Кровавый пакт - Дэн Абнетт

чувствовал большой необходимости вспоминать. Но я всегда считал, что мои воспоминания о том времени были весьма полными, что они были, если они мне понадобятся. А теперь...

Он сделал паузу и пожал плечами. — А теперь, когда мне нужно вспомнить, найти воспоминания, я обнаруживаю, что они, фактически, расплывчатое пятно. Они все перемешались. — Маггс кивнул.

— Я понимаю, — сказал он. — У меня то же самое с Хинцерхаусом, понимаете? Я помню, что произошло, я помню, что это был за ад. Я просто не могу вспомнить ни одной детали. — Сильный порыв ветра поднял края рабочей завесы, и поднял в воздух кучу стружек так, что они понеслись подобно густому снегу.

— Вы знаете, что виновато во всем это, так ведь? — сказал Маггс.

— Просвети меня, — сказал Гаунт.

— Война, — сказал Маггс. — Она сносит крышу. Она сносит крышу ужасными способами. И чем дольше ты открыт ей, тем хуже будет.

— Я это слышу, — сказала Крийд, пока уходила, чтобы встать в карауле.

— Поспи немного, — сказал Гаунт Маггсу.

Маггс кивнул, и ушел на поиски какого-нибудь брезента, чтобы закутаться в него.

Гаунт побродил по зданию, отодвигая рабочие завесы и входя в новые места, голубовато-темные, которые пахли молодым деревом и краской. Моат Стрит, Моат Стрит... Бывал ли он здесь?

Возможно, не в этом самом здании, но снаружи на улице, передвигаясь от укрытия к укрытию с Гирканцами, пока трассеры пронзали дым. Было ли это настоящее воспоминание, или просто симуляция, которую его разум создал из кусочков в подсознании?

Он услышал легкое постукивание: пятна от снежинок стучали по закрытым деревом окнам на ветру. Он отодвинул еще одну завесу и прошел на следующую площадку. Пластековое покрытие трещало, когда сквозняк оттягивал и отпускал ее на панелях из древесноволокнистых плит. Он подстроил свои глаза. Как переднюю, так и заднюю стены комнаты перестраивали. Нарезанный камень ожидал укладки, а стены, выходящие на улицу, временно заменялись деревянными досками. Пятнадцать лет назад, что-то чисто прошло сквозь эту часть здания. На внутренних стенах, которые остались, он нашел неровные отметины, которые шли вдоль камня на высоте плеча. Он пробежался по ним рукой, пока не опознал. Танк, или подобная бронированная машина, проехала здесь, сровняв с землей переднюю и заднюю стены своими гусеницами, и поцарапав обе боковые стены краями корпуса.

Странным было то, что он не в первый раз видел это. Он был на Балгауте уже год. Он ходил по его улицам по своим делам. Сколько раз он видел угол улицы, зазубренный и шероховатый на высоте плеча? Или стену, на которой был длинный, уродливый шрам? Он их видел уже сотни раз, и только сейчас он понял, чем это было: следы, оставленные железными плечами хищных гигантов, которые крались по Балгауту в его темные дни.

Даже вещи, которые пережили войну, даже вещи, которые остались стоять, вышли из войны со шрамами.

Он вернулся в комнату, где отдыхали остальные. Маггс спал, а Колдинг тихо сидел рядом с закутанным заключенным на носилках. Крийд наблюдала за улицей из окна, с которого сняли доски.

— Что-нибудь? — спросил он ее.

— Очень тихо, — ответила она. — Я думаю, что они околдовали весь город. — Гаунт покачал головой.

— Я так не думаю, — сказал он. — Не делай из них больших монстров, чем они есть. Они упорные, и у них нечестивое колдовство варпа, но здесь их не может быть много. Я совершенно уверен, что это внедрение, а не полномасштабное вторжение. Снежная буря просто стала плохим стечением обстоятельств, совпадением.

— Серьезно?

— Мы не победим их, пока не сможем победить их в своих головах, для начала. Не давай им такое преимущество.

Крийд кивнула, и на ее лице промелькнула ухмылка, но она не выглядела полностью убежденной.

Гаунт пошел к машине скорой помощи и сел, прислонившись спиной к одной из колесных арок, чтобы отдохнуть.

Он был вымотан и помят дневными событиями, особенно после дикой драки с маниакальным дамогором. Как Крийд, так и Маггс, оба были на нервах, но только сейчас он осознал, насколько он сам устал. День вернул его снова в мир жизни или смерти, который он не посещал два года. Он был неприятным: шокирующим, а еще ужасно знакомым. Мускулы его челюстей были напряжены, его спина и поясница были мокрыми, а во рту был отвратительный привкус. Только вчера, в Митридате с Бленнером, он жаловался, с каким нетерпением он ждет, чтобы снова пойти и познакомиться с войной.

Он совсем не ожидал, что она придет и найдет его сама.

Он засунул руку в карман пальто за блокнотом Эзры, намереваясь успокоить нервы за чтением еще одного старательно записанного нихтгейнского мифа. Они были восхитительными. В них содержалась старая мудрость об охоте и военном ремесле. Он решил, когда позволят обстоятельства, тщательно изучить их, и, возможно, даже научиться чему-нибудь из них. До сих пор, у него не было возможности отдать им должное внимание, которое они заслуживали.

Когда он вытащил блокнот, сложенный лист бумаги выпал из его страниц на землю между его ног. Это было письмо, с красивой шапкой наверху бланка. Это было вежливое официальное представление от Мистера Жайме, фотографа-портретиста.

Гаунт осознал, что он вытащил свой собственный блокнот. Блокнот Эзры, практически идентичный, был в другом кармане пальто. Письмо, которое, как бедный Белтайн настаивал, что Гаунт видел, а тот в свою очередь это отрицал, лежало под обложкой, возможно, с того самого утра, когда оно пришло в Аарлем.

Он сложил его, чтобы убрать, и заметил шапку. Адрес студии Жайме значился, как — 137 Карнейшн Стрит, рядом с Моат Стрит. — Моат Стрит. Вот, где он видел это. Это совсем не было воспоминание о Балгаутской Войне, просто маленькая частичка, которая затерялась в его голове.

Эйл тихо стоял на кухне дома Доктора Колдинга на Кепелер Плейс. Хотя полночь прошла совсем недавно, голубые сумерки начали просачиваться в окна. Первый свет, и хотя снежная буря еще не утихла, первый намек на дневной свет начал усиливаться и отражаться от окутывающей