Опустошение - Егор Роге

Ира предложила остаться до вечера, и я не пожалел: в темное время суток водопад подсвечивается мощными лучами прожекторов, добавляя немного человеческого участия в этот природный проект.

Наступила пятница. Проснувшись, я набрал знакомый номер консульства и услышал иной, не тот к которому привык, ответ сотрудника:

– Ваша виза готова, вы можете забрать паспорт сегодня.

Я позвонил в номер Иры, ее телефон был занят. Повторив попытку, также безуспешно, я отправился в душ.

Едва начав вытираться, я услышал стук в дверь.

– Открывай скорее, – Ира была явно взволнована, – есть новости.

– Да знаю, знаю, – ответил я, – я уже звонил в посольство.

– Он выкрал контейнеры!

– Все десять? – спокойно спросил я. – Какая неожиданность.

– Да! Мне только что звонил папа, просил тебя связаться с кем-нибудь в России и понять, что теперь делать.

Артем рассказал позже, что сделать это было совсем нетрудно.

Столкнувшись с проблемой катастрофической нехватки денег, он пришел к этому решению тем же путем, что и я. Только на неделю раньше. О таможенных процедурах он не беспокоился, проблема была в перевозчике, державшем груз. Это все же была западная компания, но за пятьдесят тысяч долларов груз был выпущен и по копиям документов. Артем при помощи Богачева уже через неделю пристроил весь объем кресел, как я и догадывался, почти без прибыли, но получив такие необходимые оборотные деньги.

– У меня вообще-то тоже новость: мне дали визу, – сказал я.

– Ну наконец-то!

Нас больше ничто не держало в Баффало, и уже к обеду мы въехали в Торонто.

Макс подъехал туда еще через два часа.

В департаменте экономики провинции Онтарио мы зарегистрировали две компании: «Лассаль Дизайн Компани» и «МАХ Компани». В обеих фирмах моя доля составляла пятьдесят процентов, четвертью владела Ира, единственный канадец в нашем коллективе, и столько же было у Макса. В отделении «Банк оф Монреаль» в Торонто мы открыли счета всех компаний и сразу из банка отправили реквизиты для оплаты в офис нефтяников.

– Вот это оперативность, – удивился Макс.

– Чем сильнее сжать пружину, тем сильнее разожмется, – улыбнулся я, – две недели вынужденного безделья в Баффало нужно компенсировать.

Мы решили поужинать и остаться ночевать в Торонто – Макс сказал, что не хочет снова ехать за рулем.

Торонто не похож ни на успевший надоесть Баффало, ни на огромный Нью-Йорк. От крупнейшего американского мегаполиса его отличала человечность. С первой минуты стало понятно, что город не просто построен людьми, но и для людей. Даже впоследствии нигде я не видел такого количества садов и парков. В Торонто их оказалось более ста – от огромного Хай-парка и Харборфронта до совсем небольших, в которых обитают животные, считающиеся в Канаде вполне городскими: белки, канадские гуси, дикие утки, зимородки, цапли, скунсы и еноты.

Вечером, перед отъездом в мотель, расположенный в пригороде, мы прогулялись по Yonge. Я никогда не предполагал, что такое невероятное количество кафе и ресторанов может быть расположено в одном месте и, более того, все места в ресторанах были заполнены почти полностью.

Ира сказала, что это самая длинная улица Канады, уходит на сотни километров на север.

На Бей-стрит, аналоге нью-йоркской Уолл-стрит, в центре города, находятся все основные городские небоскребы, самый высокий из которых более 70 этажей. С этой же улицы отлично видна Си-Эн-Тауэр, самая высокая в мире телевизионная башня. Позже, посещая Канаду, я раз за разом открывал для себя этот прекрасный город.

Утром мы на двух машинах выехали в Монреаль. Предстояло еще самое важное – разговор с Пьером Лассалем, который он предложил провести в понедельник, сразу с утра. Весь вечер воскресенья мы с Максом оттачивали мастерство ведения переговоров. Козырей у нас было немало, и мы разделили их на две группы.

Первую мы определили как морально-этическую. Мы основывались на истории возникновения «Арины», которая получила эксклюзивные права в момент, когда там было четыре партнера. Двое из них покинули «Арину» и создали свою компанию. Причем покинули не столько по собственной воле, сколько под давлением обстоятельств: вначале из компании вытеснили Макса, а спустя полгода и меня. К тому же в моем случае несправедливость была особенно вопиющей.

История про «Грин Раунд», на мой взгляд, вообще должна была стать важнейшим аргументом в пользу создания второй компании, представляющей интересы «Лассаля» в России, потому что первая, скорее всего, умрет в скором времени.

