Тайпэн. Оскал войны - Сергей Девкин

— Поздно стало уже давно. Поздно стало в тот самый момент, когда ты перешагнул порог соборного храма Сорока Покровителей, осквернив себя священным ихором…

— Нет! — Ранджан резко поднялся, и лицо сиртака исказилось гримасой злобы и ненависти. — Поздно стало гораздо раньше! Поздно стало тогда, когда те, ради кого мы жили, потребовали жертву, на которую не согласился бы ни один нормальный человек! А когда они не выполнили обещанного, несмотря на то, что жертва была им все же принесена, то это и стало приговором для их несуществующей власти!

— Все в этом мире в их воле, — тихо пробормотал Беанеш.

— Но только не я! — оскалился резко раджа–отступник. — Больше я не принадлежу им, и вся моя жизнь будет отдана лишь тому, чтобы явить их бесполезность и бессилие всему народу сиртаков и жителям иных земель.

— Посмотри на то, что уже творится вокруг тебя! Не те ли это бессмысленные смерти и ненужное насилие, за которые ты винишь предтеч? Чем кровавые гекатомбы, в которые превратились города Шаанга, отличаются от тех храмовых, что так ненавистны для тебя? Ты превращаешься в зверя! Отвергая прародителей, ты теряешь остатки человеческого облика и самой своей сути!

— И я счастлив от этого, — глухо откликнулся Ранджан, так и не опускаясь обратно на пуховые подушки. — Счастлив, что становлюсь собой, а не тем, что слепили из меня бессмертные лжецы, на поверку оказавшиеся не такими уж и бессмертными.

— Когда–то ты был иным, ты ведь верил, ты не нуждался в ином знании, ты жил им и был им счастлив, — в голосе пленника непонимание соседствовало с сожалением, и возможно, поэтому его тихие сетования так отчетливо были слышны всем собравшимся. — Что стало с тобой? Куда пропал Ранджан Ан–Хурза, которого я знал и уважал в дни нашей юности? Куда подевался тот верховный жрец святилища Сорока Великих, что был благородным и честным мужчиной, который мечтал увидеть объединенный Умбей, собранный, наконец, в несокрушимое государство, но не оружием и силой, а словом и общей верой?

— Он умер, Беанеш, он умер, — безразлично ответил Ранджан, делая шаг в сторону посланца Акоши. — Умер вслед за своими богами. И вслед за своей семьей, принесенной в заклание ради того, чему так и не было суждено свершиться…

— Ты пошел на самое страшное святотатство…

— Я всего лишь разорвал незримые путы, что сдерживали меня, и перехватил руку с занесенным ножом, обратив его против того, кто пытался нанести удар, — остановившись перед Беанешем, раджа замолчал до тех пор, пока тот не поднял на него свой замутненный взгляд. — И знаешь, что было самым страшным? Оказалось, что эта рука росла из моего плеча.

Кривой жертвенный клинок на мгновение беззвучно блеснул в воздухе, оставив на шее у пленника аккуратный разрез от уха до уха. Глаза Беанеша непроизвольно расширились, а из горла вырвались бульканье и сипящий хрип.

— Радуйся, ты умираешь по моей прихоти и лишь потому, что я желаю этого. Есть смерти намного более бессмысленные и пустые, чем эта.

Посол магараджи начал заваливаться на бок, но Нагпур, стоявший позади него, не дал Беанешу упасть. Вздернув его резко вверх, первый воин Ранджана столкнул еще живого пленника в кровавый бассейн, где уже покоились члены городского совета Вонгбея. Отрекшийся небрежно стряхнул рубиновые капли с узкого лезвия, и спрятал нож обратно в складках своей алой адхиваса. Обернувшись к раджам и прочим союзникам, Ранджан вновь широко улыбнулся.

— Продолжим праздник, посвященный тому, как мои решения спасли всех вас от незавидной участи…

Договорить Хулитель так и не успел. На крышу, бряцая оружием, выбежал один из его солдат и, замерев на какое–то мгновение от испуга за собственную дерзость, рухнул Ранджану в ноги, раболепно простершись перед ним.

— Хозяин! На побережье Авадзи высадилась армия Юнь! Если ничто не задержит их марш, уже через десять дней они пребудут сюда!

Сторонники Отрекшегося испугано переглянулись, но сам предводитель лишь грозно рыкнул на вестника:

— Сколько их?

— Пятнадцать тысяч. С кавалерией. С ракетами и метательными машинами, — доложил воин дрожащим от страха голосом.

— Прекрасно, — раджа уже потерял к говорившему всяческий интерес, а его взгляд блуждал теперь где–то глубоко в недрах собственных мыслей. — Еще ни разу вольный владыка сиртаков не бросал открытого вызова настоящей армии варваров. Это может переменить многое, очень многое. И Акоши тоже не сумеет удержаться…

Нагпур, слышавший эти слова, заметно подтянулся и расправил могучие плечи. Раджи, сидевшие на роскошных коврах, выглядели по большей части все также непонимающе и удивлено. Отринувший неторопливо прошелся перед ними туда–сюда, и, наконец, вспомнил о присутствующих.

— Это будет великая победа, — безумный взор Ранджана, обращенный на его сподвижников, легко подавлял слабые попытки протеста, рождавшиеся в их головах. — После нее уже некому будет преграждать нам путь. Я хочу узнать вкус этого величия, и вы подарите мне его. Такова моя воля.

Согбенные слуги поспешно распахивали двери перед стремительно шагавшим тайпэном Пао Ланем, главой рода Синкай, почтившим своим визитом поместье Он–Пак. Мао Фень, спускавшийся по широкой лестнице навстречу гостю, приветствовал своего тестя коротким кивком.

— Мне нужны ответы на некоторые вопросы, — сразу же заявил старший Синкай, едва они остались одни в кабинете будущего тайпэнто.

Зная прямолинейный и резкий характер своего собеседника, Мао тоже не пытался юлить или прятаться за словесными ширмами. Опершись руками на стол, толстый стратег насмешливо фыркнул и посмотрел исподлобья на отца своей жены.

— Уже прибежали жаловаться и возмущаться? Трех дней не смогли утерпеть.

— Они имеют на это право, — урезонил зятя Синкай. — Ты собираешься послать их детей на смерть, а мне в свою очередь интересно, почему военный советник Императора избрал именно такое решение возникшей проблемы?

— Используя этот вариант, я не снижу обороноспособность крупных городов, а полагаться на обычное ополчение, на мой взгляд, практически бессмысленно. Корпус тысячника Нуена уже грабит караванные посты торговых домов в провинции Цинхай, а между ним и Хэйан нет никакой преграды, способной хотя бы замедлить его продвижение. Первые ертаулы манеритов прибыли в столицу, но полноценные тумены ближайших каганов, по словам поверенного Мукдэна, объявятся здесь лишь к концу этого месяца. А вот то, что предлагаю я, позволит нам получить отлично вооруженную и грамотно подготовленную маленькую армию, имеющую высокую скорость передвижения и маневра, благодаря тому, что она будет состоять исключительно из конных воинов. При этом данная реально значимая сила появится у Империи буквально из ничего. К тому же, сыновья и внуки знатных семей чжэн–гун сами отнюдь не против вступить в битву под знаменами Единого государства. Каждому из них выделят родовых воинов и телохранителей, что в разы увеличит численность такого отряда.