Чудесная чайная Эрлы (СИ) - Корсарова Варвара

– После смерти бабушки ты здесь все переделала на свой вкус?

– Да, но изменила немногое. Переставила мебель, купила посуду. Алекса подарила механическую канарейку.

– Хороший дом. Понимаю, почему ты боишься его потерять.

– Детство я провела в пансионе, но всегда с радостью возвращалась сюда на выходные.

– Ты помнишь родителей, Эрла?

– Смутно. Мне было пять лет, когда они уехали и пропали.

– Что бы ты сказала им, если бы вам довелось встретиться вновь?

– Я бы накричала на них. Вылила на них обиду, – призналась я тихо. – Они бросили меня и отправились за море, повинуясь капризам деда. Отцу было важнее заслужить его расположение, чем остаться со мной. Поэтому порой я не могу понять: люблю я их или ненавижу.

Дети должны любить родителей, даже если не помнят их. Бабушка, бывало, строго говорила: «Ты же любишь маму и папу? Подумай о них перед сном!» Но как я могла любить тех, кто меня предал, и кого я не знала?

Видимо, чай возымел свое действие, потому что я сказала Рейну то, в чем не осмеливалась признаться даже самой себе. Или же другое побудило меня к откровенности – пристальный, задумчивый взгляд Рейна. Его глаза в сумраке зала, казалось, светились сами по себе, а его костистое, неправильное лицо от падающих теней приобрело загадочную мужскую привлекательность.

– Знаю, каково это: терять близких и не ведать, что с ними произошло, – Рейн отставил чашку и сцепил пальцы в замок.

– Ты о своем отце? Но ты рассказывал, что его убил грабитель, и преступника не нашли.

– Были и другие важные люди в моей жизни, которые исчезли из нее при сложных обстоятельствах.

Он прямо и жестко посмотрел мне в глаза.

– Я потерял друга. Он был моим напарником и наставником в первые годы службы. Погиб при задержании фламмага-ренегата. От Феликса осталась лишь кучка пепла. Меня наградили за поимку опасного преступника – я задержал его через полчаса после происшествия. Но я вышвырнул наградной значок в реку, потому что не успел прийти вовремя и подвел Феликса.

– Мне так жаль... – сказала я тихо.

– И еще... – он сделал паузу, глубоко вздохнул перед новым откровением, и я поняла – сейчас услышу что-то очень неприятное и тяжелое для Рейна. Но никакие предчувствия не подготовили меня к тому, что он сказал. – Я много лет ищу свою дочь. Верю, что она жива и существует, но не знаю, где она и с кем живет.

Его слова прозвучали тихо, но оглушили меня, как гром. Я даже не сразу поняла, какую странную фразу Рейн выбрал, чтобы сообщить мне свою тайну.

Дочь? У него есть дочь? Но... как так?

...Почему нет? Он взрослый мужчина. Ему почти тридцать. Конечно, у него было полно времени, чтобы жениться и обзавестись детьми. Но что стало с его женой? Он вдовец? Все считали его холостяком. Слухи оказались неверными?

Рейн давно завладел моими мыслями и чувствами. У меня сложился в голове образ: ироинчный, холодный, умный комиссар полиции, закаленный трудностями. С романтичной историей – отказался от карьеры ферромага, чтобы найти убийцу отца! Быстро проявил себя на службе! Перешел дорогу влиятельному лицу и отправлен в ссылку!

Но оказалось, что это не вся история. В жизни Рейна есть женщина, которую он любит. Есть дочь. Мне было больно от разочарования и обиды. Мне-то казалось, что он... что я и он...

Да о чем я думаю! Рейн потерял дочь, что не знает, где она, а я переживаю от уязвленного самолюбия, от того, что неправильно поняла его чувства ко мне!

И тут меня второй раз сотрясло, когда слова Рейна окончательно проникли в мое сознание.

Его дочь... жива и существует? Что это значит?

– Что это значит? – растерянно произнесла я вслух. – Ты был женат? Как ты потерял дочь?

Слова застревали в горле, сердце билось часто. Я торопливо утопила взгляд в чашке, будто надеясь найти ответ в узоре чаинок на дне.

– Нет, я не был женат, – спокойно ответил Рейн. – Это некрасивая история. Расскажу тебе, если хочешь.

– Хочу.

Я спрятала дрожащие руки на коленях и приготовилась слушать, зная, что его рассказ причинит мне боль. Но Рейну было куда больнее. На челюсти выступили желваки, кожа вокруг его шрама натянулась и побелела, глаза стали мрачными.