Аргументы второй группы были более прагматичны: мы гарантировали объем заказов. Кроме того, мы не требовали эксклюзивного права и допускали, что вместе с «Ариной» будем работать в честной конкурентной борьбе.

– Что работает против нас? – спросил Макс.

– Три вещи: необъяснимый страх Пьера перед Артемом, – начал я.

– Это вообще за гранью моего понимания! – воскликнул Макс. – А остальные две?

– Верность принципам бизнеса, один из которых – не нарушать своего слова, – продолжил я, – он обещал эксклюзивные права «Арине».

– Но мы-то ушли, – возразил Макс, – а мы же половина «Арины».

– Формально – нет. И третье: он хочет получить деньги за украденные контейнеры!

– Объясни, при чем тут это? – удивился Макс.

– Артем убил двух зайцев сразу, – ответил я, – он и деньги получит, и свою ценность перед «Лассалем» умножил на сумму похищенных кресел. Если Пьер обидит его, Артем вообще ничего не заплатит за эти кресла. Пьер это понимает и, думаю, не захочет попрощаться с этим миллионом.

– Плохо дело, да?

– Плохо; как сказал Марк, четыре из пяти против нас, – усмехнулся я и добавил: – Правда Артем, возможно, не сможет заплатить за эти кресла, даже если захочет.

– Почему?

– Он обанкротится раньше.

Офис «Лассаля» находился в пригороде Монреаля, и путь занял примерно сорок минут. Макс сосредоточенно вел машину, а я размышлял о действиях Артема.

Несомненно, он получит еще несколько заказов от своего друга Славина, как бы я ни относился к Илье Вишнякову, но надо признать, что он мог бы принести «Арине» два-три крупных заказа в ближайшее время. Во всяком случае, на триста-четыреста тысяч дополнительного дохода он смело мог рассчитывать.

К этому стоит добавить сумму «уведенных» «Авионов», итого получалась внушительная сумма в полтора миллиона.

Я не совсем понимал, как он будет договариваться с Пьером об отсрочке. За кресла он должен отдать почти миллион. И ему нужно содержать компанию, выплачивать зарплаты, аренду офиса и «взнос безопасности». Вспомнив о Вахе, я слегка поежился в кресле.

Макс боковым зрением увидел это и, решив, что я замерз, увеличил температуру в машине. «Ниссан максима» подъезжал к офису Пьера.

– Ну что, пошли? – произнес Макс. – Судя по машинам, Марк уже приехал.

Кабинет Пьера был довольно большим и оснащенным новой мебелью.

Стол, за которым сидел Пьер, был классическим канадским «D-desk», именно такую латинскую букву напоминала форма столешницы. Я автоматически вспомнил код стола и всех других элементов мебели кабинета.

На стене по левую руку от Пьера, напротив большого панорамного окна, висели фотографии, довольно много. На них Пьер был запечатлен рядом с премьер-министром Канады Кретьеном, американским президентом Джорджем Бушем, к имени которого впоследствии всегда будут добавлять «старший», и Папой Иоанном Павлом Вторым.

– Привет, – по-русски сказал Пьер и оторвался от чтения «Глоб энд Мейл», улыбнувшись своей открытой улыбкой, да так, что не оставалось сомнений – он действительно рад нас видеть.

Он предложил сесть, и Марк, вошедший в кабинет одновременно с нами, сел на одно из двух кресел напротив Пьера. Второе кресло оставалось свободным, ни я, ни Макс не знали, как верно поступить в такой ситуации.

– А знаете что, – предложил Лассаль, – пойдемте-ка завтракать.

– Спасибо, Пьер, мы… – начал было я, но, увидев осуждающий взгляд Марка, замолк.

– Пошли, пошли, – продолжил Пьер, – у нас тут отличное местечко.

Ресторан «Фиш Гарден» был в трех минутах езды от офиса, но Пьер предпочел пятнадцатиминутную пешую прогулку.

Производственный квартал, состоящий из похожих зданий, с большим количеством витражей, выгодно отличался от наших привычных заводов, во всяком случае от того, где был размещен наш сборочный цех. На территории этого московского завода можно было без дополнительного реквизита снимать фильмы о стачках ивановских ткачей или пресненских рабочих во времена первой русской революции.

– Ресторан тоже Пьера? – поинтересовался я у Марка по дороге.

– Как и бизнес-центр в деловой части города, и торговый мол в пригороде, где я живу…

– Как тебе Канада? – спросил Пьер. – Очень нравится?