Эволюция всего - Мэтт Ридли

Есть и более веские основания против креационистского мышления в теории экономического развития. По мнению Уильяма Истерли, реальная причина бедности сегодня (когда ее уже можно избежать) заключается в неконтролируемой власти государства над бедными и бесправными людьми. В современном мире развитие промышленности требует автократов, направляемых экспертами, и довольно часто это превращается в тиранию экспертов. А тирания экспертов очень часто превращается в глобальную тиранию, причем деньги и помощь еще больше способствуют поддержанию такой системы. Спонтанные решения, принятые свободными людьми, принесли бы гораздо больше пользы. Дейрдре Макклоски пишет: «Импорт социализма в страны третьего мира, даже в сравнительно ненасильственной форме фабианского социализма Ганди, замедлил [экономический] рост, обогатил крупных промышленников, а народ оставил в бедности».

Выводы Истерли основаны на подробном анализе истории экономической помощи, начиная с Фонда Рокфеллера в 1920-х гг. в Китае и послевоенного влияния в Африке, Азии и Латинской Америке, и заканчивая масштабными частными и государственными программами сегодняшнего дня. Истерли утверждает (я с ним согласен), что гуманитарная помощь – дело хорошее. Что предоставлять продукты питания жертвам голода, медицинскую помощь жертвам эпидемий и кров жертвам катастроф – совершенно необходимо и жизненно важно для ослабления последствий кризисов, таких как эпидемия вируса Эбола в 2014–2015 гг. Однако он не согласен, что помощь может излечить от бедности. Денежная помощь бедным странам не является радикальным способом борьбы с бедностью. Как же помочь бедным? Нужно ли их инструктировать и планировать и упорядочивать их жизнь с помощью экспертов и правительственных структур или лучше дать им возможность свободно торговать и специализироваться, чтобы прогресс мог эволюционировать?

Фридрих Хайек и Гуннар Мюрдаль разделили Нобелевскую премию по экономике за 1974 г., по-разному ответив на этот вопрос. Хайек считал, что общество может избавиться от бедности, исповедуя права и свободы своих граждан. Мюрдаль полагал, что без «регулирования, основанного на принуждении», развитие будет малоэффективным, поскольку «в большинстве своем неграмотный и апатичный народ» не сможет ничего достичь без государственного регулирования. Мюрдаля вполне справедливо считали выразителем общей идеи: «Теперь общепринятое мнение заключается в том, что неразвитые страны должны иметь общий интегрированный национальный план». Идеи Хайека в 1970-х гг. совсем не находили поддержки в правительственных кругах Запада и в международных агентствах (непостижимым образом этого оппонента государственной системы управления в конечном итоге стали относить к правому политическому крылу).

Подход, предложенный Мюрдалем, ранее уже применялся в 1920-х гг., когда Фонд Рокфеллера пытался искоренить бедность в сельскохозяйственных районах Китая с помощью центрального планирования. Как указывает Истерли, это был способ отвлечь внимание от вопроса об оккупации китайских анклавов привилегированными иностранцами. Запад хотел заменить оккупацию технократической экспертизой. Чан Кайши, которому требовались деньги для реализации его государственных амбиций, был вполне доволен этой идеей. Фонд Рокфеллера поддерживал китайского экономиста Фонга, чьи идеи об авторитарном методе управления экономикой перенял Чан Кайши. В результате помощь привела к поддержке диктатора, ошибки которого, в свою очередь, открыли путь диктатуре коммунистов. В этом смысле экономическая помощь, предпринятая с добрыми намерениями, способствовала укреплению самого кошмарного режима в мире. Коллега Фонга из Фонда Рокфеллера, экономист Джон Белл Кондлиф понимал, что происходит, и предостерегал: «Мы стоим перед лицом нового и более мощного суеверия, чем когда-либо ранее: мифа о нации-государстве, чьи священники столь же нетерпимы, как священники инквизиции». Кондлиф считал авторитарное правление причиной бедности, а не способом ее устранения.

Примерно то же самое происходило и в постколониальной Африке после Второй мировой войны. Британское владычество закончилось, и к власти во многих странах пришли сильные лидеры. Но перед уходом британцы ввели систему технократического развития, обеспечивавшую этим сильным лидерам готовый источник управления и денег. Зачем это было сделано? Бывший офицер колониальной администрации лорд Хейли применил этот подход во время Второй мировой войны, когда успех Германии и Японии угрожал британскому престижу и вере в божественность комиссионеров в пробковых шлемах. Он утверждал, что Британская империя должна представлять «движение за улучшение жизни отсталых народов мира». Таким образом, она вновь должна была стать прогрессивной силой. И, конечно же, это требовало «значительно более серьезных инициативных и контрольных мер со стороны центрального правительства». Поэтому британская администрация в колониях вдруг стала меньше заботиться о соблюдении законности, чем об экономическом развитии. Это служило оправданием для отсрочки решения вопроса о независимости – народ нужно было «подготовить». Американцы последовали политике Хейли, проводя аналогичную линию на юге страны. Сначала дождемся экономического улучшения, политическая свобода может подождать.

