Собор Святой Марии - Ильденфонсо Фальконес

Уверенность, что они не забеременеют, молодость любовников и темнота ночи были искушением, перед которым не могли устоять многие женщины, жаждущие тайных приключений. Аледис без труда пробралась в комнату подмастерьев и обзавелась несколькими такими колпачками. Мысль об отсутствии риска забеременеть при встречах с Арнау дала Аледис полную волю, чтобы удовлетворить свою похоть.

Она сказала, что благодаря этим колпачкам у них не будет детей, и Арнау смотрел, как она надевала это приспособление на его член. Останется ли потом эта смазка у него на члене? Накажет ли его Бог за то, что он противится божественным предписаниям природы? Мария не беременела. Она была крепкой и здоровой девушкой. Какая причина могла помешать ей забеременеть? Какое еще основание, кроме грехов Арнау, могло появиться у Господа, чтобы не наградить его желанным потомком?

Бартоломе нужен был внук. Отец Альберт и Жоан хотели, чтобы Арнау стал отцом. Вся община была в ожидании, когда молодые супруги сообщат наконец благую весть. Мужчины подшучивали над Арнау, а жены бастайшей приходили к Марии, чтобы дать ей совет и рассказать о прелестях семейной жизни.

Арнау тоже хотел сына.

— Я не хочу, чтобы ты надевала мне это, — воспротивился он, когда Аледис в очередной раз преградила ему дорогу в каменоломню.

Аледис не испугалась.

— Я не собираюсь тебя терять, — заявила она. — Прежде чем это случится, я брошу старика и ославлю тебя. Все узнают, что было между нами, и ты попадешь в немилость: тебя выгонят из общины, а может быть, и из города. Вот тогда у тебя буду только я, и только я буду готова следовать за тобой повсюду. Я не представляю своей жизни без тебя, и не собираюсь оставаться возле помешанного импотента.

— Ты хочешь погубить мою жизнь? Зачем тебе это?

— Потому что я знаю, что в глубине души ты любишь меня, — с твердостью в голосе ответила Аледис. — На самом деле я просто помогаю тебе сделать тот шаг, на который ты не отваживаешься.

Когда они спрятались за кустами на откосе горы Монжуик, Аледис таки надела колпачок на член своего любовника. Арнау, наблюдая за ней, думал: была ли правда в ее словах? Действительно ли он хотел жить с Аледис, бросить свою жену и все, что у него было, и бежать с ней? Вот если бы его член не проявлял такую готовность… Откуда в этой женщине способность подавлять его волю? Арнау собрался рассказать ей историю о матери Жоана и предостеречь, что, если их связь будет раскрыта, старик опозорит ее на всю жизнь. Но вместо этого… снова бросился в ее объятия. Аледис глубоко дышала, подстраиваясь под ритм толчков Арнау. Этот бастайш только и думал, что о своих страхах: Мария, работа, община, Жоан, бесчестье, его Святая Дева Мария. Его Святая Дева…

25

Сидя на троне, король Педро поднял руку. Он находился в окружении своего дяди и брата — инфантов дона Педро и дона Хайме, — которые стояли справа от него, а также графа де Террановы и отца Ота из Монткады, занявшими места слева. Король ждал, пока замолчат остальные члены совета. В королевском дворце в Валенсии принимали Пэрэ Рамона де Кодолера, мажордома и посланца короля Хайме Мальоркского. По словам господина де Кодолера, король Мальорки, граф Руссильона и Сардинии и владыка Монпелье, решил объявить войну Франции за постоянные оскорбления, наносимые французами его величеству. И, как вассал короля Педро, он просил, чтобы 21 апреля следующего 1341 года его сеньор возглавил в Перпиньяне каталонские войска и тем самым помог ему в войне против Франции.

Все это утро король Педро и его советники рассматривали прошение вассала. Если они не придут на помощь королю Мальорки, тот откажется от вассальства и станет независимым, а если они это сделают — и тут все пришли к единому мнению, — то попадут в ловушку. Как только каталонские войска войдут в Перпиньян, Хайме Мальоркский вступит в союз с королем Франции против Педро IV.

