Лиса. Личные хроники русской смуты - Наталья Уланова

И, с трудом переваливаясь по ступенькам, удалилась к себе на пятый этаж. Маленькая, ворчливая, нарочито сердитая и крайне скупая на внешние проявления доброты… Однако уже через пару минут назойливая соседка снова стучалась в дверь.

– Давай стакан, масла тебе налью, – в руках у неё была бутылка подсолнечного масла.

– Спасибо, тётя Мария, – смутилась Лиса. – Не надо мне…

– Стакан давай, говорю! Тоже мне, гордая нашлась! Дома у меня все гордые, теперь ещё и эта. Дают – бери, бьют – беги! Или не учили?

– Учили, – улыбнулась Лиса, а сама подумала, что готовить на этом масле у неё всё равно нечего.

– Завтра в пять за молоком пойду, для тебя тоже очередь займу, а ты к восьми, к открытию, к магазину подходи.

– Спасибо вам за всё, тёть Маша! Спасибо!

– Спасибо, спасибо… Заспасибилась. Отрез принесу, халат мне сошьешь. И у Фатьмы со второго этажа какие-то куски шерстяные есть. За просто так отдает, зайди, посмотри.

– Чего это я к ней пойду?.. – смутилась Лиса. – Сами сходите, посмотрите.

– Ладно, посмотрю. А ты всё же халат надень. Вот молодежь! На дворе – полдень, а она на ночнушку пальто надела и ходит себе. Барыня! Ещё и дверь в таком виде открывает. В наше время тебя бы за такое… – продолжать свою реплику тётя Мария не стала. Она перелила масло в принесенную Лисой папину чашку, вздохнула и, отчего-то пряча взгляд и бурча и вовсе что-то неразборчивое, ушла к себе.

– До свидания, тётя Мария, и ещё раз спасибо! – опомнилась Лиса уже тогда, когда соседка с трудом преодолела первый из лестничных маршей.

Та лишь махнула рукой.

К реальности Лиса вернулась не сразу:

– Сашенька, посмотри – нам бабуля маслица принесла. Хорошая бабуля! Сейчас, сейчас я тебя возьму.

– Ма-ма… мама… – малыш, упершись спиною в висевший на стене выцветший ковер, быстро перебирал ножками. Каждый раз, когда он так делал, Лисе почему-то казалось, что он куда-то от неё убегает.

Молодая женщина вышла на кухню, осторожно поставила наполненную маслом чашку на самую середину стола, а затем аккуратно, так чтобы не оставлять крошек, отломила кусочек от лежавшего в пакете полузасохшего круглого «заводского» батона и вернулась к ребёнку.

– На вот, возьми. А я пока чайник поставлю, а потом мы с тобой, мой хороший, умоемся, переоденемся в сухое и чистое и станем совсем красивые. А то вдруг приедет папа и нас таких, чумазых и описанных, ни за что не узнает…

– Папа, – мальчик одной рукою показал на фотографию одетого в военную форму мужчины, а второй отправил в рот облюбованный и одобренный им край только что врученной матерью горбушки.

Лиса невольно взглянула на висевшую на стене напротив кроватки фотографию и вздохнула.

В гудящей голове гулкими аккордами всплыло привязчивое: «…позвони мне, позвони, позвони мне, ради бога…»

Телефон и в самом деле зазвонил. Внезапный звонок ударил по напряженным нервам, но, к сожалению, это был вовсе не Александр. Услышав русское: «Алло, кто там?», – на том конце телефонной линии выругались на азербайджанском и, помянув своего шайтана и русскую проституцию, бросили трубку.

Лиса пожала плечами и, осторожно потрогав налившуюся грудь, обернулась к сыну.

– Мамка твоя, корова дойная, опять проспала время кормления… И сцеживаться уже, наверное, поздно. Что теперь делать-то будем?

– Сися кака? – нахмуря бровки, уточнил враз посерьезневший Сашка.

– Да, испортилась твоя сися, Сашуль…

Полупустой чайник показался Лисе настолько тяжёлым, что она еле сдвинула его с места. Любое движение отдавалось тупой ноющей болью. Грудь стала плотной и горячей, до неё невозможно было дотронуться. Попытка сцедить молоко ни к чему не привела.

Взять ребёнка на руки, как тот не просился, Лиса так и не смогла. С большим трудом она переодела его прямо в кроватке и напоила слегка подслащенным чаем. Затем, пользуясь той же самой ложечкой, напоила и щенка остатками чая. Тот с жадностью сглатывал жидкость и как-то потешно, совсем не по-собачьи причмокивал, и вскоре Лиса почувствовала, как по ней потекло что-то приятное и тёпленькое.

– Бессовестный, ты меня обдул! – рассмеялась она.

Впервые за долгое время ей стало легко и весело. На какое-то мгновение забылись все проблемы, вся неустроенность.

– Надо же какой хороший мальчик у нас появился! – Лиса обхватила маленького собаченыша ладонями и попыталась потёреться с ним носами.