В результате такой политики в 1950-х и 1960-х гг. только что освободившиеся страны «третьего мира» восприняли готовые автократические установки. Выпущенная ООН в 1951 г. Программа развития гласила: «Народные массы воспринимают сигналы от тех, кто имеет у них авторитет». Хайек был прав. Он видел в позиции ООН «более или менее осознанное желание обезопасить доминирующее положение белых».

Эта же философия технократического развития оказалась чрезвычайно полезной для американцев в годы холодной войны. Они могли прикрывать поддержку своих антисоветских сторонников маской нейтральной помощи, выдавая займы Всемирного банка таким странам, как Колумбия, одновременно для экономической помощи и поддержки антикоммунистического режима. В очередной раз экономическая помощь использовалась для усиления авторитарной власти. Часть проблемы заключалась в том, что богатое правительство видело в национальном государстве развивающуюся единицу, а не отдельных людей. Автократические режимы в Европе и в Японии дискредитировали себя еще в XII в., но получили новую жизнь в развивающихся национальных государствах, активно поддерживаемых Европой и Америкой. «Политика развития в первую очередь оказывала содействие в подавлении прав меньшинства во имя национального благоденствия», – пишет Истерли.

Истерли также осуждает современные формы помощи развивающимся странам. Он считает, например, что Африканская правительственная инициатива Тони Блэра имела целью «усилить участие правительства в распределении программ». В Эфиопии это означало поддержку правительственного сельскохозяйственного проекта, в рамках которого более миллиона семей были переселены в модельные деревни, а освобожденные земли проданы иностранным инвесторам. Это вызвало в стране серьезную волну беспокойства и насилия, однако данная программа завоевала не только финансовую поддержку, но и награду международного агентства. В соответствии с отчетом международной неправительственной организации Human Rights Watch за 2010 г. под заголовком «Как иностранная помощь усиливает репрессии в Эфиопии» эфиопский лидер Мелес Зенауи использовал финансовую помощь для шантажа собственного народа, обещая голодным людям продовольствие в обмен на послушание.

Еще один пример – история Малави, где помощь ЕС в диверсификации сельского хозяйства (идея заключалась в том, чтобы перейти от производства табака к производству сахарного тростника) вызвала негативные последствия, поскольку способствовала изъятию земельных участков у мелких землевладельцев. Пользуясь этой программой, некоторые более обеспеченные люди обращались за помощью к полиции или деревенской администрации, чтобы выгонять менее защищенных людей с их земли и использовать эти участки для прибыльного выращивания тростника. Хищническая элита на протяжении десятилетий была бичом бедных стран Африки и Латинской Америки, и помощь извне часто – преднамеренно или нет – поддерживала эту ситуацию.

От Древнего Египта до современной Северной Кореи всегда и везде экономическое планирование и контроль вызывали стагнацию; от древней Финикии до современного Вьетнама либерализация экономики способствовала процветанию. Удивительный пример – город-государство Гонконг, история которого демонстрирует, каким должно быть экономическое развитие.

История Гонконга в качестве анклава Великобритании началась в позорные годы империализма, когда в ходе опиумных войн Британия навязала Китаю наркотическую зависимость. Однако после этого, скорее спонтанно, чем по плану, Гонконг стал местом мирной и добровольной торговли под ненавязчивым контролем правительства. Ирландец Гарри Поттинджер, ставший в 1843 г. первым губернатором Гонконга, был против колонизации или управления даже частью Китая, призывая вместо этого к созданию центра свободной торговли. По этой причине он полностью отказался от введения торговых налогов. Он отказался вводить запрет на торговлю с какими бы то ни было странами, даже с врагами Великобритании, и уважал местные обычаи. Жившие в Гонконге британцы не любили Поттинджера, поскольку скорее приветствовали бы покорение города или его обложение данью, но он посеял семена свободной торговли, которые постепенно проросли и принесли плоды. Через сто с лишним лет, в 1960-х гг., финансовый секретарь Гонконга сэр Джон Каупертуэйт возобновил эксперимент. Он отказался от любых инструкций экспертов из Лондонской школы экономики по планированию, регуляции и управлению экономикой своего бедного и наводненного беженцами острова. Его идея заключалась в том, чтобы дать людям свободно торговать. Он награждал чиновников за экономию бюджета, что весьма редко в государственном секторе. Он разрешил открыть три фондовые биржи и отменил монопольные права британских предпринимателей. По настоянию Лондона он вежливо поинтересовался у гонконгских торговцев, не хотят ли они платить подоходный налог, на что получил ответ столь же яростный, сколь предсказуемый. Короче говоря, он применил рецепт Адама Смита. Сегодня доход на душу населения в Гонконге выше, чем в Великобритании.