Студенты. Книга 2 - Анатолий Аргунов

— Я отвечаю: спасибо, Ванга! Как, говорю, с друзьями обстоят дела? Она смотрит на меня так серьезно-серьезно и отвечает:

— Близкий друг тебя уже предал, но другой поможет… Повернулась и ушла, звеня монистами…

— Дед, ты что, придумал это нарочно, чтобы меня развести.

— Дениска, у тебя сленг, как у телевизионных персонажей. Развести… ведь придумали же слово… Существует прекрасное, понятное русское слово — обмануть.

— Ладно, деда, ты не обижайся. Нас преподаватели часто разводят, или, по-твоему, обманывают. Мы привыкли.

— Не понял?! — Савва Николаевич остановился. — Как обманывают? Ты что, на полном серьезе мне это говоришь? — удивился Савва Николаевич.

— А ты что, разве впервые об этом слышишь? — не унимался Дениска. Он даже вскочил с дивана и заходил по комнате. — Я тебе сейчас расскажу про наш неудавшийся проект, а ты выводы делай сам, деда.

— Ну-ну, рассказывай.

И Дениска поведал историю, произошедшую с его друзьями в одном из мединститутов. А дело было так.

— Чем мы хуже! — сказали студенты-медики и решили открыть свой клуб любителей юмора, назвав его незамысловато «Шоу-клаб». Всем все понятно. В таком клубе будут только шутить, смеяться, пародировать, одним словом, поднимать настроение студентов. Особенно перед сессией. И никакой тебе политики…

Сказано — сделано! Витька Горохов, основной затейщик, красавец, любимец студентов и преподавателей, взял на себя обязанности организатора и ведущего. Нашелся и свой Гаррик, студент со второго курса Вано Муртизян. Смешной, раскованный рубаха-парень: что ни шутка, то смех, что ни реплика, то пародия. В общем, с миру по нитке, но собрали-таки клуб. И вот на носу первое представление.

В институте аншлаг, все ждут выхода на сцену своих доморощенных юмористов. Всем хочется чего-то своего, родного и местного, понятного только им. Ну, Харламов Гаррик и Павел Воля из настоящего «Комеди-клаб» со своей нетрадиционной сексуальной ориентацией надоели до тошноты, и город Иваново — город невест, и город Таганрог с учителем-дегенератом. Все, все надоело! Свое и только свое!

— Но что свое? Загвоздка!

Все студенты и преподаватели ждали ответа на этот непростой вопрос.

— А что, если нас будут показывать, как мы взятки вымогаем? — первым забеспокоился декан стоматологического факультета Бендар Гиви Остапович.

— Да вы что? Не может такого быть! Они что, не в своем уме? — ответил всегда уравновешенный и берущий больше всех Семен Яковлевич Баронец, доцент кафедры нормальной физиологии. — Не посмеют.

— Да еще как посмеют! — вмешалась вездесущая, знающая обо всех и обо всем Юлия Исаковна Малышкина, заведующая кафедрой иностранных языков. — От них чего ждать? Вы посмотрите, кто в этом самом «Шоу-клабе» собрался. Ладно, Горохов — лодырь и сердцеед. Он хоть не наглый и беспардонный, как этот Вано. У того, что ни слово, то подвох или оскорбление. Если бы его отец не был директором рынка, то давно бы вылетел из института. Он может такое отмочить, мало не покажется. Зато Вано без денег ни одного зачета, ни одного экзамена не сдал. Я что, не права? — Юлия Исаковна торжественно обвела всех взглядом. — Я не беру, мне бояться нечего…

— Ну, не совсем так, хотя, справедливости ради, такой факт имеет место быть, — ответил невозмутимый Семен Яковлевич.

— Какие времена, такие и поступки! Вы это хотели сказать? — бойко среагировала Юлия Исаковна.

— Ладно, хватит об этом, — властно прервал декан. — Нет и не было у нас таких фактов. Все! Эту тему закрыли…

— Как хотите, я лишь констатирую факт, — опять вежливо, но настойчиво продолжала гнуть свою линию Юлия Исаковна. — В составе клуба не только Вано Муртизян, но и не менее отвязный Игорь Розман. Вы обратили внимание, коллеги, что студенты его зовут Угорь. Кличка такая о многом говорит. Он, когда у меня на кафедре занимался, не то что книгу ни разу не открыл, но и другим не давал. Все шуточки, прибауточки, а начнешь приводить к порядку, как угорь из рук выскальзывает. Где Розман? Болен! Вчера — тоже болел! Прямо на занятиях может симулировать обморок или сердечный приступ. В общем, ухо востро нужно держать с этим парнем, Игорек способен на все, он из воды всегда сухой выходит. Сколько раз пытались выгнать, ан нет… Все какие-то справки, письма, документы приносит… Нет, не простой он парень. От него всего можно ожидать. Ну, еще один есть, Антон Первитин со второго курса, но он не опасен, так — тюфяк, взяли для декорации…

— Да, да, поддерживаю вас, Юлия Исаковна, — озабоченно отозвался декан. — Знаю я этого студента Розмана, сколько раз готовил приказ на отчисление, а он то одну, то другую бумажку принесет, и никак не выгнать. Это точно. А кто еще в составе этого самого шоу?

