Капкан на наследника - Микки Спиллейн

В газетах также содержались небольшие заметки о том, что оба «таинственных убийства» до сих пор не раскрыты, но тела уже опознаны, так что в ближайшем будущем найдется и обвиняемый. Бросив сам себе: «Хрен вам!» — я отшвырнул газету, и тут же телефонный звонок возвестил о том, что ко мне поднимается Ал Де Веччио собственной персоной.

Без своего кресла-качалки, кофе и салями Ал явно чувствовал себя не в своей тарелке. Он сидел на обычном стуле с прямой спинкой и, неодобрительно покачивая головой, рылся в разложенных на коленях бумагах, как будто этот листок ему и впрямь стал нужен позарез. Всем своим видом неожиданный гость старался показать, что он считает мою затею большой глупостью. Наконец он нашел то, что искал, и, взяв бумажку в руки, провозгласил:

— Дог, у тебя ничего не выйдет.

— Почему это?

— Макмиллан обошел тебя на пять процентов. Этого вполне достаточно, чтобы взять контроль в свои руки.

— Все голоса за него?

— Можешь не сомневаться. Он сумел заинтересовать «Фарнсворт авиэйшн», а с этими контрактами, несомненно, перетянет на свою сторону и акционеров. В наши дни больше никто не страдает ностальгией, дружище. Любому держателю акций «Баррин» в первую очередь нужны дивиденды, а не какие-то там идиотские воспоминания. Большинство ценных бумаг уже перешло в руки наследников, и этим ребятам начхать на все, кроме денег.

— Он собирается пустить фабрику с молотка, Ал.

— Конечно, мне это известно. Кросс легко и непринужденно переведет все эти контракты на свои собственные заводы и сделает работу гораздо быстрее и качественнее, но он не собирается сообщать об этом тем, кто еще владеет жалкими остатками акций «Баррин индастриз». Будет «Баррин» влачить жалкое существование, и ладно. Большего и желать нельзя.

— Как ему вообще удалось заинтересовать «Фарнсворт»?

— У «Баррин» превосходная репутация. Там до сих пор применяются старые методы штамповки, именно такие, какие и требуются «Фарнсворт». Однако ребята и не подозревают, что Макмиллан и их обвел вокруг пальца. Как ни крутись, расходы все равно не уменьшатся. Так или иначе, Кросс сумел втюхать им эту белиберду, а теперь старается запудрить мозги маленьким людям.

— Что мне надо сделать?

— Ничего. Дело проигрышное. У Макмиллана и акции, и голоса. Все, на что ты можешь рассчитывать, — это место в совете директоров, но все равно все факты — против тебя, Дог. У него на руках главные козыри.

— А как насчет комитета по залогам?

— Старина Кросс и там подмазал. Фабрика-то не закроется, будет функционировать помаленьку-полегоньку. Да ладно тебе, Дог, ты же знаешь, чего он на самом деле добивается.

— Думаю, я единственный, кто в курсе реального положения дел, — пробормотал я.

— Что?

— Да так, ничего. Просто мысли вслух.

— Парень, ты проиграл.

— Еще нет.

— Помнишь, я же говорил тебе, что ты даже считать не умеешь.

— Зато знаю, как нанять людей, которые умеют, Ал.

Он распихал бумажки по папкам и расслабился, на лице — ухмылка.

— Чего-то ты темнишь!

— Есть одна идейка, Ал. За «Баррин» задницу рвать никто не станет.

— И?

— Есть кое-что еще.

— Не скажешь, что именно?

— Непременно. Скажу, как только смогу. — Я прикурил сигарету и предложил ему. — Что там с братьями Гвидо?

Ал тоже закурил и выпустил в мою сторону струю густого дыма.

— Хочешь выйти сухим из воды, не так ли?

Я молча ждал продолжения.

— Веселье шло полным ходом, пока на сцене не появились братцы Гвидо со своими штучками. Мне никто в жилетку не плачется.

— Тогда обратимся к экстраполяции. Тебе это неплохо удается.

— Я предполагаю, что где-то плавает огромный кусман денег, но никто не в состоянии понять, где именно. Фараоны снова рыщут по улицам, и поговаривают, что приговор уже подписан. Старшенький Гвидо вовремя успел перетащить всю свою семейку в Южную Америку, но есть еще один, в Джерси, не столь расторопный, и теперь за ним наблюдают денно и нощно. Одно я точно знаю: братишки в штаны от страха наложили и разобьются в лепешку, лишь бы найти и вернуть этот чертов товар.

— Это хорошо.

Ал сложил бумажки в папку и бросил ее мне.

— А теперь, старина, я хочу только одного — навсегда исчезнуть из твоей жизни. Услуги мои оплачены ровно по сегодняшний день, и дальнейшие осложнения мне совершенно ни к чему. Теперь тебе известно ровно столько же, сколько и мне самому, и, если ты снова начнешь нести всякую белиберду насчет военного братства и все такое, я скажу тебе, куда ее засунуть.

— Я загляну как-нибудь.

