Усто Мумин: превращения - Элеонора Федоровна Шафранская

Из пышной гвоздики махровой прекрасной

И нежных анютиных глазок игривых

На грудь прикололи с улыбкой бесстрастной

Вы свежий букетик мне нежно красивый.

И с этой минуты в душе моей словно

Цветы расцвели красотой бесконечной,

Но только цветы эти вечно и ровно

Все будут цвести в моем сердце беспечном.

НЕЗНАКОМКЕ

(Сашечке примерно 16 лет)

Девушка, подававшая мне омлет,

Девушка нежная в розовой блузке!

Где вы учились и сколько вам лет?

И почему у вас носик

Миниатюрный и узкий?

Ах, вы смутились, вы густо краснеете…

Ну, право же, вы хорошенькая.

ВЕСЕННИЙ ЗВОН

(примерно 14 лет)

Как дуновенья нежные

Весенних ветерков,

Как ризы белоснежные

Далеких облаков,

Несутся звуки ровные

Колоколов церквей,

Далекие безбрежные

И все сильней, сильней,

И любо слушать мне порой

Их веселящий звон,

Когда весеннею порой

Весь воздух напоен.

Как бы весна-красавица

Под звон колоколов

Сама поет и, светлая,

Как на крыльях летит.

ОГНИ ЗАКАТА

(Сашечке от 14 до 16 лет)

Догорала заря полосою пурпурной,

Жаркий день угасал,

И покрылися нежною дымкой лазурной

Все ущелия скал.

День прощался с любимой им страстно землею,

И заката огни

Колыхались, мерцали порою,

Умирали они.

Так и в жизни моей луч надежды отрадной

Засверкает порой,

И в душе отразится волною прощальной

Этот луч золотой.

РАНЕНЫЙ ПЛЕННЫЙ

Сыро, темно,

Сквозь раскрытые двери

Ветер свободно врывается.

В грязной соломе

На жесткой постели

Кто-то лежит и метается.

Силится кто-то подняться с постели,

Шепчет губами сухими,

Что это, где я,

Средь поля иль дома?

Где бишь вся память и сила?

Сыро, темно,

Ух как стужей пахнуло.

Что там мотается?

Вдруг мысль ужасная

Сердце кольнула,

Память быстрей разрастается:

Плен, пораженье, злодейка-граната,

Ранен один среди поля,

Грязная вражья сырая палата,

Голод, мученья, неволя…

………………………………………

Тихо японец над мертвым склонился,

Умер — сказал равнодушно.

Шаркая вышел, слегка кашлянул,

Дверь заскрипела послушно.

1912

ЗВЕЗДНАЯ НОЧЬ

(Сашечке примерно 18 лет)

Люди спят в своих убогих клетках,

А на небе дивный хоровод,

И Луна в еловых ветках

Одинокая и грустная плывет.

Люди спят от горестей, забытых

В промелькнувшем и бесцветном дне,

А на небе, серебром залитом,

Звезды радуются лебеди-Луне.

И колышутся серебряные груди,

И родится млечный путь богам.

О придите, о придите, люди,

Помолиться светлым небесам!

ЗАКАТ

(Сашечке 17–18 лет)

На золоте румяном

Малиновый цветок,

Царицы неба синей

Вечерний туалет.

Снежинка-полумесяц,

Снежинка-лепесток

Смеется словно серьга,

Едва роняя свет.

Малиновый и яркий

Цветок расцвел, и вот

Он в золоте румяном

Растаял, потонул.

А небо все синеет,

А тишина растет,

И льется еле слышный

Манящий синий гул.

Вспомнила и печатала 22 марта 1977 года на память дорогой сестре Галечке Зоя.

Усто Мумин. Портрет женщины в косынке (Портрет Галины Уфимцевой). 1944

Государственный музей искусств Республики Каракалпакстан им. И. В. Савицкого, Нукус

Приложение 2. Легенда «Оби-Рахмат»

Наследники Александра Николаева сохранили несколько страниц, написанных рукой Усто Мумина, — с легендой «Оби-Рахмат», возникшей не без влияния фольклорных и коранических мотивов.

Отдельные слова и фразы рукописного текста перечеркнуты, что свидетельствует о стилевом поиске автора, о саморедактировании. Впрочем, большая часть перечеркнутого текста говорит о самоцензуре: Усто Мумин, с явной оглядкой на преследование всяческого религиозного дискурса, заменял лексику, не приветствовавшуюся в атеистическом государстве, нейтральной. Среди перечеркнутых — пророк, Всевышний, рай, тот свет, Господь, правоверные, гурии, душа, бог, шайтан, молитва, высшие силы, Боже, грех, омовение и др. — лексика, обозначающая метафизические понятия и образы.

(Слова и предложения, перечеркнутые в рукописи-оригинале, напечатаны курсивом в угловых скобках.)

Усто Мумин. Рассказчик былин. 1930-е

Коллекция Н. Д. Введенской, Москва

Оригинал рукописной легенды был подарен дочерью Усто Мумина Мариной Козаровской Екатерине Станиславовне Ермаковой, сделавшей первый вариант расшифровки и предоставившей ее для публикации в этой книге.

Оби-Рахмат

Кто не знает Оби-Рахмат, тот не знает еще Самарканда. Мало ходить по базарам в погоне за яркими красками шелковых тканей, ковров и одежд, или подолгу разбираться в сложных орнаментах Улугбека и Шах-и-Зинды, или, утомившись полуденным зноем, лениво разлечься в чайхане у одного из бесчисленных самаркандских водоемов. Чье сердце ищет очищения, чьи глаза просят отдыха и чье тело, замурованное в душные одежды, настойчиво требует свободы, воздуха и целительной влаги, кто просто любит простое созерцание простой красоты — иди в Оби-Рахмат.

Среди розового гранита, перевитого виноградными лозами, джидой и причудливо изогнутым тутовником, текут быстрые потоки, встречаясь и разбегаясь в своих бесчисленных переплетениях. Всюду кристально чистая вода встречает путника чарующим журчанием, разнося бодрящую прохладу берегам. Если ты печален, или болен, или ищешь на земле счастливой доли — сходи в Оби-Рахмат. Благословенные воды исцелят твое тело и душу, обновленную испытанной радостью <нрзб> от томительных чувств. <Имей от прозрачной свежей воды> Имей от прозрачных вод, целительных, несущих радости и исполнение желаний. Они чисты, как само небо, и прозрачны, как детские слезы. <Да, это слезы пророка Азраила, того, кого люди называют также Ангелом смерти.> И недаром рассказывают старики, что это и есть слезы <пророка> Азраила, кого называют также Ангелом Смерти.

Давно-давно были на земле два пророка: сеющий солнце, прекрасно-светлый <пророк> Идрис. Лик его, подобный весеннему месяцу, тело и пышные одежды расточали свет и радость окружающим его людям. Другой был Азраил. Он был мудр и велик, и сила его была неиссякаема. Всюду, где человек достигал положенного ему предела жизни, — всюду приходил <божественный> посланник Азраил и отнимал у человека душу. Так велика была его сила, потому и назвали его Ангелом Смерти.

Великая любовь и счастье были между двумя