Но, напившийся теплого подслащенного чая щенок вдруг взял и уснул.

Прямо в руках.

Сашка тоже вовсю тёр глазки, зевал и вскоре сам улёгся на бочок и лишь осоловело таращился, словно проверяя – на месте ли его рыжеволосая мамочка. Та сидела рядышком и сомнамбулически раскачивалась из стороны в сторону. Нервы… Сашка ухватился за её руку и, наконец-то успокоившись, тоже заснул. Глядя на свое сонное детское царство, Лиса понемногу тоже стала клевать носом, но вдруг вспомнила, что ей всё-таки нужно переодеться. Она осторожно высвободила руку из детских пальчиков, положила щенка рядом с Сашкой, укрыла его краешком одеяльца и невольно залюбовалась получившейся картиной: рядышком, повернув друг к другу усердно сопящие носики, спали два ангелочка – сын человечий и собачий сын. И веяло от них таким умиротворением, таким счастьем, теплом и мирной жизнью, что Лиса снова улыбнулась. «Всё будет хорошо, лишь бы только мне не заболеть…» – подумалось ей.

Пальто соскользнуло с плеч вновь задремавшей Лисы, упало, да так и осталось лежать на полу. Сил наклониться за ним уже не было. Голова у неё кружилась, глаза слипались, а тело бросало то в жар, то в холод. Подвернувшийся под руку градусник тут же показал тридцать девять и девять, и Лиса долго всматривалась в его циферки, выверяя в мерцающем неровном свете положение ртутного столбика. Ей казалось, что это всё ей мерещится, и сбесившийся градусник бессовестно врёт.

Рассердившись, Лиса с силой потянула с себя ночную рубашку. Поднять руки вверх и снять её через голову у неё не получилось. Она несколько раз безрезультатно повторила свои попытки, но лишь вспотела, окончательно сбилась с дыхания и вся изнервничалась. Едва сдерживая рвущуюся наружу панику, Лиса судорожно вцепилась пальцами в горловину ночнушки и надорвала ткань. Тонкая материя поддалась легко, почти без сопротивления. Она переступила через остатки своего одеяния, подошла к зеркалу и там встретилась взглядом с какой-то смутно на неё похожей, изможденной, неопределенного возраста женщиной. У той, второй, были пунцовые щеки, бледное прозрачное лицо и растрескавшиеся губы.

«Неужели это я?» – в ужасе отпрянула Лиса от зеркала. – «Хорошо, хоть Саша в отъезде… Вот бы испугался, если бы сейчас приехал и увидел это „чудо“… Нет уж, лучше пусть пока не приезжает…» – и тут же испугалась этой мысли. Ей вдруг пришло в голову, что когда-нибудь, она сама, пусть даже мысленно, не захочет его больше видеть. Эта мысль и ужаснула её, и расстроила одновременно… – «Нет, это не я!.. Это температура… Я хочу тебя видеть! Приезжай, Сашенька! Приезжай, пожалуйста!.. Я жду тебя, помню каждый твой жест, твой запах… Помню твое движение во мне… помню и живу этим…» – по лицу Лисы пробежали две поблескивающие солёные дорожки, но после короткого взмаха руки они исчезли.

Глава 22 Кавказский пленник

…Как мы сможем победить, если можно нас купить?

Олег Газманов

Азербайджан стал независимой страной в конце 1991 года.

Бытие определяет сознание, и, вполне логично, что наступившая независимость привела к сложной внутриполитической ситуации в этой республике. Основными противоборствующими силами выступили ещё не потерявшая власть коммунистическая номенклатура и набиравший силу оппозиционный Народный фронт Азербайджана (НФА) [12] . Обе стороны спекулировали на развитии событий в Нагорном Карабахе и стремились использовать их в собственной политической борьбе за власть.

Всё как всегда: пока проходимцы дрались за министерские портфели, жернова политических шестерёнок перемалывали человеческие судьбы. То, что, помимо невинных жертв этого малоаппетитного процесса, под раздачу изредка попадали и мерзавцы – утешение слабое. Но, тем не менее, – это повод поговорить о тех и других.

17 марта 1992 года исполняющий обязанности президента республики Якуб Мамедов назначил одного из лидеров НФА Рагима Газиева [13] , не имевшего профессиональной военной подготовки, министром обороны Азербайджана, находившегося в состоянии войны с армянскими вооружёнными формированиями. Два месяца спустя азербайджанская армия вынуждена была оставить Лачин и Шушу. В ходе летнего наступления под контроль Азербайджана вернулся Мардакерт; азербайджанские войска стояли в селе Ванклу в 12 км от Степанакерта. В конце 1992 – начале 1993 года азербайджанские войска были вытеснены из Мардакертского района, после чего Кельбаджарский район оказался в полублокадном положении. Известный своими антироссийскими настроениями, Газиев попал в безвыходное положение и стал склоняться к партнёрству с Россией.