Чародей и дурак - Джулия Джонс

— Я хочу получить во дворце место — экономки, скажем, или ключницы… — Госпожа Г. взмахнула руками, и неприкрытая злоба исказила ее кислое личико. — Я могла бы, к примеру, присматривать за этой шлюхой.

Баралис не сумел сдержать улыбки. Да, из этой бабы выйдет превосходная тюремщица.

— Вы получите любое место, какое захотите. А теперь скажите…

— Сначала я хочу получить золото и ваше слово.

Баралис, подойдя к столу, быстро написал долговое обязательство, подписался, поставил свою печать и подал бумагу женщине. Та старательно прочла расписку.

— Мне бы все-таки задаток.

— Если ты сей же миг не скажешь мне, где находятся Мейбор и его дочь, из дворца живой не выйдешь. — Баралис подошел к женщине вплотную. — Бери, что дают, если жизнь дорога.

Женщина трясущейся рукой сунула бумагу за корсаж.

— Хорошо, хорошо. Лорд Мейбор сидит сейчас в заведении моей сестры. Пошлите последить за ним несколько человек — и он приведет их к Меллиандре.

Баралис взялся за шнур звонка.

— Где это заведение?

— На южной стороне. Я провожу туда ваших людей.

— Прекрасно.

Баралис уже потерял интерес к этой женщине — пусть ведет гвардейцев, если ей охота. Ларнские оракулы никогда не ошибаются. Скоро он получит Меллиандру.

Мейбор давно оставил свои попытки вспомнить, как кого из девушек зовут. Мокси и Франни он еще различал, остальные были просто скопищем соблазнительных полуодетых тел.

Дым, который удушил бы и угольщика, в сочетании с крепким элем, который мог бы того же угольщика доконать, погрузили Мейбора в оцепенение. Одно он знал твердо: ему пора домой, а женщина, пахнущая дохлыми крысами, его не пускает. Каждый раз загораживает ему дорогу и толкает к нему новую голую девку.

Заведение почти опустело. Несколько забулдыг храпели на полу, еще один пускал слезы в эль, а его сосед пел песню о своей жене. Даже дым, и тот как будто поредел.

Мейбор распихал девок и встал. Пол не сразу утвердился под ногами. Пахнущая крысами тут же возникла в поле зрения.

— Куда же вы, сударь? — вскричала она, хватая его за руку. — Вы ведь еще не видели, как танцует Эсми.

Мейбор шлепнул ее по руке.

— Я ухожу, женщина, как Борк свят, и ты меня не остановишь.

Он ринулся к двери, и она сама отворилась перед ним. Какая-то женщина высунулась поглядеть на него — по крайней мере так ему показалось: когда он навел на нее взгляд, она уже исчезла.

Пахнущая крысами, шедшая за ним по пятам, вдруг крикнула девушкам:

— Попрощайтесь-ка с любезным господином.

— Доброй ночи, красавчик, — отозвались те.

Мейбор, чувствуя, что кланяться сейчас не следует, только рукой помахал в ответ, и пахнущая крысами отпустила его.

Мейбор дохнул ночным воздухом и попытался припомнить дорогу домой. Неотрывно глядя себе под ноги, он дошел до конца улицы. Места были как будто знакомые — он повернул налево, потом пересек рыночную площадь. Вокруг стало тихо. Высокоградцы прекратили бомбардировку до утра, и слышен был только плеск воды в фонтане да шорох атласного камзола.

Ночь выдалась не совсем обычная, и Мейбор извлек для себя печальный урок: даже голые женщины со временем могут надоесть.

По дороге он немного протрезвел. Ночной ветерок выдул дым из легких, а вонь из сточных канав оживляла почище нюхательных солей.

С отрезвлением пришла и настороженность. Стук сердца был не единственным звуком, который слышал Мейбор. Он остановился — и в тот же миг затихли и шаги позади. За ним кто-то шел.

Наверняка карманник или грабитель, привлеченный его нарядной одеждой и нетвердой походкой. Мейбор заторопился — до погреба осталось совсем немного.

Еще несколько поворотов, быстрый взгляд влево и вправо — Мейбор вошел во двор мясника.

Борк, ну и темень! Мейбор с трудом отыскал люк, постучал по нему ногой и прошипел:

— Это я, Мейбор! Откройте.

Услышав внизу шорох, он удовлетворенно заворчал. Не спят лодыри — то-то же. Люк открылся, и тут Мейбор вспомнил, что оставил плащ в углу двора.

— Я сейчас, — буркнул он.

Мейбор позабыл, в каком углу лежит плащ. Он заковылял в самый дальний конец, и тут тишину ночи прорезал громкий крик:

— Взять их!

Мечи со свистом вылетели из ножен, и двор наполнился тенями, бегущими к люку.

Двое мчались прямо на Мейбора. Он вытащил нож и укрылся в самой густой тени у стены. Там стоял разделочный стол — Мейбор стукнулся о него бедром и с руганью обошел его.

Солдаты уже прыгали в люк. Кто-то закричал.

Те двое были в нескольких шагах от Мейбора. Он взмахнул ножом, и один попятился. На второго Мейбор что есть силы толкнул стол, а сам упал на землю и нашарил в грязи свой плащ.

Солдат, прижатый к земле столом, звал на помощь своего товарища.

Из люка вылезли несколько человек. Один из них нес кого-то — его ноша не издавала звуков и не боролась. Было слишком темно, но Мейбор догадался, что это его дочь. Мелли держала себя с достоинством. В звездном свете мелькнула юбка, и у Мейбора сжалось сердце. Да, это Мелли — и живая, вот она шевельнулась. Стража окружала ее со всех сторон.

— Тревис! Брюннер! Поймали вы старого козла?

— Мы загнали его в угол, капитан.

Раздался грохот — один солдат сбросил с другого тяжелый стол.

Мгновение Мейбор раздумывал. Вряд ли он сможет спасти Мелли — стольких человек ему не одолеть.

Двое нерешительно приближались к нему, размахивая своими клинками. Мейбор стоял в полной тени и догадывался, что они его не видят. Лучшее, что он может сделать, — это попытаться бежать. Мало пользы будет Мелли, если его схватят или убьют. Если он верно помнит, между ним и кухней мясника есть калитка. Мейбор метнул свой плащ, как невод. Тот раздулся в воздухе и полетел на середину двора. В тусклом свете казалось, что это бежит человек.

— Вон он, Тревис! — крикнул один из двоих. — Бежать задумал!

И оба ринулись туда, где упал плащ.

— Отец! — закричала Мелли. — Нет!

У Мейбора все нутро сжалось, когда он услышал крик, — должно быть, она узнала его плащ. Поколебавшись, он двинулся в обратную от переполоха сторону, вдоль стены, где лежала тень. Легкие жгло как огнем, и он задыхался. Ему не нужно было оглядываться, чтобы понять, что его уловка раскрыта. Позади слышались топот и крики.

Вот и калитка. Рука у Мейбора так тряслась, что он не мог отодвинуть засов.

— Вон он, у стены! — крикнул кто-то.

Мейбор ухватил засов обеими руками и потянул. Калитка отворилась, и он отважился оглянуться напоследок.

Мелли подняла настоящий бунт: она брыкалась, визжала — словом, из кожи лезла вон, чтобы отвлечь стражу от погони за отцом. Сердце Мейбора готово было разорваться. Кто из отцов мог бы похвастаться такой храброй дочерью?