Последние ворота Тьмы - Алексей Ефимов

За его спиной по полу хлопнули босые ноги — Бхута подтянул пятки к животу и вскочил одним рывком. Он ощутил спиной его тепло — друг встал сразу за ним. Вдвоем они молча всматривались в темноту, но там ничего не изменилось — то есть, совершенно. И вдруг, уже секунд через тридцать, раздался хлесткий, очень резкий взрыв. Снаружи взвихрился снег, как при буране — и тут же начал оседать. Что бы это ни было, оно произошло очень далеко.

— Километров десять отсюда, если судить по звуку, — сказал Бхута. — Не знаю только, в какой стороне…

В груди Явауна вдруг проросли иглы стальной твердости льда — он понял, что бы это могло быть.

— Термоядерный взрыв?

— Если и да, то воздушный. Но…

— Почему — воздушный?

— При сильных наземных взрывах сначала приходит сотрясение по земле — а тут оно было слабое. Но…

— Но — что?

— Он менял цвет — при взрывах так не бывает, насколько я знаю. Полярное сияние меняет, но оно…

У Явауна зажужжало в голове — и в комнате вполнакала, сами по себе, зажглись лампы. Секунды через три ударила новая вспышка — белый, бесконечно яркий свет. Его глаза мгновенно зажмурились, но свет от этого не ослабел. Вокруг него всё куда-то поплыло — и секунд через пять пол ударил его по ногам. Здание, казалось, взлетело на метр — а потом провалилось в самый ад. Было слышно, как со стола в гостиной полетела посуда. И тут пол содрогнулся снова — на сей раз горизонтально, выпрыгнув у него из-под ног. Бхуту отбросило к стене и он свалился на свою кровать. Сверху на него обрушился пласт штукатурки, всё вокруг задвигалось, заходило, зазвенело стекло. Явауна накрыла волна едкой пыли — и тут же обдал поток холодного воздуха. На улице что-то посыпалось, потом вдруг раздался чудовищный грохот — и пол под ним закачался опять.

Через несколько секунд в комнату ворвалась новая волна известковой пыли — юноша закашлялся и лишь тогда сообразил, что кашель мешает ему залезть под кровать. Немного опомнившись, он сунул голову под одеяло — здесь, хотя бы и с трудом, можно было дышать. Пол под ним содрогался, грохот не стихал, но становился всё более глухим. Через какое-то время он прекратился.

Осторожно выглянув из-под одеяла, он увидел струившийся снаружи ядовитый желто-зеленый свет. Половина внешней стены комнаты исчезла и было совершенно непонятно, почему не рухнул потолок. За проломом клубилась оседавшая пыль и за ней ничего видно не было.

На полу завозился бесформенный белый комок и Яваун в ужасе отпрыгнул от него. Но тут из-под комка показалась рука, потом черные волосы — Бхута забрался под одеяло целиком. Когда он поднял голову, юноша увидел пару совершенно диких глаз — даже не испуг, а полная, на грани ступора, растерянность. Сам он, вероятно, выглядел не лучше и эта мысль словно выбила клин у него в голове — по крайней мере, он снова смог думать.

Между ними словно проскочила искра и через несколько секунд взгляд Бхуты вновь стал осмысленным. Он поднялся на ноги, отряхивая пыль и старательно напуская на себя невозмутимое выражение. Яваун с удивлением понял, что его бьет дрожь — вероятно, от холода. Пыль на улице отчасти рассеялась и он увидел, что корпуса тюрьмы напротив них просто… исчезли. Её стену раскололи широкие вертикальные трещины, целые секции её рухнули и за проломами громоздились горы битого кирпича.

Подойдя к бреши, юноша увидел, что она тянется до окна первого этажа; теперь забраться сюда мог кто угодно и при мысли, что их убежище разрушено, ему стало очень страшно — так страшно, что его сознанию этот страх казался сейчас совершенно чуждым и необъяснимым. Оно словно раздвоилось — пока одна половина заходилась в ужасе, вторая вела себя, словно любопытный ребенок — держась за осыпающийся край, он бездумно выглянул наружу.

Желто-зеленое зарево, казалось, стало ярче. Девятиэтажка в конце улицы исчезла; на её месте громоздилась рваная гора плит и битого кирпича высотой в три или четыре этажа, — она поглотила большую часть спортивной площадки. На месте тюремной конторы громоздилась вторая гора обломков, поменьше. Юноша не видел вокруг ни одного целого здания — одни осевшие, бесформенные развалины, смутно проступающие в затянувшем всё вокруг тумане оседающей молочно-белой пыли.

Бхута толкнул его плечом, тоже выглядывая наружу. Приютившее их здание было двухэтажное, с толстыми кирпичными стенами и железобетонным каркасом — лишь поэтому оно не обрушилось. Им очень, очень повезло, — но Яваун понимал, что их везение могло быстро закончиться. Пока здесь не было трехногов, но они могли появиться в любой миг. И тогда…

Они молча отступили в глубину спальни, и, по-прежнему не говоря ни слова, прошли в гостиную. Стены здесь уцелели, но гардины со шторами упали и окно оказалось разбито. Один шкаф тоже упал, зато стол, как ни странно, остался на месте. Тарелки и прочее, правда, оказались на полу и пробираясь в прихожую юноша наступил на мягкие остатки торта.

Входную дверь расщепило и заклинило, и она вылетела лишь после того, как Бхута несколько раз яростно ударил в неё ногой. В коридоре было почти совершенно темно; под ногами хрустела опавшая со стен штукатурка. Тем не менее, дверь, ведущая на лестницу, уцелела и им пришлось искать ключи, вернувшись за ними в гостиную. Пока они рылись среди обломков, ползая на четвереньках по полу, зарево становилось всё ярче и юношу била неукротимая дрожь — он совершенно не понимал, что происходит.

Спустя, казалось, уже целую вечность, ключи неожиданно нашлись — Бхута подхватил их и пулей вылетел в коридор, даже не взглянув на друга. Яваун подпрыгнул от треска, с которым лейтенант открыл перекосившуюся дверь — для этого ему пришлось двумя руками ухватиться за ручку и упереться ногой во вторую из створок; как он открыл замок, Яваун не заметил.

Лишь миновав проем он понял, что зарево пылает на западе, с этой стороны дома — на лестнице было светло, словно днем, но ветки деревьев закрывали обзор, к тому же, её единственное окно находилось на полэтажа ниже верхней площадки. Чувствуя, что всё это происходит в каком-то кошмарном сне, Яваун, вслед за другом, полез по ведущей на чердак лестнице.

Бхута отпер обитый жестью толстый люк и с заметным усилием откинул его. Они поднялись словно в просторную, сумрачную пещеру. Четверть крыши осела, нависая над рухнувшей частью здания, но, тем не менее, она осталась целой. Всего в нескольких шагах от них, из пустого окна, падал резкий поток желто-зеленого света. К нему вела широкая лестница из нескольких ступенек и они вместе поднялись по ней.