Сны чужие - Денис Луженский

Тот, что вошел первым, в два шага покрыл расстояние до дивана, на котором судорога ломала Олега. Он грозовой тучей навис над скорчившейся на полу девушкой. Его страшные, тускло мерцающие глаза впились взглядом в Таню, потом переместились на Олега.

Ни говоря ни слова, он поднял вверх руку и Таня увидела, что в ней зажато длинное блестящее лезвие.

- Не-ет! - девушка вскочила на ноги, вцепилась обеими руками в опускающуюся мохнатую кисть, рванула ее на себя…

- Самрид! - рявкнул из прихожей второй фэйюр. - Идрах самрид!

Жестокий удар швырнул Таню через всю комнату, прямо на письменный стол с компьютером.

- Идрах вьериль мье ра! - прорычал глухо высокий демон в сером. Прежде чем потерять сознание, девушка успела увидеть, как клинок дважды вонзился в грудь Олега…

- Четвертый, это Седьмой! Дом семнадцать по Малой Угловой знаешь?… Ага… Да тусняк, человека четыре… Вроде, под кайфом. Подгоняй, поможешь разобраться… Ага… Жду.

- Ну, вот, - Дашко повернулся к своему напарнику. - Салага ты еще, Саня. Все бы тебе в задницу без мыла лезть. "Пошли, пошли…" Лопух. Сейчас ребята подъедут, вместе и разберемся.

- Да их же там - четыре пацана, Валерий Тихоныч…

- И все, небось, под "герычем". Сечешь?

- Секу, - нехотя пробормотал Галкин.

- Учись, пока я жив…

Где-то неподалеку пронзительно закричал человек. Крик, короткий и отчаянный, резко оборвался на высокой ноте.

- М-м-мать! - Дашко переглянулся с побледневшим Галкиным. - Что еще за хреновина?… Это же, кажись, от нашего подъезда!

Саша завел двигатель "жигуля" и рванул вокруг дома, забыв включить фары. У подъезда "семнадцатого" стояла кромешная тьма. Фонарь перед блочной "башней" давно перегорел, а во всей высотке сейчас не светилось ни единого огонька.

- Смотри - света нет, - удивился Дашко. - Блин! Может кто впотьмах с лестницы сверзился?

- Ну да! - недоверчиво поморщился Галкин. - Кричал так, будто его на части резали.

- Ты бы слышал, как вчера один пьяный козел в изоляторе орал - подумал бы, его без наркоза кастрируют, - Дашко пристально вглядывался в темноту. - Слушай, там, вроде, лежит кто… Да вруби ты фары, черт!

Два световых конуса пробили в ночи широкий бледно-желтый коридор.

- Точняк, - Дашко выругался, - вон один валяется, а там, на ступеньках - другой… Кажись, покололи друг друга, сволочи!

Сержант снова выругался и открыл дверь.

- Посиди здесь. Я гляну.

- Может "скорую" вызвать? - предложил Галкин.

- А может - труповозку? - отрезал Дашко. - Не дергайся. Я быстро…

Уже подходя к подъезду, он услышал шум приближающейся машины и обернулся. Из-за угла соседнего дома неторопливо выкатывался белый милицейский "форд" "Четвертого". Ребята все были знакомы - Веня Кебешев, Стас Гичкин и Паша Белый. Троицу эту "за глаза" в отделении называли "КГБ".

- Ну, все путем, - пробормотал Дашко и подошел к лежащему лицом вниз на чуть припорошенном свежим снегом асфальте телу.

Не нужно было даже переворачивать его, чтобы убедиться, что парень мертв - его голова едва держалась на остатках кожи и мышц, почти отделенная от туловища. Вокруг трупа медленно расплывалась дымящаяся на морозе лужа крови.

Дашко почувствовал, как к горлу подступает тошнота. Он отвернулся и, чувствуя дрожь в ногах, двинулся ко второму - тому, что лежал на ступеньках. Этот при падении перевернулся на спину и сержант узнал его - задерживал пару раз за хулиганство. Парень лет девятнадцати, с едва пробившимся на подбородке темным пушком, смотрел на Валеру неподвижными, словно стеклянными глазами, в которых навеки застыло изумление. Его грудь была рассечена страшным ударом от левого плеча до правого бока. В наполовину разжавшейся руке тускло поблескивала рукоять пружинного ножа, обломанное лезвие которого валялось тут же, на ступеньках.

Сержант отвернулся от второго тела с не меньшей поспешностью, чем от первого… Еще двоих парней из подъездной "тусовки" не было видно. Убежали? Или лежат где-нибудь под черными кустами сирени в палисаднике, за пределами светового "коридора"? На обледеневшем сугробе у скамейки ему померещились алые брызги…

- Черт! Черт! Это же не ножи! - Дашко попятился, лихорадочно сплевывая возникшую во рту горечь. - Такого ножами не сделаешь! Что же это, мать их, здесь творится?!

"… Кричал так, будто его на части резали…" - всплыл в голове дрожащий голос Саньки Галкина.

Он резко повернулся, реагируя на движение справа. С тихим шорохом от дверей "семнадцатого" отделилась темная, сливающаяся с мраком фигура и молча бросилась к сержанту. Порция адреналина вскипятила стынущую от страха и холода кровь. Штатный "макарыч", давно уже извлеченный из кобуры непослушными пальцами, пошел вбок… Медленно… Слишком медленно…

- Стоя-а-а!… - голосовые связки тяжело завибрировали, пытаясь уложить звуки в растянувшееся как резиновый жгут время…

…В руках у нападавшего отчетливо сверкнула сталь…

- … а-а-ать!…

"…Кричал так, будто его…"

…Длинная узкая полоса, сияющая точно живое белое пламя, метнулась навстречу, с шипением разрезая морозный воздух…

"…на части резали…"

- …Су-у-у!…

…Стальная молния ударила его прямо в глаза…

Галкин буквально оцепенел от ужаса, видя, как сержант падает на асфальт рядом с телами местной шпаны. В ушах стоял его крик, отчаянный жуткий… Сашу затрясло. Он, не отрываясь, вдавившись лбом в стекло машины, смотрел на неизвестного, срубившего Дашко, как дровосек рубит тонкое молодое деревце. Гибкая, стремительная словно тень фигура развернулась, опустила меч…

Автоматная очередь распорола висящую во дворе тишину. Кебешев стрелял навскидку, щедро расходуя патроны. Паша Белый бил из "макарова", прицельно, как на стрельбище. Фигура с мечом дернулась и осела на тротуар, сбитая пулями. Клинок тонко зазвенел, ударившись о бетонный бордюр.

- Сволочь! - выплюнул Кебешев, опуская свой АКСу. - Эй, Саня, ты живой там?

Галкин все еще пребывал в шоке и на вопрос товарища ничего не ответил.

- Порезал Валерку, гад! - Белый бросился к Дашко, подняв пистолет стволом вверх. - Посмотри, как там эта сука. Если еще жив, я ему все р-р-р-х…

Он вдруг нелепо подпрыгнул, взмахнул в воздухе руками, словно тряпочная марионетка, и повалился навзничь. Из его горла торчала длинная серая стрела.

- А-а-а-а!!! - Кебешев ударил по кустам длинной очередью, рухнул влево, перекатился через плечо и, снова вскочив на ноги, побежал к машине "Седьмого", не переставая стрелять…

- Прикро-ой, Саня-а, твою ма-ать! - от крика Вени скорчившийся на водительском сидении "жигулей" Галкин наконец очнулся и рванул себя за кобуру. Пистолет никак не хотел выниматься, будто прирос к твердой коричневой коже.