Лиса. Личные хроники русской смуты - Наталья Уланова

На «Пловце» молодых офицеров распределили кого куда. Задач в Штабе 4-й Армии и в 295-й Херсонской орденоносной мотострелковой дивизии много, причём, самых разнообразных. Сашка занимается составлением описей и упаковкой бумаг в Сальянских казармах [20] . Кому и зачем теперь нужны эти потерявшие смысл бумаги – непонятно, но Сашка лишних вопросов не задаёт. Надо, значит надо. Он ждёт перевода, и занять голову и руки работой – неплохой способ борьбы с хандрой и выматывающим душу нервным напряжением. Лишь изредка на него накатывает тупое отчаяние, от которого опускаются руки – забыли, что ли, про него там, в бурсе?

Похоже, стали забывать.

Но, если даже в Штабе Армии бардак и неразбериха, то что тогда творится в вычеркнутом из списков российских военных ВУЗов училище?

Часть офицеров, из числа преподавателей и технического персонала, уже уехали, но распоряжения на откомандирование Сашкиной семьи «на Большую Землю» пока нет. Не удивительно: кому в пребывающих в ошеломлённом состоянии Вооружённых Силах не менее ошеломлённой Российской Федерации нужен носящий прибалтийскую фамилию младший офицер? Причём, офицер передаваемого Азербайджану пехотного училища? Да растереть такого и забыть!

Не удивляйтесь и не возмущайтесь. Пехота – всегда и везде расходный материал, глумливо именуемый «царицей полей». И в мирное время в службе в пехоте мало престижа, а уж в военное… – что пехотный офицер, что солдат-пехотинец – пушечное мясо. Заметьте, это в военное, а распад страны – это похлеще любой войны будет. Похлеще – потому что без войн всё равно не обойдётся. Страшных, жестоких, ведущихся не по писанным в Женевской конвенции правилам, – т. е. без излишней «гуманности» и зыбкой видимости «рыцарского» этикета. Войн, в которых бывшие соседи становятся заклятыми врагами, а брат идёт на брата. Потому и победителей в них не бывает. Тем они и отличаются, гражданские войны, что в них побеждает кто-то третий, со стороны. Тот, кто и устроил эту «заварушку».

Воевать непонятно за что Сашке не хотелось.

По поводу собственной «нужности» он не обольщался. Составив очередной рапорт о переводе в Россию и о согласии продолжить службу в любом предложенном ему гарнизоне, он невольно вспомнил набивший оскомину сюжет из «Кавказской пленницы»:

– Семь порций шашлыка!

– Восемь…

– Восемь!.. Исправляю… Выбросила в пропасть!!!

Это о нём, о Сашке, этот сюжет. И о его семье.

Страну сливают в унитаз, а её правители сошли с ума. Смутное время – это когда судьбы собственных граждан становятся вождям страны неинтересны. Говорят, что каждый народ заслуживает своих правителей. Врут. Ни один народ не заслуживает того геноцида, который устраивает ему пришедшее к власти алчное неквалифицированное быдло.

20 марта 1992 года. Республика Азербайджан. Тренировочный лагерь азербайджанской армии. Раннее утро

Утром мюдюра разбудил посыльный.

До дежурной службы дозвонились из Баку и сообщили, что в Азербайджане в очередной раз сменился министр обороны, и в данный момент он выехал во вверенную комбригу Наилю бригаду. В полученной телефонограмме были названы имя и фамилия нового министра, и Наиль обрадовался. Сон оказался вещим.

Вспомнив вторую половину сна, ряис нахмурился и, трижды сплюнув через левое плечо, украдкой перекрестился – мало ли? Он был, конечно же, некрещёным, но слышал, что это в таких случаях помогает.

С утра за стенами ангара послышалась непонятная суета, – то и дело раздавались команды, кто-то орал, кто-то визгливо оправдывался.

