Южный ветер - Норман Дуглас

-- Правда? -- спросил смирившийся с неотвратимым Денис.

-- Я потратил на Батлера не меньше недели. Он показался мне интересным не своими писаниями, но тем, что он собой представляет. Это веха. Подумайте о времени, в которое он писал. Эпоха гигантов -- Дарвина и прочих. Факты, которые они предлагали, оказались для него непосильными, поскольку противоречили каким-то его туманным предрассудкам. Они довели его до извращенного иронического умничанья. Именно поэтому он если и касается какой-либо темы, то словно кошачьей лапкой, отсюда его любовь к противоречиям, к насмешкам над чем угодно -- от Бога и ниже, его продуманная безответственность, его...

-- Это не он доказал, что "Одиссея" написана женщиной?

-- Он самый. Все, что хотите, лишь бы укрыться от реальности -- вот его принцип. Современникам он представлялся загадкой. Но мы-то способны теперь с полной определенностью указать его место. Он олицетворяет Бунт против Разума. Surtout, mon ami, point de zйlй(25). Он говорит о Сцилле Атеизма и Харибде Христианства -- кстати сказать, с таким расположением духа в плавание лучше вообще не выходить. Между этими двумя его всю жизнь и промотало по волнам, гордого своей провинциальной строптивостью, примиряющего непримиримое посредством извлечения всевозможных забавных аналогий на предмет просвещения "приятных людей" вроде него самого. Весьма по-английски! Ему недоставало не то искренности, не то разумения. Как и вам. Он понимал учение гигантов. Так же как вы. Но оно его раздражало. В отместку он подкладывал под их пьедесталы грошовые петарды. Так и растратил весь свой интеллектуальный капитал на приобретение грошовых петард. Ему была свойственна предподростковая дерзость -- что-то вроде жестокости девственника. Этакое переливающееся всеми красками обаяние бесполого существа, которое, надеюсь, кто-то сумеет в скором времени основательно проанализировать нам в поучение! Ему не хватало мужских качеств -- смирения, почтительности и чувства соразмерности.

Мистер Кит умолк, но лишь для того, чтобы набрать побольше воздуха в грудь.

-- Вы так полагаете? -- осведомился Денис. -- Но ведь чувство соразмерности...

-- Для него коровий хвост был не менее важен, чем хвост кометы, -- более, если его можно было обратить в шутку. Сколько ни заглядывай в глубину его разума, вечно находишь одно и то же: ужас перед фактами. То же самое ожидает и вас, Денис, если вы, живя в мире фактов, откажетесь их принимать. Они не по вкусу вам, как были не по вкусу Батлеру. И они заведут вас туда, куда завели его -- в сферу абстракций. Читайте Батлера! Вы обнаружите, что он полон абстракций. Тем же путем шли и другие. К примеру этот художник, Уоттс. Он тоже томился под пятой гигантов. И тоже нашел прибежище в абстракциях. Вера, ведущая Надежду к Отчаянию. Почему бы вам не написать обо всем этом книгу, Денис?

-- Я думаю стать художником.

-- Художником? Все лучше чем поэтом. Рифмоплетство как-то устарело, вам не кажется? Оно отвечает юношескому этапу развития человечества. Поэты -- это люди с задержкой в развитии. И если б они по крайней мере усваивали новые идеи! Их демонология столь безнадежно изношена! Но отчего же художником? По-моему, вы, Денис, созданы для карьеры банковского управляющего. Что вы удивляетесь? Каждый, знаете ли, рано или поздно подрастает. Шелли, проживи он достаточно долго, стал бы вполне сносным фермером-джентльменом. Можете поверить мне на слово.

-- Похоже, иного выбора у меня не остается, -- ответил молодой человек.

-- Не верьте ни одному слову! -- произнес голос у него за спиной.

То был дон Франческо, подкравшийся к ним незамеченным. Теперь он снял шляпу и принялся промокать лоб и череду двойных подбородков разноцветным платком размером со скатерть.

-- Мой дорогой дон Франческо! -- сказал Кит. -- Вечно вы прерываете меня в середине проповеди. Ну, что нам с вами делать?

-- Дайте мне чего-нибудь выпить, -- ответил священник. -Иначе я испарюсь, оставив на этой прекрасной садовой дорожке одно лишь сальное пятно.

