Кремль. Ставка. Генштаб. - Юрий Горьков

После этого, в 17 часов, начала работу Ялтинская конференция. В ее пленарных заседаниях принимали участие министры иностранных дел, начальники высших штабов и другие лица. На конференции были согласованы планы окончательного разгрома германской военной машины, определены принципы послевоенной организации мирового сообщества.

На первом пленарном заседании обстановку на советско-германском фронте доложил генерал армии А. И. Антонов. Он сообщил, что наступление советских войск, намеченное на конец января, началось на полмесяца раньше и осуществлялось силами трех фронтов — 1-го и 2-го Белорусских и 1-го Украинского в полосе около 700 километров. Несмотря на сокращенные сроки подготовки, оно развивалось вполне успешно, со среднесуточным продвижением на 25–30 километров.[192] От США и Англии с аналогичными докладами выступили начальник объединенного комитета начальников штабов генерал Д. Маршалл и Главнокомандующий английским ВМФ адмирал Каннингэм.

Поскольку по военным вопросам на конференции царило полное единодушие, стороны перешли к обсуждению политических проблем. Теперь военные руководители собирались на свои совещания отдельно от Глав государств. Они обсуждали вопросы взаимодействия авиации союзных стран, согласовывали объекты и районы бомбовых ударов. Американцы и англичане договорились о поддержании тесных контактов с Генеральным штабом СССР. К сожалению, политические разногласия давали себя знать и среди военных, о чем уже говорилось в начале моей книги.

6 февраля на одном из пленарных заседаний была достигнута договоренность о вступлении СССР в войну с Японией. Этому предшествовали переговоры на высшем уровне и настоятельные просьбы военных руководителей Англии и США. Так, американский адмирал Э. Кинг в своем выступлении на заседании подчеркнул: «…крайне желательно, чтобы Советский Союз вступил в войну с Японией». Через два дня, во время встречи И. В. Сталина с Ф. Рузвельтом были обсуждены политические условия этой важнейшей акции.

В результате президент США выразил согласие, чтобы Южный Сахалин и несколько островов

Курильской гряды, полученные Японией по Портсмутскому мирному договору после русско-японской войны, отошли к СССР. 10 февраля на вилле «Кореиз» В. М. Молотов вручил представителям администрации США текст советских предложений по политическим условиям вступления Советского Союза в войну с Японией.

Ф. Рузвельт подтвердил свое согласие с этими предложениями, которые легли в основу специального документа, подписанного Главами государств «Большой тройки». В документе указывалось, что через два — три месяца после капитуляции Германии Советский Союз вступит в войну с Японией на стороне союзников при следующих условиях:

1). Сохранение «статус кво» внешней Монголии (МНР).

2). Восстановление принадлежащих России прав, нарушенных вероломным нападением Японии в 1904 году, а именно:

а) возвращение Советскому Союзу южной части острова Сахалин и всех прилегающих к ней островов;

б) интернационализация торгового порта Дайрен с обеспечением преимущественных интересов СССР в этом порту и восстановление аренды на Порт-Артур, как на военную базу Советского ВМФ;

в) совместная эксплуатация Китайско-Восточной железной дороги, дающей выход на Дайрен, на началах организации смешанного советско-китайского общества с обеспечением преимущественных интересов Советского Союза при сохранении китайского суверенитета в Манчжурии;

3) передача Советскому Союзу Курильских островов.[193]

Об этих документах было бы нелишне помнить кое-кому из зарубежных политиков как на Западе, так и на Востоке, поскольку обладание определенными территориями прежде всего должно основываться на правовых международных актах, а уже потом на туманных воспоминаниях о том, кто что первый открыл или кто где первый жил. Ялтинская конференция раз и навсегда решила вопрос о Сахалине и Курилах в пользу России.

Она завершила работу 11 февраля 1945 года. Подводя ее итоги, Г. Гопкинс говорил:

«Мы абсолютно убеждены, что выиграли первую великую битву за дело мира — и говоря «мы», я имею в виду всех нас, все цивилизованное человечество. Русские доказали, что они могут быть разумными и дальновидными. И у президента, как и у всех нас, не было никакого сомнения, что мы можем жить с ними и сотрудничать в мире до самого далекого будущего, которое только мог вообразить себе любой из нас».[194]

Как говорится, благими намерениями бывает выстлана дорога в ад. Впрочем, это тема для совсем другой книги.

