Сумерки - Стефани Майер

– Разве не так и должно быть? Первая любовь творит чудеса. Совсем не похоже на то, что пишут в книгах или показывают в кино!

– Да уж, гораздо сильнее, чем мне казалось, – кивнула я.

– Например, ревность, – увлеченно продолжал Эдвард. – Сколько раз я читал о ней в книгах, видел, как актеры изображают ее в театре и кино. Вроде бы все яснее ясного, но когда дело коснулось меня самого… – он невесело улыбнулся. – Помнишь, как Майк пригласил тебя на танцы?

– В тот день ты снова начал со мной разговаривать.

– Вспышка негодования, даже ярости застала меня врасплох, и сначала я не понял, в чем дело. – Эдвард раздраженно покачал головой. – Еще хуже было оттого, что я не мог разобраться в мотивах. Почему ты ему отказала? Только ради подруги, или здесь замешан кто-то еще? Я понимал, что меня это не касается, и очень старался не переживать. А потом у меня появилась идея… – захихикал он. Я нахмурилась.

– Я с нетерпением ждал, что ты скажешь, и каким тоном. Знаешь, какое облегчение я испытал, увидев на твоем лице досаду и раздражение? Хотя полной уверенности все равно не было. В ту ночь я впервые пришел сюда и очень долго разрывался между тем, что считал правильным и чего действительно хотел. Ведь очевидно, что если продолжать тебя избегать или на пару лет уехать, в один прекрасный день ты скажешь «да» такому, как Майк, – горестно проговорил Эдвард. – Ты спала, как ангел… и вдруг позвала меня, даже не проснувшись! Неведомое чувство завладело всем моим существом. Однако ревность – чувство странное и гораздо более сильное, чем я предполагал. Даже сегодня, когда Чарли спросил тебя о мерзком Майке Ньютоне… – Эдвард гневно покачал головой.

– Значит, ты подслушивал, – поморщилась я.

– Конечно.

– Неужели ты правда ревнуешь?

– Ты возрождаешь во мне человека! Как же не переживать, если я испытываю все впервые?

– Знаешь, мне нелегко тебе верить! – поддразнила я. – По твоим словам, Розали, воплощение красоты и изящества, первоначально предназначалась тебе. Теоретически у нее есть Эмметт, но практически разве я могу с ней соперничать?

– Никакого соперничества нет, – ослепительно улыбнулся Эдвард, прижимая меня к груди. От волнения у меня дыхание перехватило.

– Естественно, какое тут может быть соперничество! – пробормотала я. – В этом-то вся и проблема.

– Розали очень красивая, однако я отношусь к ней, как к сестре. Эмметт тут вообще ни при чем, для меня она не значит и сотой доли того, что значишь ты.

Мое сердце забилось так, будто собиралось вырваться из груди. Эдвард тотчас же это услышал и рассмеялся.

– Потому что она не в меню? – решила уточнить я.

– Именно поэтому!

– Приму к сведению.

– Почти девяносто лет я живу в новой ипостаси среди людей, – задумчиво проговорил он. – Все это время мне было вполне комфортно одному. Я никого не искал, потому что не мог найти в принципе – ведь ты еще не родилась.

– По-моему, это несправедливо, – прошептала я, уткнувшись ему в грудь. – Мне-то не пришлось так долго ждать! Почему тебе должно быть тяжелее?

– Ты права, – удивленно согласился Эдвард. – Я добавлю тебе проблем. Хотя тебе и так приходится каждую секунду рисковать жизнью, жертвовать своим естеством, человечностью… А ради чего?

– Ради того, чтобы быть счастливой!

– Нет! – с болью в голосе воскликнул он.

Я попыталась вырваться, заглянуть ему в глаза, но Эдвард железной хваткой держал мои запястья.

– Что слу… – хотела спросить я, почувствовав, как напряглось его тело, но Эдвард внезапно отпустил мои руки и исчез.

– Ложись! – неизвестно откуда донесся его голос.

Я послушно заползла под одеяло и повернулась на бок. Скрипнула дверь, и в комнату заглянул Чарли, проверяя, не сбежала ли дочка. Я притворилась, что сплю.

Казалось, время остановилось. Я прислушалась, не зная, закрылась ли дверь. Вот меня обняла холодная рука Эдварда, и в темноте он прошептал:

– Ты чудесная актриса! Тебя ждет сцена!

– К черту сцену! – пренебрежительно воскликнула я. Как же я была рада, что он вернулся!

Каллен стал напевать какую-то незнакомую песенку.

– Хочешь колыбельную?

– Думаешь, я смогу заснуть, когда ты здесь?

– Прежде у тебя это отлично получалось, – напомнил он.

– Я же не знала, что ты шпионишь.

– Чем тогда займемся? – усмехнулся Эдвард.

– Не знаю, – после минутного молчания призналась я.

– Скажи, когда решишь, – рассеянно попросил он, жадно вдыхая запах моей кожи.

– Ты же стал менее восприимчивым!

– Ну, раз уж не пью вино, то хотя бы букетом могу насладиться… Ты пахнешь цветами: лавандой или фрезией. Чудо, как приятно!

– Ничего удивительного! В Форксе что ни день, то у меня новый поклонник, и все делают комплименты…

Эдвард рассмеялся так, что кровать задрожала.

– Ну и шутки у тебя! Ты очень смелая.

– Смелая или ненормальная?

– И то и другое!

– Хочу побольше о тебе узнать, – сказала я, когда он наконец успокоился.

– Спрашивай!

– Почему ты это делаешь? – поинтересовалась я. – Тебе же трудно подавлять свои желания… Пожалуйста, пойми меня правильно, я очень рада, что ты стараешься. Просто не понимаю зачем?

Эдвард ответил не сразу.

– Хороший вопрос, и ты не первая его задаешь. Другие, даже те, кто вполне доволен своей долей, часто думают, почему все вышло именно так. Почему бы не изменить свою судьбу и не подняться над существующими условностями? Я, например, для начала пытаюсь сохранить то человеческое, что еще во мне осталось.

Признаюсь, подобного ответа я не ожидала.

– Ты спишь? – через несколько минут прошептал он.

– Нет.

– Это все, что ты хотела узнать?

– Не совсем, – кисло ответила я.

– Что еще?

– Почему только ты умеешь читать мысли? А Элис видит будущее… почему так получается?

Эдвард пожал плечами.

– Мы точно не знаем. У Карлайла есть одна теория… Ему кажется, что в нынешней ипостаси проявляются основные качества, которыми мы обладали в бытность людьми. И проявляются не просто, а многократно усилившись, равно как ощущения и интеллект. Отец считает, что человеком я неплохо разбирался в людях, а Элис отличалась проницательностью.

– А что принесли из прошлой жизни другие члены семьи?

– Карлайл – сочувствие и сострадание, Эсми – всепоглощающую любовь к ближним, Эмметт – физическую силу, а Розали – красоту.

Я тяжело вздохнула, а Эдвард захихикал.

– Кэри гораздо интереснее, – продолжал он. – Еще в прошлой жизни он обладал определенной харизмой и даром убеждения. Теперь он не просто управляет, а манипулирует сознанием окружающих. Например, он может успокоить беснующуюся толпу или поднять дух отчаявшимся. Карлайл очень его ценит.