Игра по крупному - Фридрих Незнанский

—   Наверное, пришлось расстаться с кое-каки­ми иллюзиями? — спросил я. — Это бывает. До сих пор все шло по твоему сценарию.

Он кивнул, повернулся к рулю и завел мотор. Посыпал снег. Машина ехала сквозь мириады снежинок, которые залепляли стекло, и «дворни­ки» с трудом с ними справлялись.

Я думал о том, что в этой истории чем дальше, тем темнее.

Как и о чем говорить завтра с Деларой? Она «вспомнит» адрес и с очаровательной улыбкой предложит нам проехаться до «гнездышка». И мы поедем, делая вид, что никогда там не были.

А что делать с видеозаписью адюльтера госпо­жи Мансуровой?

На Витю смотреть жалко. Чем ему приходится заниматься? Для этого ли его готовили у Питера Реддвея, чтобы гонять здешних рэмбо да подгля­дывать за амурными сценами в подобных «гнез­дышках»?

И главное — нас засветили. Наверняка. И будут делать вид, что ничего не знают, просто будут за нами без передышки следить с подачи прекрасной госпожи Амировой. А мы тоже будем делать вид, что ни о чем не догадываемся. И по-прежнему смотрим с обожанием на прекрас­ную даму, восхищаясь ее достоинствами.

Не подвел бы Алекпер... Он-то не сможет скрьггь, что ему кое-что стало известно, как бы ни притворялся. Женщины такие вещи секут сразу.

—   Что вы все-таки об этом думаете? — Соло­нин прервал молчание.

—    Пока ничего не приходит в голову, — отве­тил я.

—    По сути, мы с вами разоблачены, — сказал он. — Причем начиная с того самого приема во французском посольстве. И о каждом нашем шаге кто-то знает. А это значит...

—   Даже не хочу думать, что это может озна­чать! — вспылил я. — Но с другой стороны, если бы были какие-то последствия, мы бы их уже почувствовали. Тебе не кажется?

—    Просто кто-то еще не придумал, что с нами делать, — сказал Витя. — Следят за нашими переговорами, по возможности нащупывают наши связи.

—   Значит, не все так мрачно, — сказал я. — Теперь мы об этом хоть знаем.

—   А что тут знать. Пора рвать когти, пока каж­дому из нас не перерезали глотку, как Новрузу.

—   В общем и целом мы свою миссию можем считать законченной, — не стал я с ним спо­рить. — Но рвать когти, как ты выразился, зна­чит — показать, что нам все стало известно. Но если мы, не раскрывая цели нашего пребывания, будем продолжать копошиться на данной терри­тории, отыскивая деловую выгоду, мы еще смо­жем принести кое-какую пользу отечеству.

—   Какую? — спросил, поморщившись, Витя.

—    Мы уже это обсуждали, — ответил я. — Есть интересы России, в том числе наши плен­ные в Чечне. Что мы с тобой тут полезного со­вершили? Застукали пару дамочек, наставлявших мужьям рога и вешающих лапшу на уши возлюб­ленным? Разве можно с этим возвращаться?

Солонин молчал. Потом не выдержал, остано­вил машину, вылез и очистил стекла от снега. Мотор ровно урчал, «дворники» с новой силой носились туда-сюда.

—    Мне наши потуги напоминают их рабо­ту, — кивнул он на «дворники». — Не успеваем очиститься от одной швали, как набегает новая...

—   Философ, — сказал я. — Спиноза. А ты как хотел? Так и придется поддерживать динамичес­кое равновесие между законом и преступностью, не давая ей выйти из-под контроля. Или ты хо­чешь одним махом всех убивахом?

Витя, похоже, был в отчаянии. В голосе его слышалось страдание.

—   Освободили Алекпера, потом Делару, а это, быть может, входило в чьи-то планы. Поэтому у нас все так легко и получилось.

—   Ты не привык к неудачам, — сказал я. — К ним и не надо привыкать, а то вся жизнь пока­жется бессмыслицей. И все же не забывай — не­удачи иногда хорошо учат.

Утром мы дозвонились до госпожи Амировой. Она говорила с Витей радушно. Я слушал их раз­говор с параллельного аппарата.

—   Адрес? Ах да... Сейчас посмотрю. Знаете, у меня, мистер Майкл, такие вещи в памяти поче­му-то не задерживаются. Я имею в виду цифры. Хотя зрительная память в порядке. Например, помню, как вы храбро защищали меня от моих похитителей. Почему вы молчите?