Что же до Ялтинской конференции, то даже в ее ходе Верховный не терял нитей управления войной. У него в Юсуповском дворце постоянно бывали командующие фронтами и армиями, с которыми он обычно беседовал в присутствии А. И. Антонова, имевшего всегда под рукой карты с нанесенной свежей обстановкой. Утром и вечером А. И. Антонов делал доклады Верховному. После завершения вечернего доклада Верховный давал указания на следующий день.

После завершения Ялтинской конференции до конца войны оставалось совсем немного. Ставка ВГК и командование фронтов в этих условиях делало все возможное, чтобы подойти к Дню Победы с наименьшими потерями и утратами. С другой Стороны, выполняя союзнический долг, Верховное Главнокомандование внимательно следило за тем, чтобы наступление войск на советско-германском фронте продолжалось непрерывно или с небольшими оперативными паузами, что затрудняло противнику перегруппировку войск с одного европейского фронта на другой.

В то же время на Западе участились контакты высших должностных лиц Германии с представителями союзников. Читателям хорошо известна миссия генерала СС Карла Вольфа, сумевшего завязать переговоры с резидентом управления американской Стратегической службы в Швейцарии А. Даллесом. Во второй половине февраля 1945 года К. Вольф обсуждал вопрос об условиях капитуляции Германии с представителями армий США и Англии. 12 марта посол США в СССР А. Гарриман уведомил об этом Наркома иностранных дел СССР В. М. Молотова. Последний предложил не прерывать эти переговоры, но продолжить их с участием представителей Вооруженных Сил Советского Союза. Американское посольство отказало в этой просьбе письмом от 16 марта.

Отказ был мотивирован тем, что переговоры якобы велись о капитуляции только части немецких сил на отдельных участках Западного фронта. На самом же деле речь шла о том, что командующий Западным фронтом Кессельринг откроет фронт и пропустит англо-американские войска на Восток, за что к его войскам будет применен режим перемирия, то есть они не будут разоружены. Одновременно Кессельринг перебросит освободившиеся части на Восточный фронт.

Все это не способствовало сохранению отношений дружбы и доверия между союзниками по антигитлеровской коалиции. Отношения эти стали едва ли не враждебными после смерти президента США Ф. Рузвельта, которая последовала 10 апреля 1945 года. Новый президент Г. Трумэн с первых дней пребывания на посту главы американской администрации пытался проводить жесткий курс по отношению к Советскому Союзу. Установку на конфронтацию он дал на совещании военных руководителей страны, заявив: русским надо дать бой или сейчас, или никогда.

Реалистически мыслящие политики США не разделяли экстремизм своего президента. С резкой критикой позиции Трумэна по отношению к союзному государству выступили военный министр Стимсон и генерал Маршалл. На стороне Трумэна оказались военно-морской министр США Форрестол и отчасти начальник штаба при президенте адмирал Леги. Иными словами, «холодная война», начало которой приходится на первые месяцы 1945 года, была фактически спровоцирована определенными политическими кругами США и Англии, принеся множество бед. Я не оправдываю И. В. Сталина, который как во внутренней, так и во внешней политике в ряде своих поступков оставался жестоким и капризным диктатором, но я не могу также оправдывать с трудом поддающиеся логике действия высшего английского и американского руководства. Ведь во многом их близорукая, примитивная политика позволила И. В. Сталину создать «образ врага» из наших вчерашних союзников, которым советский народ пугали в течение нескольких десятилетий.

Повторю еще раз: когда война только начиналась, невозможно было представить себе, что через несколько лет нашими врагами станут не фашисты, а сегодняшние союзники. В нашей стране работали многочисленные военные миссии, находившиеся вне подчинения посольствам Англии и США и замыкавшиеся непосредственно на Ставку Верховного Главнокомандования, наши люди летали на американских самолетах, водили английские танки, вместе с союзниками пили русскую водку и пели одни, ставшие интернациональными, песни.