Гнездо Седого Ворона - Владимир Свержин

От этой мысли ему стало особенно худо, так что он даже кулаки сжал в глухой ярости.

Чувствуя настроение хозяина, Черный заскулил, будто чуя свою вину и не понимая, чем же расстроил вожака. Леха хотел потрепать его по вздыбленной холке, но вдруг его внимание привлек звук не слишком далекий и до боли знакомый: хлопок одиночного выстрела. Вслед за ним, россыпью крупного дождя по железному листу, ударили автоматы.

«Людожеги, — сообразил Лешага. — Только они в этих краях так густо поливают огнем, не зная счета патронам».

Пальба вдруг прекратилась так же внезапно, как началась. Должно быть, люди Пророка озадачились, силясь сообразить, куда они стреляли. Словно в насмешку, чуть в стороне раздался еще один выстрел. Лешага прикрыл глаза и глянул на округу верхним зрением. Всадники были недалеко. Они спешились и сейчас торопились рассредоточиться и укрыться за деревьями. Вероятно, они не сделали этого сразу, так что на прогалине, где находился отряд, валялись два трупа. Нога одного из убитых застряла в стремени, а второму, судя по крови на седле, немного не хватило времени, чтобы спрыгнуть наземь.

— Два выстрела — два трупа, — прошептал Лешага, пытаясь отыскать тренированным взглядом верхнего зрения нежданного союзника. Тот будто сквозь землю провалился.

Между тем командир отряда не терял времени даром. Понимая, что стрелок на этом не успокоится, он приказал одному из своих людей отвести коней в тыл, а еще трем, прикрывая друг друга, прячась в подлеске, занять позиции с противоположной стороны прогалины. Те были чрезвычайно осторожны, сомнений в меткости неведомого противника не осталось ни у кого. Они двигались пригнувшись, то и дело поворачивая стволы автоматов из стороны в сторону в надежде выцелить неведомого врага.

Хорошо шли. Лешаге даже понравилось. Но еще больше ему понравилось другое: за спиной коногона вдруг шелохнулась листва, из нее стремительно появились, точно выплеснулись, две руки. Одна зажала рот, а вторая тут же всадила под гортань кинжал. Удар, проворот — мертвое тело будто само привалилось к дереву и тихо сползло наземь.

— Старый Бирюк?! — не веря себе, прошептал Лешага. — Ты-то здесь откуда?!

Следующее мгновение не оставило места для сомнений. В седле ближайшего скакуна тотчас оказалась знакомая с детства фигура, ударила пятками по конским бокам и с гиканьем направила коня прочь, увлекая за собой весь оседланный табун.

Людожеги отреагировали криками ярости и беспорядочной стрельбой. Мгновенно, но запоздало.

Учитель придержал коня.

— Что он делает?! — взвыл Леха, и тут замысел наставника возник в его голове, ясный, точно солнечный день. Конечно, три десятка отличных скакунов с седлами, вьюками, седельными сумками и хорошей сбруей — прекрасная добыча. Продав такую, можно всю жизнь в Трактире поживать, ни в чем особо себя не утесняя. Но Старый Бирюк сейчас не искал добычи! Он словно играл с врагом, позволяя тому следовать по пятам, чуть отрываясь и снова замедляя ход.

«Птица с подраненным крылом, — Леха вспомнил название этого маневра. — Притворяясь раненой, мать уводит змею от беззащитных птенцов…»

— От беззащитных птенцов, — уже вслух повторил воин и тихо застонал.

«Как я сразу не понял! Он старается увести преследователей от меня! Эти твари идут за мной от самого Трактира, они потянулись за Маратом и Заурбеком в надежде, что я вернусь, или те выведут их на след. А теперь, кажется, они выследили нас».

Он снова оглянулся. Лил двигалась, как во сне. Под ее ногой треснула сухая ветка, девушка даже не обратила внимания.

«Да, конечно, так нам не скрыться».

Старый Бирюк все уходил от погони, утаскивая за собой разъяренную змею, оскалившуюся парой дюжин автоматных стволов. Наставник заставлял коня шарахаться из стороны в сторону, то обвисая в седле, то в одно движение разворачиваясь лицом к хвосту и стреляя, как водится, редко, но без промаха.

«Он тащит их к Барьеру Ужаса, — вдруг сообразил Лешага. — Конечно, как я мог забыть — он же хорошо знает эти места, жил тут вместе с Сохатым! Надо идти навстречу. Там, у Барьера, если людожеги прижмут его…» — Лехе не хотелось даже вспоминать это проклятое место, все тело передернулось от одной лишь мысли, что это может повториться. Но идти надо, что бы там ни было. Надо.

— Лилия! — окликнул воин.

Девушка вздрогнула. Любимый редко звал ее полным именем.

— Там мой учитель. Я иду ему на выручку. Ты со Стаей пока остаешься тут. Спрячьтесь хорошенько.

Черный просительно уставился на хозяина, точно не веря, что тот может сунуться без него в опасную передрягу.