Я положил руку на Витино запястье. Спокой­но. Не сорвись. Держи себя в руках.

—   Я занимался бы этим каждый день, — ска­зал Витя проникновенно. — Спасать прекрасных дам — это наслаждение.

—   Вам даже не нужна благодарность? — за­смеялась она. — Вы настоящий рыцарь, господин Кэрриган! Про таких когда-то писали ро­маны.

—    Например, Дон Кихот, — подсказал Соло­нин, и я снова положил свою руку на его.

—   Только спокойно... Не сейчас, — произнес я одними губами.

—   Ну... Дон Кихот не вполне удачное сравне­ние, — сказала он. — Уж скорее — Ричард Льви­ное Сердце.

—   Не возражаю, — сказал Витя. — Я здесь, как в крестовом походе. Освобождаю Гроб Гос­подень.

Я не удержался и фыркнул. Крестоносец!

—   Мне надо собраться, — сказала Делара, — позвонить Алекперу... Вы же не будете против его присутствия?

Мы переглянулись. Конечно, мы не против.

—   По времени это когда будет? — спросил Витя.

—   После двух часов дня позвоните... — Она зевнула.

Торговаться бесполезно. Полдня псу под хвост. Но, возможно, оно того стоит. Ведь столь­ко всего может проясниться.

Мы приехали за ней около трех. Машина Алекпера с охраной уже стояла возле ее дома.

Алекпер сидел в ней безучастный, слегка кив­нул нам, словно не собирался вылезать из маши­ны. Должно быть, этого требовал этикет. Не будет же он являться к своей любовнице прямо домой. Однако это не мешало ждать ее под окна­ми. Восток, одним словом.

Делара вышла сияющая, нарядная, протяги­вая к нам руки и как бы не замечая автомобиля возлюбленного. Тоже этикет.

Все чин-чинарем, приехали вчерашние изба­вители — как ей не радоваться.

Она села рядом со мной. Алекпер со своими ребятами поехал следом за нами. Она пару раз оглянулась назад. Возможно, ей хотелось пере­сесть к нему. Но чего нельзя, того нельзя.

Я старался не оглядываться назад, на машину Алекпера, и не думать о том, что он сейчас там испытывает.

Мы подъехали к знакомому домику в саду. Делару не удивило, что Солонин ни разу не спро­сил у нее о том, как проехать. Как будто так и надо. Ее везут — значит, знают, зачем и куда.

Я иногда поглядывал на нее. Интересно, как она это разыграет...

Вошли в дом. Включили свет.

—   Ах, как я давно здесь не была! — сказала она и упала в большое мягкое кресло. Мы молча смотрели на нее. Ложь в красивой упаковке. По- другому и не скажешь...

—   Что вы так на меня смотрите? — спросила она, подняв брови. — Смотрите же, ищите то, что хотели... Не представляю, что тут может быть кроме дорогих для меня вещей...

И послала нежный взгляд Алекперу. Тот смот­рел в сторону, скрестив руки на груди. То, что она говорила с нами по-русски, его ничуть не трогало.

—   Ваша мама русская? — спросил я ее, когда молчание затянулось.

—   Один из моих дедушек русский, а мама ук­раинка... Да не все ли равно! Я иногда так тоскую по деревне, где бывала в детстве! Столько лет прошло, вы не представляете... И вообще, меня радует все, что связано с Россией. И потому я так обрадовалась, когда поняла, что вы русские.

—   Кто еще этому обрадовался? — спросил я.

Приоткрыв рот, она растерянно посмотрела

на меня.

—   Чему обрадовался? — не поняла она. — Что вы русские?

—   Да, — сказал я. — Именно так. Кто еще узнал благодаря вам, что мы из России?

—   Никто, — она пожала плечами, — клянусь вам... Алекпер, дорогой, что происходит?

—   Об этом я хотел бы узнать от тебя, доро­гая, — произнес Алекпер, сумрачно поглядев на нее.

—    Вы меня в чем-то подозреваете? — спроси­ла она. — Вы же сами говорили, будто наши раз­говоры здесь прослушивали. И таким образом узнали, когда и где мы встретимся с Алекпером... Я ничего не понимаю. Вы же хотели их найти, эти устройства...

Ее глаза наполнились слезами. Голос дрожал. И чем правдоподобнее это выглядело, тем отвра­тительнее я себя чувствовал.

—   Так ищите, ищите! Что вы так на меня смотрите? — Она встала, сверкая глазами. — Или отвезите меня обратно!