Страсть за кадром - Мэри Джойс

Миниатюрный диктофон был его постоянным компаньоном на всех встречах с Барбарой, и он понимал, что приближается к раскрытию тайной причины ее ненависти к отцу. Он осторожно подстрекал ее на уничтожение Свена собственными едкими замечаниями о нем. Эти манипуляции давали ему новые сведения, но он чувствовал, что было что-то еще. Прошлой ночью после обеда у Барбары она начала вспоминать о своем детстве под руководством тяжелой руки отца. Она рассказала, как одиноко ей жилось в богатом, но изолированном от мира доме на окраине Расина. Почти все в доме было сделано из темного дерева, выкрашено в коричневый цвет, а тяжелые бархатные шторы открывались только тогда, когда Свена не было дома.

- Он никогда ни слова не говорил мне о моей матери, - рассказывала Барбара. - Только иногда он вдруг останавливал на мне задумчивый взгляд и называл ее именем. Потом он брал себя в руки и спрашивал, вымыла ли я руки перед обедом. Понимаешь, это было единственное время, когда мне разрешалось разговаривать с ним. Он отвозил меня в школу и забирал каждый раз ровно в три, и у меня никогда не было возможности поиграть со своими сверстниками на школьном дворе. Он приезжал на большом черном "паккарде", и дети дразнили меня, говорили, что я должна ездить на катафалке, а мой отец могильщик. Думаю, что они боялись его.., многие люди его боялись. Но он запрещал мне разговаривать. Я не могла даже задавать вопросы относительно моих домашних заданий. Он говорил:

"Я думаю о нашем бизнесе. Все остальное может подождать до пяти тридцати". И весь остальной отрезок пути он ехал с каменным лицом. Каждый день мы обедали в пять тридцать.

Она помолчала, заинтересовавшись зрелищем за окном, и несколько минут смотрела на парк. Джефри, испугавшись, что она больше не вернется к этому разговору, налил ей еще виски и, протягивая бокал, нежно погладил по спине.

Сначала Барбара напряглась, ее бросало то в жар, то в холод, потом расслабилась, склонила голову набок и поцеловала его руку. Джефри приготовился было зайти так далеко, как собирался, но успокоился, когда она продолжила воспоминания.

- Я не могла приглашать друзей и сама ходить к ним в гости. Отец говорил, что они отбросы общества. У него был друг, или я думала, что он был другом, у которого был маленький ребенок, но я не могла поиграть даже с ней - или это был он? - не помню, наверное, мне было пять или шесть лет тогда. Я обычно спрашивала Карла, друга отца, о его ребенке, но никогда не видела его.

Барбара последовала за Джефри на диван, и он поцеловал ей руку.

- Это, должно быть, было ужасно. Нельзя девочке расти в такой обстановке, - сказал он, подстрекая ее продолжать.

- Когда я поступила в высшую школу, у меня появилась возможность наблюдать, как мальчики играли в бейсбол, и он не мог запретить мне этого. Только я должна была быть на месте в три часа. Наконец, он перестал приходить за мной. Он злился, но все было бесполезно. Это все было так давно, - наконец сказала она.

- Да, давно, и хотя время проходит, но воспоминания никогда не оставляют нас, - заметил Джефри.

Он понял, что сегодня больше ничего не узнает. Воспоминания постоянно захлестывали ее, возвращая в прошлое, но он ждал другого.

Джефри проник достаточно близко к тому, что было у нее внутри, и надеялся, что уже скоро под верхним слоем сырости и мерзости покажется мертвечина, давно похороненная под ним.

- Мне действительно пора, - сказал он.

- Ты на самом деле должен идти? - спросила Барбара, поглаживая его бедра. - Мы могли бы провести какое-то время, которое оба вспоминали бы с наслаждением.

- Как насчет завтра? У тебя есть какие-нибудь планы? - спросил он, зная, что никаких.

- Никаких, я не буду изменять хорошему человеку. Ты хороший человек, Джефри? - кокетничала она и, провожая его до дверей, приподнялась и поцеловала, пытаясь своим языком раскрыть его губы.

- Наверно, я не самый лучший судья себе, - сказал Джефри, пытаясь сдержаться. - Спокойной ночи, Барбара.

Как только закрылись двери лифта, он достал из кармана пиджака носовой платок и вытер рот. Он положил его назад и выключил диктофон. "Может, я не должен?" - Джефри содрогнулся от своей мысли.

***

Но теперь, когда они сидели в Мортимере, Барбара под столом заигрывала с ним ногой, и он боялся, что этой ночью ему не открутиться и придется удовлетворить и другие ее аппетиты.

Предчувствие не обмануло его. Как только они вернулись, Барбара обняла его за талию и, прижавшись, потерлась своим телом, как мартовская кошка.

- Джефри, как долго ты будешь заставлять меня ждать? - спросила она. Джефри изобразил улыбку.

- Ни секунды, - сказал он и последовал за ней в спальню.

