Сны чужие - Денис Луженский

- Был целый, - Олег зевнул и пошел в ванную. Когда он вернулся на кухню, его уже ожидал накрытый стол: чашки наполнены, колбаса и сыр порезаны и аккуратно разложены на блюдце.

- Подождала бы меня, - проворчал он, - я бы сам порезал. У тебя куски больно жирные получаются, в рот не пролезают.

- Дождешься вас, как же! - Таня возмущенно фыркнула. - Вы, государь мой, лучше испейте кофею, а то на вас смотреть без жалости нельзя. Опять вчера допоздна засидели'с?… Ну, мы же договаривались, Олежка!

- О чем? - Олег мучительно пытался вспомнить о предмете давешнего "договора".

- На пляж поехать, - терпеливо напомнила девушка. - Для этого нужно было всего-навсего встать пораньше. Ну, вспомнил?

- Нет, - пришлось честно признаться. - Но раз договорились, значит поедем.

Собрались они быстро. Олег до отказа набил старую спортивную сумку, засунув в нее полотенца, подстилку, бутыль с водой и разные прочие "пляжные" мелочи вроде игральных карт и коробки воланов для бадминтона. Сверху положил две ракетки и пакет с продуктами, который принесла Таня. Плавки заранее натянул на себя и скоро уже предстал перед девушкой в джинсовых "бермудах", белой футболке и новеньких кроссовках.

- Ай эм реди, - отрапортовал нарочито бодро.

Таня критически оглядела его с ног до головы и, кажется, осталась довольна.

- Сойдет для сельской местности. Пошли.

Во двор они спустились, взявшись за руки. Так и по улице пошли, направляясь к расположенной всего в паре автобусных остановок от дома Олега железнодорожной станции. Таня весело о чем-то рассказывала, а Олег молча слушал ее, едва вникая в суть. Он просто радовался жизни, погожему летнему дню, собственному хорошему настроению, свободе, Таниной ладошке в руке и ее милому щебету…

- Олежа, что это?

Он остановился и посмотрел вверх - туда, куда вдруг устремила встревоженный взгляд девушка. Там в чистом голубом небе возникла тень… Будто мелкая черная рябь пробежала по прозрачной глубокой бирюзе, по легким перышкам облаков, по Солнцу… Стало вдруг темно, как обычно бывает, когда плотный грозовой фронт заволакивает все пространство над головой, от горизонта до горизонта. Краски дня резко потускнели, в воздухе словно разлилась мутная сероватая пленка. Сам воздух стал густым и горячим, как остывающий после варки кисель…

Мир содрогнулся от потрясшего его тяжкого удара. Низкий и мощный гул возник вдали, покатился вдоль улиц гигантской невидимой волной. Над дальними кварталами города, едва различимыми в повисшем сером мареве, возникло и теперь быстро разгоралось зловещее багровое зарево… Небо вновь подернулось черной рябью и вокруг стало еще темнее. В этой быстро сгущающейся мгле расползающееся вдоль всей линии горизонта зарево стало видно еще ярче и лучше… Оно приближалось… Толстые усеченные конусы труб теплостанции, возвышающиеся в нескольких кварталах от дома Олега, внезапно подпрыгнули вверх, рассыпались тучей мелких обломков… Гул накатывался, заполняя собой тесное уличное пространство, сжатое со всех сторон бетонными боками блочных высоток, он стал ощутим уже почти физически… Воздух-кисель вибрировал, как желе на тарелке; мелко и противно дребезжали стекла в домах… Витрина ближайшего к Олегу магазина лопнула, осыпалась на асфальт водопадом стеклянного крошева…

- Что это, Олег?! Что-о?!…

Он не почувствовал удара, просто дом, соседская "шестнадцатиэтажка", вдруг вздрогнул и начал заваливаться набок, прямо на раскинувшийся во дворе детский сад…

Таня закричала…

Он проснулся и резко сел, жадно хватая ртом ночную прохладу. В полной тишине ударами молота отдавался в ушах стук собственного сердца. По другую сторону мерцающего полупотухшими углями кострища во мраке блеснули два больших серо-зеленых глаза.

- Что случилось? - спросила темнота тревожным, чуть хрипловатым голосом.

- Просто сон… - ответил он после недолгого молчания. - Сон увидел… Плохой…

- А-а… - разочарованно протянул голос. - Ну, в сны я не верю.

Он ничего на это не ответил, просто снова лег и закрыл глаза. Сердце постепенно успокоилось, дыхание снова стало ровным и тихим. Скоро он опять спал…

Рыжий Антри практически оправился от ран. Голос у кальира еще отдавал хрипотцой, но слабость из него вся ушла без остатка. Раны его почти перестали болеть (так, по крайней мере, уверял он сам) и парень даже начал вставать с ложа. Он выходил из пещеры и подолгу стоял у реки, любуясь игрой световых бликов на воде. А ведь прошло всего лишь двенадцать дней, как Олег притащил его, израненного и обессиленного, к себе в пещеру; после того, как тот двое суток то приходил в сознание, то вновь погружался в пучину беспамятства; после двух суток бреда и жуткой горячки, сопровождавших отчаянную борьбу за жизнь… И после всего этого Рыжему потребовалось меньше недели, чтобы встать на ноги! Вот уж точно, заживает все как на собаке… вернее, как на большом рыжем коте.

Олег попытался вспомнить, сколько на то же самое понадобилось времени ему самому, и не смог. Все те дни были для него будто погружены в туман. Кажется, он восстановился не так быстро, как Антри, а тогда ему вообще казалось, что время мучений растянулось до бесконечности. Правда раны его были, думается, посерьезней, чем у Рыжего и при этом никто не готовил ему еду, не заботился о нем, не поил его горячими отварами из душистых горных трав… У него даже костра тогда не было и по ночам холод вгрызался в тело ледяными зубами, пробирая до самых костей…

- Эй, охотник, как у нас сегодня с едой?

Олег остановился перед кустами, маскирующими вход в пещеру, и поднял голову. Кальир сидел на уступе, метрах в трех над входом. Глаза Антри весело блестели - всегда очень чуткий Олег на этот раз не сумел почувствовать его присутствия.

Он молча помахал в воздухе тушкой нарла - животного, сильно напоминавшего по виду земного енота. Антри довольно ловко, без видимых усилий, спрыгнул с карниза, и только когда кальир выпрямлялся, Олег заметил, как едва заметно сжались от боли его губы, а рука непроизвольно дернулась к груди, все еще туго перетянутой повязкой.

- Рана откроется, - проворчал он недовольно.

Антри в ответ лишь осклабился, обнажив в хищной ухмылке ровные белые зубы.

- Не откроется. Все уже зажило. Ноет еще иногда, и только. Хватит ворчать, лучше давай сюда свою добычу - хоть приготовлю, раз охотиться с собой не берешь.

Олег охотно передал "эстафету" по приготовлению ужина Антри. Едва окрепшему кальиру он и впрямь упорно не позволял уходить далеко от пещеры. Тот тяготился своим вынужденным бездействием и при каждом удобном случае старался взять на себя хоть часть их общих "домашних" хлопот. Делал Антри это без излишней показухи, как нечто само собой разумеющееся, и Олегу оставалось лишь радоваться его быстрому выздоровлению.