— Кажется, Виктория Машина, наглая девица, не приведи Господи, смотрит в глаза и врет. Кстати, и поведение у нее соответствующее, переспала со всеми студентами-иностранцами. Те деньги платят и немалые. Посмотрите, как одета, нам такого и не снилось… Норковая шубка, прикид от Гуччи или Прада, не меньше. А на пальце, обратили внимание, — Юлия Исаковна расширила глаза, чтобы убедительней было, и показала на свой палец, — вот такой бриллиант, в белом золоте. Карат на пятьдесят, не меньше!

— Да откуда у вас, Юлия Исаковна, такие глубокие познания о моде и бриллиантах? — с подвохом спросил Семен Яковлевич.

— Оттуда! Следить за молодежной модой надо, это во-первых, работаем все же со студентами. А во-вторых, кутюрье, высокая мода, аксессуары знаменитостей — моя слабость. Люблю посмотреть в Интернете. Правда, это так интересно, захватывающе.

— Кто еще, по-вашему, опасен в этой звездной компании?

— Не поверите, отличница, лучшая студентка пятого курса Алена Сорокина, — со знанием дела, уверенно отвечала Юлия Исаковна. Я когда узнала, подумала — шутка… Но, оказывается, нет. Репетировала в этом самом «Шоу-клабе» и такие реплики отмачивала, что сами юмористы рот от удивления пооткрывали. Тихая, всегда занятая учебой, а тут на тебе — шоуменка.

— Да-а — только и выдавил из себя декан. — Не могу в толк взять, ей-то это зачем? Она, если мне помнится, на красный диплом претендует. И кто же после ее шоу-попрыгунства даст диплом с отличием… Нет, решительно что-то сдвинулось в умах студентов. Ничего нет святого. Критиковать преподавателей еще допускаю, но осмеивать — это уже лицедейство и хамство. Не представляю, чтобы в наше время, мы себе могли такое позволить. Уму непостижимо.

— Демократия, Гиви Остапович. Добивались столько лет, вот она теперь нас добивает, ее родителей, — с какой-то внутренней тоской в голосе произнес доцент кафедры нормальной физиологии. — Нет ничего страшнее увидеть гнилые плоды своего подвижничества…Сколько споров на кухне! Боже мой! Анекдоты про Брежнева вполголоса, Сахаров, Солженицын… Куда все делось? Испарилось, как утренний туман. И вот они, дети перестройки, родились, выросли, повзрослели, впитали в себя дух смутного времени и теперь проявляют себя, так сказать, самовыражением. Ничего не попишешь.

— А что делать? — задал вопрос декан. — Какие будут конкретные предложения?

— Лучше всего как-то увести бы их в сторонку. Может, предложить поездку за границу, на тусовку молодежную, скажем, во Францию. Наверняка клюнут. Заплатить и поставить, как говорят сейчас, на счетчик. А потом счет предъявить. Нужно посоветоваться с юристами, они мастаки на такие штучки. Такой договор составят, что всю жизнь институту должны будут. А запретами результата не достичь. Вот мое мнение! — торжественно закончила свою речь Юлия Исаковна.

— А что, идея хорошая! — обрадованно и с какой-то надеждой в голосе откликнулся декан. — Беру на себя технические вопросы с путевками и договорами. Но кто будет вести переговоры с шоуменами? Проблема!

— Давайте я попробую, — отозвалась все та же Юлия Исаковна. — Ребята мне в целом доверяют, кафедра у меня такая, что двоек не ставлю. Одним словом, попытаюсь уговорить.

— Чудненько, чудненько, Юлия Исаковна. Сейчас же иду к ректору и обо всем с ним договорюсь. Как только будут известны результаты, сообщу немедленно.

На этом и разошлись.

Уже через три дня пять студентов летели в Шарм-эль-Шейх. В их карманах лежали путевки, купленные институтом якобы на молодежный конкурс юмористов. Уже в самолете, изрядно выпив на халяву, они разговаривали между собой.

— Ну хорошо, не согласились бы мы на эту поездку, — горячился самый умный из них, Игорь. — Что было бы? Выступили раз, и все! Запрет!

— За что? — подал голос больше всех набравшийся Витька, икая от выпитого и съеденного.

— Да хотя бы за разжигание национальной розни или экстремизм! С них станется, пришьют дело, потом отмазывайся. Сейчас при нынешних законах экстремизму ноги приделать— раз плюнуть.

— Как экстремизм? — не сдавался Витька.