Благородный Дом. Роман о Гонконге. - Джеймс Клавелл

— Свинья! Ох и свинья!

— Да. Он на самом деле напугал меня: я просто своим «тайным мешочком» ощутил его слова! Но, может, он и правду сказал.

Он вынул платок, высморкался, дыша с присвистом, громко прочистил горло и сплюнул в плевательницу.

— Послушай, Младший Брат, наш Великий Дракон говорит, что пришла пора объединиться с Контрабандистом Юанем, Белым Порошком Ли и его родственником Четырехпалым У.

Пораженный сержант Ли смотрел на него во все глаза. Эту троицу в Гонконге считали Великими Тиграми торговли опиумом. Они его вывозили и ввозили. Для местного потребления, а также, как утверждала молва, для экспорта в Золотую Страну, где крутятся большие деньги. Тайно ввозимый опиум превращали в морфий, а потом в героин.

— Плохо, очень плохо. Мы этими делами никогда не занимались.

— Да, — тактично согласился Тан-по.

— Это может быть очень опасно. Отделение по борьбе с наркотиками настроено очень серьезно. Сам Большая Гора Дерьма наисерьезнейшим образом заинтересован в том, чтобы поймать этих троих, — очень, ети его, серьезно.

Тан-по сидел, уставившись на потолок. Потом заговорил:

— Великий Дракон объяснил так. Тонна опиума в Золотом треугольнике стоит шестьдесят семь тысяч американских долларов. Если опиум превратить в морфин, ети его, а потом в героин, а чистый героин развести до пяти процентов — именно в такой концентрации его обычно продают на улицах Золотой Страны — с доставкой туда, то получишь почти шестьсот восемьдесят миллионов американских долларов. С одной тонны опиума. — Тан-по кашлянул и закурил ещё одну сигарету.

На спине у Ли выступил пот.

— А сколько тонн может пройти через руки этих трех блудодеев?

— Мы не знаем. Но, как ему сказали, во всем Золотом треугольнике — на границе китайской провинции Юньнань, Бирмы, Лаоса и Таиланда — получают около трехсот восьмидесяти тонн в год. Большая часть поступает сюда. По его словам, им по плечу тонн пятьдесят. Насчет пятидесяти тонн он уверен.

— О-хо!

— Да. — Тан-по тоже прошиб пот. — Наш Великий Дракон говорит, что нам нужно вложиться в этот бизнес сейчас. Он будет расти и расти[92]. Он планирует взять в долю морскую полицию…

— Цзю ни ло мо, этим ублюдкам морякам никак нельзя доверять!

— Я тоже так сказал. Но, по его словам, эти ублюдки моряки нам нужны, и некоторым избранным доверять можно. Кто ещё сможет при необходимости перехватить символические двадцать процентов, даже пятьдесят, чтобы ублажить Гору Дерьма? — Тан-по снова ловко сплюнул. — Заполучить морскую полицию, департамент по борьбе с наркотиками и Банду Трех, и тогда сегодняшний сян ю покажется нам струйкой ребенка в водах залива.

В комнате воцарилось серьезное молчание.

— Придется набирать новых членов, а это всегда небезопасно.

— Да.

Протянув руку к чайнику, Ли налил себе жасминового чая. Пот уже лил с него градом, в комнате висел табачный дым, и было невыносимо душно. Он ждал.

— Что скажешь, Младший Брат?

Они не были родственниками, но, следуя правилам китайского этикета, говорили «брат», потому что доверяли друг другу более пятнадцати лет. Ли спас своему начальнику жизнь во время беспорядков пятьдесят шестого года. Сейчас ему было тридцать шесть, и за проявленный во время волнений героизм его наградили полицейской медалью. У него была жена и трое детей. В полиции он прослужил шестнадцать лет, а все его жалованье составляло восемьсот сорок три гонконгских доллара в месяц. На работу он ездил на трамвае. Если бы не левые доходы, которые он получал как член братства, ему по большей части пришлось бы ходить пешком или ездить на велосипеде. На трамвае надо было ехать два часа.

— Думаю, затея эта никуда не годится, — сказал он. — Наркотики, любые наркотики — это, ети его, плохо, да, очень плохо. Опиум — плохо, хотя он полезен для стариков, «белый порошок», кокаин — плохо, но не так плохо, как «смертоносная струйка». Было бы плохим джоссом торговать этой «смертоносной струйкой»…

— Я ему сказал то же самое.

— Ты собираешься подчиниться?

— Что хорошо для одного Брата, должно быть хорошо и для всех, — задумчиво произнес Тан-по, уйдя от ответа.

Ли снова стал выжидать. Он не знал ни как выбирают Дракона, ни точного числа Драконов, ни кто Великий Дракон. Он знал лишь, что его Дракон — Тан-по, что он мудр, осторожен и болеет за интересы братства.