-- Испариться, -- с оттенком грусти в голосе произнес Кит. -- Вот идеальное решение!

-- Я принесу вам вина из дома, -- вежливо предложил Денис. -- Но прежде скажите мне кое-что. Мистер Кит дал мне свой рецепт счастья. А в чем состоит ваш?

-- Счастье дело наживное. Сорокалетний холостяк -- вот вам счастливый человек.

-- Такой рецепт мне вряд ли поможет, -- сказал Денис. -Впрочем, вина я вам все-таки принесу.

Он отошел.

-- Славный молодой человек, -- заметил священник. -- А происшедшее с вами несчастье, -- продолжал он, -- никак не отразилось на вашем лице. Вы всегда выглядите, точно младенец, Кит. В чем ваш секрет? Я уверен, что вы вступили в сговор с дьяволом, пообещав ему душу.

-- Скажу вам как на духу, дон Франческо, он ни разу не обращался ко мне с таким предложением.

-- Дьявол умен! Он знает, что рано или поздно получит ее даром.

Так они болтали до возвращения Дениса, несшего поднос с разномастными бутылками и стаканами. Завидев его, священник улыбнулся. Легкомысленная фраза насчет Ганимеда едва не сорвалась с его уст, но была обуздана. Он проглотил поднявшую было голову склонность блеснуть в ущерб хорошему вкусу классическим образованием и придавил ее сверху, использовав вместо папье-маше объемистый стакан красного непентинского. Видимо, такая замена -- веселого восклицания добрым глотком -повергла его в уныние. Он утер губы и серьезным, почти сокрушенным тоном сообщил:

-- У меня для вас неприятные новости, джентльмены. Пересох источник Святого Илии. Мы узнали об этом только нынешним утром от одного моряка, человека по-преимуществу правдивого -человека, хотел я сказать, от которого можно надеяться услышать правду, если скрывая или искажая ее, он ничего не выгадает. Судя по всему, это случилось прошлой ночью. Да, пересох напрочь. Как нам теперь быть?

-- Да что вы говорите? -- откликнулся Кит. -- Вот это уже действительно интересно! Я так и думал -- что-нибудь да случится. Население, полагаю, встревожено?

Денис вмешался в их разговор:

-- Не понимаю, о чем вы? Почему бы источнику не пересохнуть, если ему так хочется? Кому какая разница?

-- Какая разница? -- повторил священник. -- Речь идет не об обыкновенном источнике, как ни горестно мне это говорить. Вы когда-нибудь слышали о Вельзевуле?

ГЛАВА XIX

Так вот, касательно источников, -- прежде всего надлежит отметить, что Непенте, вулканического происхождения остров, восставший из синих средиземных вод, при всем его его природном богатстве никогда не славился неистощимыми родниками и бурливыми ключами. Да, разумеется, у одного из старинных гуманистов есть строфа, посвященная lympha Nepenthi(26); однако современные ученые склонны считать, что либо в этом -испорченном -- фрагменте текста автор живописует воображаемую nympha(27), -- некую хохочущую морскую деву, либо он просто-напросто увлекся одним из тех порывов поэтического воображения, что являются отличительной особенностью литературы того периода. Ибо в чем бы ни состояла причина -- подземное ли пламя выжгло натуральные гуморы почвы или воды Непенте столь странно тяжки, что не устремляются вверх, образуя резво бьющие ключи, но опадают вниз, в лежащие под дном морским пустоты, -факт остается фактом: воды на Непенте нет. И как уже указывали многие вдумчивые испытатели природы, именно это могло составлять причину того, что непентинские вина столь изобильны, дешевы и превосходны на вкус. Ибо несомненной истиной, более чем сообразной с законом возмещения, который правит многими земными делами, истиной, следующей из универсального опыта человечества, является то, что Бог, отнимая одною дланью, дарует другой. На первый взгляд, отсутствие воды может показаться тяжким испытанием. Известно ведь, что на некоторых проезжих дорогах Африки люди отдают жен своих и детей в обмен на чашку жидкости. К чести населения Непенте необходимо сказать, что оно переносит свою участь невозмутимо и даже весело. Вино здесь не стоит буквально ничего. Так зачем же жаловаться на неисповедимые пути Провидения? Зачем мучиться жаждой, зачем предаваться трезвости, когда любой имеет возможность нарезаться в стельку, стоит лишь захотеть.