— Ради бога, когда пожелаешь. Я готов поболтать с тобой о прежних временах хоть за ленчем, хоть за обедом. Посидим, вспомним былое. Только прошу тебя, держись подальше от моей работы.

Он направился к двери, но на полпути остановился и оглянулся:

— И все ж таки это было здорово, Дог. Весело. Как раз достаточно, чтобы не заскучать. Как там британцы говорят? Не вешай нос!

— Скоро ты начнешь тосковать по нашим совместным проектам, — сказал я.

— Надеюсь, что так и будет. — Он улыбнулся мне и бросил окурок в пепельницу. — Кстати, я имел довольно длинную беседу с Роландом Холландом.

— Ну и как?

— Скажем так, снова строил догадки. — Он замолчал, и улыбка его стала раза в два шире. — Скользкий ты тип, — усмехнулся он.

Как только Ал хлопнул за собой дверью, я поглядел на каракули, которые все это время чертил в блокноте. Вокруг имени «Феррис» красовались многочисленные круги, а по углам толпились пятерки и шестерки. Эти скопления цифр соединялись с именем прямыми линиями, и где-то там, в глубинах моего подсознания, из маленького зернышка на свет проклюнулся крохотный росточек, но еще слишком слабый, слишком нежный, чтобы понять, что из него вырастет. Я поднялся, по привычке вырвал из блокнота все листочки и спустил их в унитаз, сжег бумаги Ала в раковине и пошел на встречу со своим человеком.

Его французский быстро исчерпал себя, и он автоматически затараторил на испанском, отбивая пальцами по столу ритм:

— Прошу прощения, мистер Келли, я сожалею, но больше ничего нет. Теперь все это не в нашей власти.

— Просто передай мне, что сказал О'Киф.

Лоб его покрылся испариной, и по виску сбежала струйка пота.

— Прошу тебя.

Я видел свое отражение в зеркале позади него, и, надо признать, зрелище было не из приятных. Слишком долго этот человек пребывал в полной безопасности и только теперь понял, каково тут, по другую сторону баррикад. Он прочистил горло, сглотнул и схватился за стакан, пытаясь скрыть свой панический страх, но это не сработало. Я молча наблюдал за его суетливыми телодвижениями и ждал.

— Только ради вас, — выдавил он, — и то в качестве одолжения.

— В качестве одолжения, — повторил я.

— Груз покинул страну. Курьер, ну тот, которого шлепнули... он успел передать его кому-то. Этот малый по имени Ле Флер... он подозревает, что груз ушел к владельцу книжного магазина в Сохо...

— Саймону Корнеру?

— Тому самому. Саймон Корнер отправился на тот свет вслед за курьером. И у него тоже ничего не нашли. Однако эта операция дала английской полиции шанс определить местопребывание загадочного Ле Флера. Как говорят американцы, все пошло в тартарары. Не исключено, что теперь эта хорошо отлаженная система полетит ко всем чертям. Такой колоссальной потери не выдержать ни одной организации. Они не могут продолжить работу, пока потерянный товар не будет найден и возвращен.

— Это О'Киф говорит?

Он снова взялся за стакан, отпил глоточек и чуть заметно кивнул. Потом поставил бокал на стол, промокнул салфеткой рот и нервно облизал губы:

— Не знаю уж, по какой причине, но они решили сосредоточиться на вашей персоне. Люди... приведены в состояние полной боевой готовности. О'Киф говорит... от вас надо... избавляться.

— Меня предали анафеме, так, что ли?

— Пардон?

— Теперь я вроде бы как persona non grata.

— Совершенно верно, мистер Келли. Все указывает на то, что жить вам осталось всего ничего, если только...

— Если только что?

— Если только вы не сдадите им этот товар.

— Теперь на тропу войны выйдут настоящие парни с большими пушками, так, что ли?

— Боюсь... что вы абсолютно правы.

— Значит, эту нашу встречу благословили на самом верху?

— Да.

— Тогда передай им, чтобы трахнули себя в зад, — сказал я.

Когда ты не можешь ни убежать, ни спрятаться, тогда делаешь и то и другое, и это выводит твоих противников на чистую воду. В траве ты прикидываешься травой, а они остаются скалами. А в горах ты притворяешься скалой, а они — травой. Так ты имеешь возможность не упустить их из виду, оставаясь при этом в тени, но на всякий случай никогда не запираешь запасный выход и держишь парочку-другую птичек, чтобы те смогли своими криками объявить о приближении неприятеля. И тогда ты бежишь на свой задний двор, где тебе известна каждая ямка, каждая ловушка, и получаешь шанс остаться целым и невредимым, пока они не пробьют оборону, но к тому времени тебя уже и след простыл, если, конечно, очень повезет. Ты находишь новое прибежище, заводишь новых птиц, оборудуешь новый запасный выход, и все начинается с самого начала. Но не забывай, опасаться надо не той овчарки, которая гонится за тобой по пятам, а простой незнакомой дворняги, которая живет себе рядом с твоим новым укрытием и в любой момент готова броситься в спину.