— Ладно, ты со мной, для связи. Пластайся по земле, будто собственная тень. Вперед не лезь.

Пес радостно вскинулся, и тут же, водрузив на плечи Лешаге могучие лапы, стал облизывать ему лицо.

— Отстань!

— Все будет плохо, — устало вздохнула Лил.

Воин растерялся, но промолчал. Обычно его женщина тут же начинала возмущаться и требовать участия в бою наравне с ним.

— Я вернусь, — он попытался утешить ее, понимая, что неловкая пауза затягивается.

— Да. Но все будет плохо.

Пуля ударила под лопатку, затем вторая в плечо. «Ну вот, кажется, и все», — мелькнуло в голове Старого Бирюка. Он снова ударил пятками по конским бокам, пуская и без того испуганное животное в галоп. Рука сразу потяжелела, пальцы разжались, выпуская рукоять автомата.

Он повалился на конскую шею, пытаясь удержаться здоровой рукой. Жизнь оставляла его с каждым рывком, с каждым толчком крови. До Рубежа оставалось совсем чуть-чуть. Наплывали знакомые издавна места: холм, выпирающие из него замшелые обломки бетона с торчащими ржавыми железками. Он прикрыл глаза, нащупывая висевшую у пояса гранату.

«Только бы хватило сил!»

В этот миг из-за бетонных глыб один за другим ударили выстрелы. Уставшие от долгого бега людожеги отпрянули и залегли, потеряв на месте еще троих. Их оставалось чуть меньше двадцати человек, и желание поймать следующую пулю вовсе не читалось на усталых лицах. Они продолжали отстреливаться, но уже короткими очередями — большая часть захваченных с собой боеприпасов тряслась на крупах угнанных коней. Новый выстрел, короткий и четкий, словно вовремя сказанное слово, и очередной вскрик.

«Лешага», — сообразил, едва удерживаясь в седле, Старый Бирюк. Из последних сил он направил коня на холм. Утомленный скакун недовольно заржал, но повиновался. Где-то рядом был огромный, пусть и раненый, волк, и конь чуял это.

— Сейчас-сейчас, — оценив маневр учителя, приговаривал Леха, выцеливая очередную жертву. — Сейчас они отступят, вот увидишь. Сейчас отступят!

То, что он увидел потом, совсем не вязалось с его ожиданиями, и Лешага впервые не смог понять, радоваться ему или нет. Какая-то женщина, совершенно незнакомая, уже немолодая, но юркая, точно ящерка, каких тут было великое множество, выскользнула из-под замшелого обломка и кинулась навстречу всаднику, подхватывая сползающее из седла тело.

— Стреляй! — не скрываясь, закричала она. — Прикрой нас!

Ее голос, хрипловатый и звучный, прозвучал неожиданно властно, от чего палец Лехи сам собой нажал на спусковой крючок. На этот раз снова кто-то взвыл от боли, но ранение не было смертельным. Воин понял это по звуку голоса.

— Давай же, не останавливайся, — командовала незнакомка, оттаскивая учителя под защиту бетонных обломков. — Они вот-вот будут здесь!

— Кто?!

— Ясно кто, волкоглавые! Они гонятся за мной!

Глава 24

Марат старался двигаться тихо, но караванщик все же услышал и оглянулся. Ночь делала звуки особенно отчетливыми и громкими. Шуршание песка, незаметное днем, теперь легко улавливалось тренированным слухом. «Сын Исмаила» глядел из-за высокого частокола стены в сторону недобро шелестящего леса, пытаясь рассмотреть, а более — услышать, не движется ли враг.

Не дожидаясь вопроса чешуйчатого, Тимур отрицательно покачал головой:

— Все тихо. Должно быть, спят.

— Это хорошо, — кивнул драконид, оскаливая клыки. — А Тиль где?

— Не знаю. Намаялся сегодня. Тоже небось прикорнул где-то, а может, дуру какую нашел, песенки свои напевает.

— Ладно, — чешуйчатый махнул рукой. — В конце концов, в бою от него толку мало. Потом ему все расскажешь.

— Было бы кому рассказывать, — хмыкнул молодой караванщик. — Людожегов там едва ли не полторы сотни будет, а то и больше. Сам же видел — подмога к ним подошла.

— Оно, может, и к лучшему, — попытался поднять настроение боевого товарища новоявленный полководец. — Все устали, командования четкого еще нет, к тому же думают, что нас испугали до беспамятства. Уверены небось, что мы станем отсиживаться, точно лисы по норам. Не на тех напали!

Не тревожься, у нас способ верный, я сам о нем в книге читал. Один небольшой отряд так вот зажали на скале, а их предводитель велел сплести веревки, ночью спустился и разгромил противника. — Драконид уловил недоверие во взгляде собеседника. — Верно тебе говорю, — он стукнул себя в грудь кулаком — того командира Спартак звали! А его противника, — Марат задумчиво поднял глаза к безлунному небу, — кажется, Динамо.