Дочь генерала - Нельсон Демилль

Несколько секунд все молчали, потом Синтия подалась в своем кресле вперед и спросила:

— Как он ее предал?

Мур не ответил.

— Он изнасиловал ее?

Мур покачал головой.

— Тогда что же?

— В чем конкретно заключалось предательство, не имеет, в сущности, значения. Важно, что оно было непростительное.

— Хватит ходить вокруг да около, полковник, — вмешался я. — Что он ей сделал?

Мура огорчила моя резкость, но он быстро взял себя в руки.

— Мне это неизвестно.

— Но вы знаете, что это не было кровосмешение, — заметила Синтия.

— Да, знаю, потому что Энн сама мне сказала. Когда мы вместе обсуждали ее состояние, она называла то, что произошло, предательством. Больше ни слова.

— Возможно, генерал просто забыл сделать дочери подарок ко дню рождения?

Сарказм показался Муру неуместным и раздражал его, чего я, собственно, и добивался.

— Нет, мистер Бреннер, речь идет не о пустяках. Надеюсь, вы понимаете: когда человек, которого любишь и которому, безусловно, доверяешь, не просто наносит тебе обиду по забывчивости или невнимательности, а совершает в своих интересах низкое, гнусное предательство, — такого человека нельзя простить. Классический пример — жена, обожающая своего мужа, вдруг узнает, что у него давняя связь на стороне.

Мы ненадолго задумались — каждый о своем, затем Мур продолжал:

— Или возьмем другой пример, более близкий. Девочка-подросток или девушка обожает отца. И вот однажды она совершенно случайно слышит, как он говорит кому-то из друзей или коллег: «Странная девочка у меня, Джейн. Сидит вечно дома, липнет ко мне, фантазирует о мальчишках, но сторонится их. Такая неловкая простушка. Хоть бы иногда пробежалась по улице или вообще жила отдельно». Представляете, какое впечатление произвело бы это на любящую дочь? У нее сердце разрывалось бы от разочарования и горя.

Еще бы, у меня у самого сердце разрывалось от этой незатейливой байки, а я вовсе не такой чувствительный.

— Вы считаете, что с Энн Кемпбелл случилось нечто подобное?

— Может быть.

— Но вы, вижу, не уверены в этом. Почему она не делилась с вами?

— Многие люди не могут говорить о своих переживаниях с психотерапевтом, потому что такой разговор неизбежно подразумевает суждение, оценку. Объективный наблюдатель может недооценить степень потрясения человека, даже если оно вызвано таким чудовищным актом, как инцест. Инцеста в данном случае не было, но по любым стандартам произошло нечто страшное.

Я слушал и не слушал: в многословии мало информации, главный вопрос оставался.

— И у вас нет никакого предположения, что это было? — спросил я.

— Никакого. Мне, собственно, и не нужно знать, что отец сделал ей. Мне достаточно знать, что он ей нанес глубокую душевную рану. Генерал умышленно злоупотребил ее доверием, и с того момента их отношения постоянно ухудшались.

Я тщетно попытался совместить в уме мои служебные нормы с позицией Мура. В нашем ремесле ты просто обязан знать: кто? что? где? когда? как? и почему? Может быть, Мур знает по крайней мере когда?..

— Когда это случилось?

— Около десяти лет назад.

— Около десяти лет назад Энн была еще в Уэст-Пойнте.

— Совершенно верно. Она училась тогда на втором курсе.

— А когда у нее возникло желание мстить? — спросила Синтия. — Не сразу же?

— Не сразу. Кемпбелл прошла все стадии: шок, отчуждение, депрессию, гнев — и лишь через шесть лет поняла, что не может нести в себе этот груз, и решила мстить. Ее преследовала навязчивая идея, будто только мщение расставит все по своим местам.

— И кто же подтолкнул Энн Кемпбелл на этот путь — вы или Ницше?

— Мистер Бреннер, я категорически протестую против попыток возложить на меня ответственность за ее враждебное отношение к отцу. Как профессионал, я ограничивался лишь выслушиванием того, что она мне сообщала.

— Получается, что с таким же успехом Кемпбелл могла говорить с попугаем. Неужели вы не указывали на пагубность последствий? — вмешалась Синтия.

— Разумеется. С чисто клинической точки зрения Энн поступала неправильно, и я указывал ей на это. Я отрицаю намек мистера Бреннера, будто толкал ее на этот путь.

— Если бы ее борьба была направлена против вас, — сказал я, — удалось бы вам остаться на позиции клинической беспристрастности?

Мур долго смотрел на меня, прежде чем ответить.

