Петр Первый и его время - Павленко Иванович

Все население страны делилось на податное, т. е. платившее в казну налоги, и неподатное, привилегированное, освобожденное от налогов. К первому относились крестьяне и горожане, ко второму — дворяне и духовенство.

С 1680 г. единицей обложения был двор. Прошло 30 лет, и правительство, уверенное в том, что за это время число дворов увеличилось, решило провести новую подворную перепись. Результат ее разочаровал, ибо она обнаружила не увеличение, а уменьшение числа дворов. В Смоленской губернии, например, численность населения уменьшилась на 21 %, в Архангелогородской и того больше — на 40 %. Отчасти это объяснялось бегством крестьян и горожан в необжитые, глухие районы, куда местные власти не рисковали появляться. Но главная причина уменьшения численности дворов связана со стремлением помещиков скрыть от переписчиков подлинное число плательщиков. С этой целью помещики объединяли несколько семей родственников, а иногда и чужих друг другу людей в один двор.

Обер-фискал Нестеров обратился к Петру с доношением, в котором рекомендовал перейти к «поголовщине», т. е. объявить единицей обложения не двор, а мужскую душу. В этом случае, рассуждал он, отпадет желание объединять несколько дворов в один, «как преж сего было», а также разгораживать дворы и разрушать ворота.

Царь внял советам и в 1718 г. распорядился провести перепись мужчин податного населения, причем списки крестьян должны были подавать помещики, монастыри и дворцовое ведомство. Прошло несколько лет, а многие помещики ведомостей не подавали. Те же из дворян, которые их подали, как выяснилось позже, включили в них далеко не всех принадлежавших им крестьян. Угрозы смертной казнью и конфискацией утаенных душ не оказывали ожидаемого воздействия.

В 1721 г. был опубликован «последний указ» — «дабы впадшие тою утайкою в погрешение могли все исправиться» и донести об утайке до 1 сентября. Отсрочкой и амнистией помещики и монастыри воспользоваться не пожелали. Тогда было решено обревизовать представленные ведомости. Для этого были созданы переписные канцелярии, укомплектованные офицерами во главе с генералами. Ревизия — с этого времени за переписями утвердилось такое название — обнаружила утайку одного миллиона мужских душ.

Более или менее точная цифра ревизских душ стала известна весной 1724 г. — среди сельского населения было зарегистрировано 5,4 миллиона мужских душ. Взимаемый с них налог предназначался на содержание сухопутной армии. Каждая мужская душа из крестьян, будь то грудной младенец или древний старец, обязана была ежегодно платить подать в сумме 74 копейки. Размер подати с души был определен чисто арифметическим путем. Было установлено, что на армию требовалось четыре миллиона рублей в год. Эту сумму поделили на 5,4 миллиона мужских душ, и в итоге получилась некруглая сумма — 74 коп. Впрочем, подать в таком размере никогда не взималась, так как Екатерина I, в связи с вступлением на престол в январе 1725 г., уменьшила ее размер на 4 копейки.

Подушная подать должна была заменить все ранее взимавшиеся сборы. В результате податной реформы доходы государства в 1724 г. по сравнению с 1680 г. увеличились в три раза. Но из этого отнюдь не следует, что налоговое бремя давило на крестьян и горожан в 1724 г. в три раза сильнее, нежели в 1680 г.

За 40 с лишним лет увеличилась численность населения. В какой-то мере повысилась также производительность труда. Заметнее всего это наблюдалось в ремесле и особенно в мануфактурном производстве, где использовались более совершенные орудия труда. Но главным источником увеличения доходов казны было включение в число налогоплательщиков новых категорий населения, которые до этого государственной подати не платили (дворовые, гулящие люди).

Значение первой ревизии не исчерпывается увеличением финансовых поступлений. Для многих категорий сельского населения она имела социальные последствия.

До проведения первой ревизии примерно миллион сельских жителей не принадлежал ни монастырям, ни помещикам, ни дворцовому ведомству, т. е. царю. В то время как помещичьи, монастырские и дворцовые крестьяне, помимо податей государству, платили оброк или выполняли барщинные повинности в пользу помещика, монастыря и дворцового ведомства, черносошные крестьяне Севера, ясашные люди Среднего Поволжья (чуваши, мордва, черемисы и др.) и некоторые другие категории населения ограничивались уплатой только государственной подати.

Податная реформа объединила все эти категории населения в единый разряд государственных крестьян и приравняла их к помещичьим, монастырским и дворцовым. Считалось, что повинности крестьянина в пользу феодала исчислялись в 40 коп. с мужской души. Именно такую сумму государственный крестьянин и должен был вносить в казну. Таким образом, общая сумма налога и оброчных денег с мужской души государственного крестьянина равнялась 1 р. 10 коп. (70-)-40 коп.). В итоге проведения первой ревизии государственные крестьяне были включены в сферу феодальной эксплуатации, которой их подвергало само государство.

Податная реформа ярче всего обнажает содержание и направленность социальной политики Петра. Она, кроме того, дает представление об источниках материальных ресурсов, за счет которых производились преобразования. Содержание регулярной армии и военно-морского флота, а также административного аппарата, строительство монументальных правительственных зданий требовали денег. Их выколачивали с крестьян и горожан в виде подати.

Перепись населения имела еще одно следствие — появилась возможность более или менее точно определить численность населения России. Всего было учтено 5,65 млн. душ мужского населения, крестьян и горожан. Чтобы узнать общую численность населения, следует эту цифру удвоить и к полученному результату прибавить не учтенных переписью жителей Украины, Прибалтики и Сибири. В итоге получим цифру 15,5 миллионов человек.

Итак, правительству Петра удалось осуществить административные преобразования, было положено начало переписи населения. Но главной оставалась третья задача — завершение войны и подписание мира со Швецией. Исход борьбы был ясен всем, даже упрямому Карлу XII, как мы помним, долгое время не соглашавшемуся вести переговоры о мире. Но обстоятельства оказались сильнее упрямства — Швеция утратила все свои владения на континенте Европы, перспективы их возвращения напрочь отсутствовали. Более того, дело клонилось к тому, что ее коренная территория могла стать театром войны. По мере укрепления Балтийского флота России такая опасность для Швеции приобретала реальные черты. К этому надобно добавить отказ Франции выдавать Швеции субсидии.