— Он сказал также, что парочку наших начальников из заморских дьяволов начинает разбирать геморрой насчет их етической доли от денег игрального бизнеса.

Ли с отвращением сплюнул.

— Что делают эти блудодеи за свою долю? Ничего. Лишь закрывают свои, ети их, глаза. Кроме Змеи. — Так называли старшего инспектора Дональда С. С. Смита, который открыто «организовал» свой участок в Восточном Абердине и на глазах подчиненных-китайцев предоставлял за деньги услуги и защиту на всех уровнях.

— А, этот! Этого блудодея нужно бы спустить в канализацию. Скоро те его начальники, от которых он откупается, не смогут больше скрывать его вонь. А вонь от него перейдет и на нас.

— Через пару лет он должен уйти в отставку, — мрачно заметил Ли. — Может, ему удастся до ухода прикрыть себе зад пальцем перед всеми этими «шишками» и они не смогут с ним ничего сделать. Говорят, у него друзья на самом верху.

— Ну, так и что? — спросил Тан-по.

Ли вздохнул:

— Мой совет, Старший Брат, быть осторожнее, не делать того, чего можно избежать. Если нельзя… — Он пожал плечами. — Джосс. А это решено?

— Нет ещё. Об этом упомянули на нашем еженедельном собрании. Чтобы подумали.

— А на Банду Трех уже выходили?

— Насколько я понимаю, Младший Брат, на них вышел Белый Порошок Ли. Похоже, все трое собираются объединиться.

Ли даже рот раскрыл.

— Поклявшись на крови?

— Похоже, что так.

— Они собираются работать вместе? Эти дьяволы?

— Так говорят. Держу пари, что Великим Тигром станет старик Четырехпалый У.

— Айийя, этот тип? Говорят, он полсотни человек убил своими руками, — мрачно сказал Ли и даже содрогнулся. — У них, должно быть, три сотни бойцов на содержании. Для нас всех было бы лучше, если бы эти трое сдохли — или сели за решетку.

— Да. Ну, а пока, по словам Белого Порошка Ли, они готовы расширяться и за небольшое сотрудничество с нашей стороны могут гарантировать гигантскую выручку. — Тан-по вытер лоб, прокашлялся и закурил ещё одну сигарету. — Послушай, Младший Брат, — негромко начал он. — Ли божится, что им предложили очень крупный источник американских денег, наличными и в банке, и очень крупную точку, чтобы торговать там их товаром в розницу в месте под названием Манхэттен.

Ли почувствовал, как на лбу выступает пот.

— Точка для розничной торговли там… айийя, это же миллионы. Они гарантируют?

— Да. И мы очень мало что должны делать. Лишь закрывать глаза, и обеспечить перехват морской полицией и департаментом по борьбе с наркотиками некоторых отправок, и отводить им глаза, когда нужно. Не так ли написано в древних книгах: «Если не берешь отступных, молния поразит тебя»?

Снова молчание.

— Когда это решение… когда будет приниматься это решение?

— На следующей неделе. Если оно будет принято, ну, чтобы наладить поток товара, понадобятся месяцы, а то и год. — Глянув на часы, Тан-по встал. — Нам пора принять душ. А потом Ночной Сун организовал для нас ужин.

— И-и-и, очень хорошо. — Ли вывинтил единственную лампочку над головой. — А если будет решено, что нет? — никак не мог успокоиться он.

Тан-по загасил сигарету и закашлялся.

— Если нет… — Он пожал плечами. — Жизнь у нас одна, да оборонят нас боги, так что наш долг подумать о семьях. Один из моих родственников — капитан у Четырехпалого У…

11

20:30

— Привет, Брайан, — сказал Данросс. — Добро пожаловать.

— Добрый вечер, тайбань. Поздравляю — прекрасный вечер для приема. — Брайан Квок принял хрустальный бокал с шампанским, предложенный появившимся ниоткуда официантом в ливрее. — Спасибо за приглашение.

— Рад тебя видеть. — Данросс стоял у двери в танцевальный зал Большого Дома, высокий и обходительный. В нескольких шагах от него Пенелопа встречала других гостей.

Заполненный наполовину танцевальный зал выходил на залитые светом террасы и сад, где было полно народа и небольшими группами стояли или сидели за круглыми столами большинство приехавших дам в ярких нарядах и мужчин в смокингах. С наступлением темноты потянул прохладный ветерок.

— Пенелопа, дорогая, — позвал Данросс, — ты помнишь суперинтендента Брайана Квока?

— О, конечно, — произнесла она, пробираясь к ним и сияя счастливой улыбкой, хотя совсем его не помнила. — Как вы поживаете?