черкизовские торговые ряды.

Как в любом коллективе, новости там распространялись быстро. И очень скоро все узнали, что Жанна Викторовна приютила у себя бездомную балерину.

— Эй, балерина! — кричали мне с торговых мест. — Дай-ка пару булочек с курагой и плюшку с посыпкой! — А потом весело комментировали: — Сама-то какая худая! Видать, стряпню свою не ест, отравиться боится.

У меня потихоньку появлялись свои знакомые: дядя Миша, продающий кожаные сумки и ремни, тетя Эля, торгующая турецкими блузками, Айгуль, стоящая за лотком с поддельной макс-факторовской косметикой. Они же, по совместительству, были моей агентурой в поиске таинственного ДК.

Рынок был оптовый. Поэтому здесь торговали и люди, живущие поблизости, и залетные птицы — из Бибирева, из Царицына, из далеких подмосковных Химок. Вот к ним-то я приставала со стандартным вопросом: «Есть ли в вашем районе Дом культуры, где репетирует профессиональная балетная труппа?» Дядя Миша, тетя Эля и Айгуль озадачивали этой же проблемой своих родственников и знакомых.

Надо мной посмеивались:

— Что, балерина, из театра выгнали — в художественную самодеятельность собралась? — Но в положение входили и забегали после рынка в соседние дворцы и клубы (или просто говорили, будто забегали?), чтобы назавтра ответить: — Нет, ничего такого там никогда и не было.

Параллельно я сама занималась детальным прочесыванием Москвы: улица за улицей, квартал за кварталом. Карта, купленная в то злосчастное утро, лежала на самом верху в моей сумке. И на каждый день у меня имелся конкретный план: поездить по району, отмеченному на схеме буквой А1, или В6, или К12, ну и так далее…

Вечером я сдавала Жанне Викторовне пустую тележку и деньги, брала жетоны на метро и отправлялась в путь. Большинство попадавшихся мне ДК работали лишь наполовину: пара детских музыкальных кружков, курсы кройки и шитья, иногда — какое-нибудь малышовское танцевальное объединение. Остальная площадь сдавалась в аренду юридическим консультациям, частным нотариусам и мелким фирмам, занимающимся самой разнообразной деятельностью.

Один раз мне даже показалось, что я напала на след. Старенькая бабушка-вахтерша в ответ на мой вопрос утвердительно затрясла седой головой:

— Есть у нас балет. Взрослые занимаются — не детки. И танцуют-то так хорошо! По-моему, даже по заграницам ездят.

И я просидела полтора часа в пустом холле, чтобы увидеть в конце концов репетицию бальных танцев: девушек на высоких каблуках в пышных, нарядных платьях и статных юношей в свободных белых блузах и классических смокингах…

В тот вечер я вернулась домой после очередной неудачной вылазки и сразу заметила, что Жанна Викторовна смотрит на меня со значением и вообще являет собой сплошную загадочность. Она даже не стала пересказывать мне очередную серию «Антонеллы», что обычно делала регулярно. Просто дежурно осведомилась, как поездка, и кивком поманила меня в комнату.

В детстве меня вот так же заманивали в гостиную, когда приезжал какой-нибудь неожиданный и приятный гость. Бабушка в таких случаях обычно говорила: «Настенька, к нам такая птичка в форточку залетела, я ее и изловила». Но на этот раз в нашей с Жанной Викторовной спальне не было ничего необычного: ни гостей, ни птичек. Только мои документы, в беспорядке раскиданные по секретеру, нарушали идеальный порядок.