Комната его поразила. Кровать с пологом, стулья с кружевными оборками и кресло-качалка, салфетки, украшавшие комнату, - все это, казалось, принадлежало пятнадцатилетней девочке из очень привилегированной семьи. Там были куклы и плющевые игрушки, а кипы веселых журналов лежали на прикроватном столике.

Барбара извинилась и удалилась, а Джефри разделся и, аккуратно сложив вещи и направив диктофон на постель, быстро нырнул под одеяло. Когда она тихо выплыла из ванной, на ней была белая с атласным воротником ночная сорочка в стиле девятнадцатого столетия. Она смыла краску с лица и подвязала волосы шелковым шнурком. "А она совсем неплохо сохранилась", - подумал он.

- Пожалуйста, будь со мной терпимей, - сказала она, робко взбираясь на постель в состоянии почти транса.

"Что за отвратительная игра?" - удивился он.

Он слышал о людях, которые придумывали различные сексуальные фантазии, а потом претворяли их в жизнь, но он никогда не принимал участия в таком эксперименте.

- Конечно, - сказал он.

Ему было интересно: привычное ли это ее поведение или он возбудил в ней что-то, что толкало ее на это.

- Я знаю, ты не обидишь меня. Я тебе доверяю.

Ее голос потерял свой обычный сильный грудной тембр, и она поцеловала его на этот раз с нежной, почти девичьей, невинностью. Джефри развязал воротник ее сорочки и расстегнул перламутровые пуговицы. Затем он приступил к выполнению своих обязанностей. Губы, груди, живот - он делал все, что, как полагал, следовало делать в таких случаях, и даже довел Барбару до высшей точки возбуждения, или, по крайней мере, так думал, однако сам он ничего не испытал. Барбара посмотрела на него и сказала:

- Спасибо, это было таким наслаждением, Майкл. - И сразу уснула.

"Какой, к черту, Майкл?" - удивился Джефри, лежа рядом и наблюдая, как ее грудь опускается и поднимается под белым хлопковым покровом ее одежды.

Когда Барбара, проспав двадцать минут, проснулась, она спокойно, почти безмятежно посмотрела на Джефри.

- Я действительно тебя люблю, Джефри, и доверяю тебе. У меня было не слишком много мужчин, но могу сказать, что ты отличаешься от всех них. Ты не хочешь меня, потому что считаешь, что я слишком богата. Но ты же знаешь, что я почти разорена.

Она потянулась и положила свои руки на его.

- Уверен, что многие мужчины хотели бы быть с тобой просто, чтобы заботиться о тебе, ведь ты - красивая женщина, - сказал Джефри.

- Я была ею. И не больше. И.., когда-то был человек, который любил меня, но мой отец отнял его у меня.

"Это то! Я должен быть осторожным и не давить на нее слишком сильно", злорадно подумал Джефри.

- Как же Свен мог отнять кого-то у тебя? - спросил он, изобразив полное недоумение.

- Он убил его. Или, чтобы быть совсем точной, он, должно быть, убил его.

- Это несерьезно, - сказал Джефри. Это было лучшее, что он мог вообразить. Теперь он обладал Свеном Ларсеном, обладал так, как хотел.

- Извини, - сказал он, перегибаясь через нее, чтобы подтянуть к себе пиджак. - Мне кажется, я сейчас чихну.

Он сделал вид, что копается в кармане, доставая носовой платок, хотя на самом деле ему надо было удостовериться, что диктофон включен. Он положил пиджак на стул.

- Очень серьезно. Моего мужа убили.

Барбара лежала тихо. Она была даже более спокойной, чем всегда.

- Это, наверное, слишком тяжело, чтобы носить в себе почти двадцать пять лет, сказал он, думая о грузе, который он сам носил столько же лет.

- Я устала от этого. - Она посмотрела в голубые глаза Джефри. - И я подумала, что ты хочешь помочь мне вынести это.

- Конечно, - искренне сказал Джефри.

Она уставилась на полог, словно вся история была заключена там.

Свен был собственником своей дочери. Он поступал с ней таким образом, как будто она заменяла ему жену, которую он потерял. Барбара получила разрешение уехать, чтобы поступить в колледж, обещая по окончании вернуться домой. Но в первый же год учебы в Бернарде она познакомилась и влюбилась в Майкла Флинна организатора борьбы за мир. Майкл не был богат, его заработки были скудными, и хотя у Барбары было много денег, он не брал их у нее.

Из-за неуверенности Свена в том, что университетский дом будет достаточно безопасным и удобным для его дочери, он заставил ее переехать из общежития в квартиру на Саттонплас. И там Барбара и Майкл вместе проводили много приятных часов. Барбара сама стирала и готовила - Майкл об этом даже не задумывался. Когда они наконец решили пожениться, она знала, что отец будет вне себя от гнева. Так и было. Он угрожал, что не даст ей ни цента, если она немедленно не вернется домой. Но как бы то ни было, Барбара и Майкл поженились.