Петр Первый и его время - Павленко Иванович

Ассамблея — место непринужденных встреч, где верхи общества проходили школу светского воспитания. Каждый мог проводить время так, чтобы получить удовольствие: одних интересовали танцы, и они кружились парами, другие вели оживленную беседу, делились новостями, третьи напряженно размышляли за шахматным или шашечным столиком над очередным ходом. Четвертые отводили себе пассивную роль зрителей или слушателей. Такой ассамблея представлялась царю, такой он ее хотел видеть.

Но и непринужденность, и неподдельное веселье, и умение вести светский разговор или вставить уместную реплику, и, наконец, танцевать были достигнуты далеко не сразу. На первых балах петровского времени царила удручающая скука, над гостями нависала угроза вызвать каким-либо поступком раздражение царя. Танцевали, словно отбывали неприятнейшую повинность, — с каменными от напряжения лицами и плохо повиновавшимися ногами. Беседы тоже не получались — вместо них односложные ответы на простенькие вопросы и тягостно долгие паузы. Современник срисовал такую ассамблею с натуры: «Дамы всегда сидят отдельно от мужчин, так что с ними не только нельзя разговаривать, но не удается почти сказать и слова; когда не танцуют, все сидят, как немые, и только смотрят друг на друга».

Чаще всего ассамблеи устраивались в зимние месяцы, реже — летом. Периодичности никакой не существовало. В 1719 г., например, первая ассамблея была проведена у генерала Вейде 18 января, следующая — в четверг 22 января у князя Дмитрия Михайловича Голицына, затем в воскресенье 25 января у князя Долгорукого, через день — у князя Черкасского. Иногда хозяином ассамблеи являлся сам царь.

Гости приглашались в Летний сад или загородную резиденцию — Петергоф.

Правилам этикета Петр обучал придворных с таким же усердием, как офицеров военному артикулу. Он составил инструкцию, которой должны были руководствоваться в Петергофе. Она примечательна как свидетельство того, какие элементарные правила поведения внушал царь своим придворным: «Кому дана будет карта с нумером постели, то тут спать имеет не перенося постели, ниже другому дать, или от другой постели что взять». Или еще более выразительный пункт: «Не разувся, с сапогами или башмаками, не ложиться на постели».

По примеру светских ассамблей высшее духовенство и члены Синода устраивали свои ассамблеи.

Ассамблеи открывали новую форму общения людей. Главное их значение состояло в том, что они положили конец затворнической жизни столичных женщин. Из терема, закрытого для посторонних глаз, они вышли в свет.

Умению расточать улыбки и быть предупредительными отпрыски вельмож, высших чиновников и офицеров обучались не только в ассамблеях и в учебных заведениях, где учащиеся овладевали фехтованием, танцами, красноречием (риторикой), но и штудируя специальные наставления. Одно из них под маловразумительным названием «Юности честное зерцало, или Показание к житейскому обхождению» пользовалось особенно широкой популярностью среди столичного населения. При Петре оно печаталось трижды, что свидетельствует об огромном спросе на него. Неизвестный составитель этого сочинения воспользовался несколькими иностранными произведениями, из них он перевел те части, которые считал полезными русскому читателю.

«Юности честное зерцало» излагало правила поведения молодых людей в семье, в гостях, в общественных местах и на службе. Оно внушало юношам скромность, трудолюбие, послушание, учтивость и благоразумие.

В семье надлежало «отца и матерь в великой чести содержать»; «у родителей речей перебивать не надлежит и ниже прекословить». Если отец позовет сына, то откликаться надо было так: «Чего изволите, государь, батюшка» или «Что мне прикажете, государь». Невежливыми почитались следующие ответы на зов родителя: «что, чего, што, как ты говоришь-, чего хочешь». Детям внушалась мысль, что распоряжения по дому могли исходить только от родителей: «В доме ничего своим именем не повелевать, но именем отца или матери».

«Юности честное зерцало» не оставляло юношей без наставлений и в том случае, когда они оказывались за пределами семьи. Они должны были проявлять предупредительность к старшим, почтительно, не перебивая, слушать их речь, не быть назойливыми. Приведем несколько рекомендаций. «Никто себя сам много не хвали и не уничижай (не стыди. — Н. П.) и не срами»; «Всегда недругов заочно, когда они не слышат, хвали, а в присутствии их почитай и в нужде их им служи, также и о умерших никакого зла не говори»; «Не быть празден, от лени разум затмится, а тело становится дряхлым и тучным».

А вот советы к ханжеству и лицемерию: «Умный придворный человек намерения своего и воли никому не объявляет, дабы не упредил ево другой, который иногда к тому же охоту имеет». Еще один пункт, не нуждающийся в комментариях: «Младые отроки должны всегда между собою говорить иностранные языки, дабы тем навыкнуть могли; а особливо когда им что тайное говорить случится, чтобы слуги и служанки дознаться не могли и чтоб можно их от других не знающих болванов распознать».

Интересны рекомендации, как вести себя в общественных местах и за столом. Здесь предусмотрено все, начиная от походки и осанки молодого человека и до умения принимать еду: «Никто не имеет повеся голову и потупя глаза вниз по улице ходить, или на людей косо взглядывать, но прямо и не согнувшись ступать». Правила поведения за столом: «Руки твои да не лежат долго на тарелке, ногами везде не мотай, когда тебе пить, не утирай губ рукою, но полотенцем, и «е пий, пока еще пищи не проглотил. Не облизывай перстов и не грызи костей, но обрежь ножом. Зубов ножом не чисти, но зубочисткою, я одною рукою прикрой рот, когда зубы чистит. Хлеба, приложа к грудям не режь. Ешь, что пред тобою лежит, а инде не хватай.

Над ествою не чавкай как свинья и головы не чеши; не проглоти куска, не говори, ибо так делают крестьяне. Часто чихать, сморкать и кашлять не пригоже».

Последние страницы «Юности честного зерцала» посвящены девицам. Если юноша должен был обладать тремя добродетелями — «смирен, приветлив и учтив», то девице их надлежало иметь значительно больше: смирение, трудолюбие, милосердие, стыдливость, бережливость, верность, чистоплотность и т. д. У девицы ценилось умение краснеть, что являлось признаком нравственной чистоты.

Внешний лоск вельмож, офицеров и чиновников заботил царя, но он прекрасно сознавал, что умением вести себя в обществе, не чавкать за столом, не ударить лицом в грязь на приеме иностранным двором нельзя ни выиграть войну, ни построить мануфактуру и руководить производством, ни соорудить крепость или корабль, ни успешно выполнять роль колесика в часовом механизме, под которым подразумевалась вся иерархия вновь созданных учреждений. Для этого необходимы были знания и умение претворять эти знания на практике. Отсюда забота правительства о распространении просвещения.