– Мне было девятнадцать, – размеренно начал он. – Юнец, решивший, что его цель в жизни – нести справедливость и карать преступников. Минул год, как я рассорился с матерью, ушел из дома, поступил в полицию и немало хлебнул лиха, но от своей цели не отказался. Вот только на пути к ней я чувствовал себя одиноким бунтарем. Я снимал дешевую комнату в доходном доме. У хозяйки была дочь, Фианна, на год младше меня. Нежная, веселая, озорная. Она скрасила мое одиночество. Смягчила мою бурю чувств. Видишь ли, все мы бунтари в девятнадцать, но все же непросто отказываться от привычной жизни и двигаться вслепую. Кажется, что весь мир против тебя. Ты ищешь новые якоря.

Рейн на миг прикрыл глаза, а мне стало сложно дышать. Да, я его понимала. Сама прошла через подобное. Но все же мне было проще. Я не бунтарь по натуре, а мои якоря, – мои друзья, – всегда оставались со мной. У меня была тихая гавань, моя чудесная чайная.

– Я полюбил Фианну. Ее мать поощряла мои ухаживания. Тогда я был лишь патрульным, но все же хорошего старого рода, сын знаменитого отца, и мои мать и брат – люди небедные. Фианна желала, чтобы я с ними помирился и вернулся в семью. Я принимал ее хлопоты за любовь и стремление сделать меня счастливым.

Рейн говорил все медленнее. Жутковато и больно было смотреть ему в глаза. Его лицо превратилось в маску, рассеченную трещиной – шрамом.

– Фианна сообщила, что ждет от меня ребенка. Я немедленно сделал ей предложение и подал начальнику прошение вступить в брак. Начальник нехотя дал «добро», а мать расплакалась, когда узнала. Фианна была из низов, поденщица-швея. Ходила по богатым домам и обшивала чужих людей. Мать в сердцах кричала, чтобы я не смел показываться ей на глаза с такой женой, и загодя отреклась от внука. Но я стоял на своем. Наступил день свадьбы – очень скромной. Мы должны были лишь зарегистрироваться в ратуше. Но и этого не случилось. Утром комната Фианны оказалась пустой, исчезли и ее вещи. Осталась записка: «Прости, я передумала. Мы друг другу не подходим. Не ищи меня». Ее мать сутки молчала – давала Фианне время скрыться, боялась, что я кинусь за ней по следу и верну. Все же ей пришлось признаться. Фианна встречалась не только со мной. Был у нее и другой ухажер, сын богатого торговца. Она уехала с ним, потому что поняла, что с полицейским ей не светит зажиточная и спокойная жизнь.

– Но ребенок?!

– Я искал Фианну. Возможностей у меня тогда было немного. Мать Фианны спустя несколько месяцев сообщила, что Фианна родила дочь. Сопоставив некоторые факты, я пришел к выводу, что отцом ребенка все же был я, – деликатно объяснил Рейн. – Но что факты! Я понял, что стал отцом. Попробую объяснить... В ночь, когда родилась та девочка, я проснулся от странного чувства. Как будто где-то далеко вспыхнула новая звезда и обожгла меня жаром. Ты знаешь, занятие магией развивает восприимчивость к тонким материям, в магах силен голос крови, поэтому я не могу отмахиваться от тех ощущений.

Я кивнула. Да, и это мне знакомо. Мой собственный голос крови твердил – мои родители живы. Если бы я чувствовала, что они мертвы, мне было бы легче простить их и любить безусловно.

Рейн продолжил. Его голос был сух, словно он зачитывал показания.

– Многие отцы легко отказываются от своих детей. Я же не смог отказаться от ребенка, которого никогда не видел. Продолжал упорно идти по следу Фианны, чтобы найти и забрать свою дочь. Вряд ли мужчина, на которого меня променяли, был рад воспитывать чужого ребенка. Но я не нашел Фианну, она сгинула без следа. Спустя год ее мать перестала получать от нее письма. Фианна передавала их со случайными людьми, и я отследил, из каких мест их привозили. Но в тех городах никто не слышал ни о Фианне, ни о ее спутнике, ни о ребенке. Все ниточки оказались оборваны. Но я не теряю надежды увидеться с моей дочерью. Сейчас ей десять – совсем взрослая барышня. Надеюсь, она живет в богатом доме и счастлива. Но вдруг она прозябает среди нищих? В портовых трущобах Мерстада? Или в притонах Нианоры? Когда об этом думаю, меня раздирают гнев и желание действовать.