Кровавый пакт - Дэн Абнетт

— Я не могу лгать, — ответила она. — Иногда я задумываюсь, на что похожа жизнь. Я имею в виду, на что похоже вести жизнь: родиться и вырасти, и принимать решения и следовать путями. Хотела бы я этого. Я задумываюсь, какие бы выборы я сделала. Но я знаю, что я такое, брат. Заколдованный инструмент. Ни детства, ни жизни, ни выбора. Выращена только для одной цели. Даже в этом случае...

— Даже в этом случае?

— Я бы выбрала это. Фегат должен умереть.

— А Анарх? — спросил Эйл. — Анарх умрет?

— Брат, ты знаешь, что есть только одна вещь, которую я не могу увидеть, — сказала она.

— Что такое? — спросил Маггс.

Он внезапно проснулся, холодный и негибкий на твердой кровати из брезента, без понятия, где он и сколько времени. Ему потребовалась пара панических секунд, чтобы вспомнить.

Его подрезанное ухо болело, как фес. Рана начала болеть и пульсировать, как и любая рана, когда спадал первоначальный шок. А еще хуже, что страх и стресс, которые накопились за предыдущий день, все еще гуляли по его организму, последняя вещь, которую он хотел.

Гаунт спал. Ублюдок может спать где угодно. Крийд, несомненно, шаталась по периметру. Доктор Смерть стоял на коленях рядом с пациентом. Маггс мог сказать, что что-то происходит.

— Что такое? — повторил он. Было холодно до костей в голубой темноте здания, и Маггс видел, как его дыхание парит у него перед лицом. Пациент, под одеялами на носилках, бормотал и трясся.

— У него лихорадка, — ответил Колдинг.

— Лихорадка?

— Я так и сказал.

— Что за лихорадка? — спросил Маггс.

Колдинг посмотрел на него в темноте.

— Бывает только одна, — ответил он.

— Самая плохая?

— Да.

— Ху-ху. Что будем делать?

Колдинг слегка рассмеялся, грустным смехом, и сказал, — Ну, сэр, мы можем отвезти его в Муниципальный Медицинский Хоспис Олигархии, чтобы они смогли начать интенсивную терапию... Кроме этого, ох, что мы еще можем сделать?

Маггс покачал головой.

— Лихорадка началась внезапно, — сказал Колдинг. — Я нашел воду в одеялах здесь. Я пытаюсь держать его лицо в холоде.

— Он умрет? — спросил Маггс.

— Мы все когда-нибудь умрем, сэр, — ответил Колдинг.

— Я имею в виду, сейчас, — резко сказал Маггс.

— Возможно. Я думаю, что в его рану попала инфекция. Едва удивительно, при данных обстоятельствах.

— Слушайте, Док, мне это нравится не больше вас, — сказал Маггс. Он сделал паузу, а затем вздрогнул, внезапно.

Колдинг пристально смотрел на него.

— Ты в порядке, солдат? — спросил он.

— Да, — ответил Маггс, тряся головой. — А что?

— Ты выглядишь бледным, потным, — сказал Колдинг.

Маггс чувствовал себя совсем нехорошо, но он понимал, что сейчас не время для слабостей. Чувствовать себя дерьмово было его проблемой.

— Я в порядке, — сказал он.

— Я думаю, что у тебя тоже температура.

— Просто присматривайте за уродливой мордой, ладно, Док? — сказал Маггс.

Он осознал, что его руки трясутся. Его колени ощущаются мягкими. Он смотрел, как доктор в полутьме вытирает лоб заключенному.

— Где Крийд? — спросил Маггс.

— Кто?

— Девушка, женщина, — сказал Маггс.

— Я думаю, что она пошла проверить улицу, — ответил Колдинг.

Маггс потянулся за своим оружием. У Крийд был его лаз. Автопистолет Доктора Смерть лежал у него в кармане. Он вытащил его.

— Что такое? — спросил Колдинг, внезапно встревожившись, когда увидел оружие.

— Ничего, — ответил Маггс, но это не было правдой. По правде, он только что вспомнил сон, который разбудил его.

Осада Хинцерхауса, на мире-крепости Яго, была ужасным суровым испытанием. Это была, так же, последняя большая битва Призраков, до их отвода с передовой. Хорошие люди погибли в Хинцерхаусе, но, так или иначе, Вес Маггс не был одним их них.

Место пугало их во время осады. Призраки ходили среди Призраков. У всех были истории для рассказа у камина, истории о вернувшихся старых друзьях или потерянных товарищах, или о частях из детства, или воспоминания, которые обрели плоть. Согласно старым Танитцам, таким людям, как Безумный Ларкин и Шогги Домор, призраки, которые появлялись им на Яго, принимали формы давно потерянных душ, как Брагг или Корбек, людей, которые были мертвы задолго до того, как Маггс и Белладонцы присоединились к Первому. Маггс имел мало представления, кем были Брагг или Корбек, но появление их теней, казалось, до феса много значило для множества рожденных на Таните солдат.

Личного призрака Маггса звали старая дама. Это было имя, которое он дал ей. Какая-то древняя, позабытая смотрительница из Хинцерхауса из далекого прошлого, она сошла с одной из старых, уничтоженных временем старых картин, и следовала за Маггсом по темным глянцевым коричневым коридорам. На ней было длинное, черное кружевное платье, которое шуршало, когда она двигалась. Ее лицо... Фес, ее лицо было мясистой раной, такой вещью, на которую даже профессиональный солдат не осмелится долго смотреть.

Когда чары Хинцерхауса, в конце концов, спали (и ходили слухи, что все время это была магия псайкера), старая дама покинула Маггса, навсегда. Последнее шуршание ее черного платья по глянцевому коричневому полу, и она пропала.

С тех пор два года, каждое утро, Маггс возносил тихую благодарность за то, что она больше не охотится за ним.

Два года. Два года. Впервые после Хинцерхауса, Маггс осознал, что ему приснилась старая дама. Ему приснилось ее черное длинное шуршащее платье и лицо, которое он не хотел видеть.

Почему она вернулась? Это не честно! Почему сейчас?

Почему она вернулась?

Руки Маггса тряслись. Старый пистолет чувствовался скользким в его хватке. Если старая дама вернулась, он не позволит ей забрать его. Он убьет