— Поймите же наконец: не всякий пациент хочет пройти курс психотерапии. Иные лелеют нанесенные им обиды и раны и мечтают расквитаться, нередко таким же способом: ты предал меня — я предам тебя. Ты соблазнил мою жену, я соблазню твою. Отомстить за преступление аналогичным образом не всегда представляется возможным, хотя бывает и такое. Традиционная психология учит, что это нездоровое явление, но обычный человек знает, что месть может принести душевную развязку, оказать терапевтическое воздействие. Проблема в том, что расплата требует психической платы — простите невольный каламбур. Мститель часто становится преследователем.

— Понимаю, о чем вы говорите, полковник, — сказал я, — но почему вы рассуждаете вообще или с чисто клинической точки зрения? Хотите дистанцироваться от трагедии? Уйти от малейшей личной ответственности?

Муру это не понравилось.

— Я отвергаю ваши намеки на то, что не смог помочь Кемпбелл и даже одобрял ее поведение.

— Можете отвергать, но кое-кто сильно подозревает вас именно в этом.

— Что вы хотите от... — Он пожал плечами. — Здесь, в Хадли, никогда не понимали и не ценили ни мою работу, ни Учебный центр, ни наши отношения с Энн Кемпбелл.

— Могу вам посочувствовать, полковник... Знаете, я просмотрел видеозаписи некоторых лекций капитана Кемпбелл и считаю, что вы и ваши коллеги исполняете некоторые важные функции. Но иногда вы отклоняетесь в такие области, от которых людям становится не по себе.

— Все, что делаем, санкционировано высшим командованием.

— Рад это слышать, однако мне кажется, что Энн Кемпбелл взяла кое-что из учебного кабинета и испробовала на поле своего сражения.

Мур промолчал.

— Вы не знаете, зачем она хранила материалы своих собеседований с преступниками, с насильниками? — спросил я.

— Первый раз об этом слышу. Видимо, это ее частный интерес, как и у каждого из нас. Кроме того, мы все здесь участвуем в каких-либо проектах вне наших прямых обязанностей. Чаще всего это связано с подготовкой докторской диссертации.

— Разумно.

— Как вы смотрели на ее половые отношения с многочисленными партнерами? — спросила Синтия.

— М-м... я... Откуда вам это известно?

— Об этом все говорят, кроме вас.

— Вы меня не спрашивали.

— Вот сейчас спрашиваю. Как вы лично смотрели на связи Энн с людьми, ей в общем-то безразличными, с которыми она сходилась только для того, чтобы досадить отцу?

Мур кашлянул, прикрыв рот.

— Я считал... считал такое поведение неразумным, особенно если принять во внимание причины этого поведения...

— Вы ревновали ее?

— Ни в коем случае. Я...

Синтия снова прервала его:

— У вас не было чувства, что по отношению к вам совершено предательство?

— Разумеется, нет. У нас были добрые, доверительные, платонические и интеллектуально-духовные отношения.

Меня подмывало спросить, входило ли в спектр таких отношений распятие голой Энн на земле, но мне нужно было знать, почему преступник сделал это. Собственно говоря, я это уже знал. То, что Мур сказал о предательстве, наталкивало на необходимость не только поймать убийцу, но и понять жизнь и судьбу несчастной Энн Кемпбелл. Я сделал выстрел наугад:

— Будучи с капитаном Кемпбелл в Персидском заливе, вы разработали и предложили провести операцию «Мешок помешанных»...

— Я не имею права обсуждать эту тему.

— Капитан Кемпбелл считала, что секс — одно из средств для достижения разнородных целей, я прав?

— Да, считала.

— Я уже упомянул, что посмотрел видеозаписи ее лекций о психологической войне и понимаю, из чего она исходила. Я тоже признаю силу секса, но только как добрую силу, как выражение любви и заботы. Энн Кемпбелл была не права — вы с этим согласны?

— Сам по себе секс — это не добро и не зло. Но я согласен, что некоторые — в основном это женщины — используют его как оружие и инструмент для достижения своих целей.

Я повернулся к Синтии:

— Вы согласны с полковником Муром?

Синтия была явно недовольна — то ли мной, то ли Муром, не знаю.

— Я согласна с тем, что некоторые женщины используют секс как оружие, но с точки зрения этики это неприемлемо. Что касается Энн Кемпбелл, вероятно, она рассматривала секс как единственное оружие против любой несправедливости и собственного бессилия. Полковник, вы были рядом, все видели и должны были Энн остановить. Это был ваш моральный долг и прямая обязанность как ее командира.