Когда наконец воцарилось молчание, король заговорил:

— Все вы размышляли над тем, какой предлог можно использовать, чтобы отказать королю Мальорки в той просьбе, с которой он к нам обратился. Думаю, предлог найден: мы отправимся в Барселону, созовем кортесы и пригласим короля Мальорки, чтобы 25 марта он присутствовал на кортесах, как ему и подобает. И что может произойти? Он или будет там, или не будет. Если он явится, ему придется сделать то, что он должен сделать, и в этом случае мы тоже выполним его просьбу… — Некоторые советники заволновались: а если король Мальорки добьется, чтобы кортесы дали согласие вступить в войну против Франции в то самое время, когда идет война с Генуей?! Кто-то даже осмелился возразить вслух, но Педро, подняв руку и улыбнувшись, призвал к спокойствию. Прежде чем продолжить, он повысил голос: Мы спросим совета у наших вассалов, которые примут наилучшее решение по поводу того, что нам делать. — Кое-кто из советников тоже заулыбался, а другие закивали головой. Кортесы были компетентны в сфере каталонской политики и могли решать, начинать войну или нет. Тогда уже не король откажет своему вассалу, а кортесы Каталонии. — А если король Мальорки не приедет, — произнес Педро, — тогда он нарушит договор о вассальстве, и в этом случае мы не будем обязаны помогать ему и вступать в войну против короля Франции.

Барселона, 1341 год

Знать, духовенство и представители свободных городов графства — три сословия, из которых состояли кортесы, — собрались в Барселоне, заполонив улицы роскошными одеяниями. Здесь были шелк из Альмерии, Барбарии, Александрии и Дамаска, шерсть из Англии и Брюсселя, Фландрии и Мехелена, необыкновенный черный лен из Биссо. Все это было украшено золотым и серебряным шитьем и драгоценными камнями.

Однако Хайме из Мальорки все еще не приехал в столицу графства. Вот уже несколько дней лодочники, бастайши и прочие портовые рабочие, предупрежденные викарием, готовились к тому, что король Мальорки решится наконец прибыть на кортесы. Порт Барселоны не был готов для высадки великих мира сего, которые никогда не согласились бы добираться до берега на жалких галерах, как это делали купцы. Когда кто-нибудь из знатных гостей прибывал в Барселону, лодочники выстраивали свои посудины бортом к борту от самого берега до выхода в море и на них строили помост, чтобы короли и графы добирались до берега Барселоны с подобающей им торжественностью и не дай бог не замочили одежду.

Бастайши — среди них и Арнау — носили на берег доски, необходимые для постройки помоста, и вместе с другими горожанами, подходившими к берегу, вглядывались в горизонт в поисках галер государя Мальорки. Впрочем, большинство представителей знати делало то же самое. Кортесы Барселоны превратились в предмет всеобщих разговоров; обращение короля Мальорки за помощью и уловка короля Педро были на устах у всех жителей Барселоны.

— Следует предположить, — заметил однажды Арнау отцу Альберту, снимая нагар со свечей в часовне Святейшего, — что, если весь город знает о том, что собирается сделать король Педро, это же знает и король Хайме. Зачем его тогда ожидать?

— Поэтому он и не приедет, — ответил кюре, не переставая взволнованно ходить по часовне.

— И что тогда? — Арнау с любопытством посмотрел на священника.

— Я очень боюсь, что Каталония вступит в войну с Мальоркой.

— Еще одна война?

— Да. Хорошо известно желание короля Педро воссоединить старые каталонские королевства, которые Хайме Завоеватель разделил между своими наследниками. С тех пор короли Мальорки только и делали, что предавали каталонцев. Не прошло и пятидесяти лет, как Педро Великому удалось победить французов и мальоркийцев в ущелье Паниссар. Потом он завоевал Мальорку, Руссильон и Сардинию, но Папа заставил его возвратить их Хайме И. — Кюре повернулся к Арнау. — Будет война, Арнау. Не знаю, когда и почему, но война будет.

Хайме Мальоркский не приехал на кортесы. Король назначил новый срок, дав ему еще три дня, но и после этого галеры не прибыли в порт Барселоны.

— Вот тебе и почему, — сказал на следующий день отец Альберт. — Все еще не знаем когда, но уже знаем почему.

По окончании кортесов Педро VI приказал возбудить против своего вассала судебное разбирательство за неповиновение, к которому он присовокупил еще обвинение в том, что в графствах Руссильон и Сардиния чеканили каталонскую монету, в то время как королевскую монету можно было чеканить только в Барселоне.

Хайме Мальоркский продолжал делать вид, будто ничего не происходит, но процесс, который вел викарий Барселоны Арнау д’Эрилль при участии Фелипа де Монтройга и Арнау Самореры, королевского вице-канцлера, продолжался заочно, несмотря на отсутствие мальоркского государя.

Король Хайме явно занервничал, когда советники сообщили ему, каким может быть результат: реквизиция его королевства и графств. Тогда Хайме стал искать защиты у короля Франции, которому он воздал почести, и обратился к Папе, чтобы тот выступил посредником в переговорах с его зятем, королем Педро.