– Похоже, к нашему ряису начальство едет… – определил кто-то из арестантов и, иронично хмыкнув, добавил: – Опять «зверинец» смотреть будут, да расстрелом пугать…

– К гадалке не ходить! – поддержал говорившего хриплый бас.

Сашка вялого разговора не поддержал. Глупо гадать о том, что всё равно от тебя не зависит.

Некоторое время он разминал затекшую шею. Шея отзывалась тупой болью.

«Опять застудил…» – меланхолично отметил он.

Домой хотелось невыносимо. Впрочем, Сашка надеялся, что там, дома, уже никого нет, и что его Лиса с уже двухгодовалым сыном (уже, наверняка, вовсю бегает!) уехала к родителям, не осталась в этом аду. Если повезёт остаться в живых, то придётся их искать… Нового адреса родителей своей супруги он не помнил. В памяти осталось лишь то, что они осели где-то на границе Саратовской и Волгоградской областей.

Невесёлые Сашкины мысли прервал скрип несмазанной металлической калитки, врезанной в проржавевшие двери ангара.

– Подъём, свиньи! – рявкнул появившийся на краю ямы комбриг Наиль. – Сейчас будете мыться, переодеваться и подписывать контракт! Кто не подпишет – лично расстреляю!!! – объявил он и жизнерадостно заржал.

– Пугает, сука… – вполголоса подытожил это сообщение сиплый бас. – Хрен ему, а не подпись. Но помыться перед очередным расстрелом не помешает… Эй, там! А как насчёт завтрака? – поинтересовался всё тот же бас. – Я на пустой желудок расстреливаться не привык!

– Подпишете контракт, будет вам, свиньям, и завтрак, и выпивка, и чистая постель в общежитии!

В подтверждение слов комбрига, двое разношерстно одетых ополченцев подтащили к яме лестницу и, опустив её вниз, взяли автоматы наизготовку.

– Вылазь! – скомандовал комбриг. – Только без шуточек!

– Ну что, мужики? Подмоемся, раз такая оказия? – спросил сиплый и первым полез из ямы.

Мыли пленников незатейливо – холодной водой из пожарного гидранта, вблизи служившего им тюрьмой ангара.

– Хорошо, хоть мыло дали, – саркастически отметил всё тот же сиплый, и пояснил: – От тех, кто вместо туалетной бумаги снова стал подтираться камушком – можно ждать чего угодно.

Полотенец помывшимся пленникам не дали, но, когда те немного обсохли на мартовском солнышке, принесли ворох бэушного турецкого камуфляжа.

– Переодевайтесь! – скомандовал подошедший вслед за интендантом комбриг Наиль.

– Я это дерьмо не одену, – заявил успевший постирать свою форму сиплый.

– Вольному воля! – пожал плечами комбриг и коротко кивнул одному из охранников.

Тот повёл стволом автомата и выпустил в сиплого неоправданно длинную очередь.

– Кто ещё хочет, чтобы его закопали в мокрых трусах? – поинтересовался комбриг Наиль.

Сашка сплюнул и первым наклонился за комплектом не имевшей погон и прочих знаков различия формы.

Сиплому было уже не помочь.

Сокращение…

Каждый месяц несколько семей курсовых офицеров и преподавателей Бакинского общевойскового командного училища убывает к новому месту службы.

В Россию.

Училище агонизирует… Уже нет ни Верховного Совета АзССР, имя которого оно носило, ни самой Азербайджанской ССР. Страна лопнула, словно перезрелый плод, сдавленный неосторожной рукой, и вместе с ней покатилась по наклонной вся тщательно налаженная система подготовки военных кадров. После насильственного расчленения СССР, Бакинское училище перестало существовать как учебное заведение. Не сразу, но перестало.

Ещё вчера оно готовило пехотных офицеров. И неплохо готовило.

Пехотных училищ в бывшем Союзе было семь. Каждое по-своему уникальное, со своей спецификой. Выпускники Бакинского – специализировались на особенностях ведения войны в горах, Ташкентское – готовило офицеров к боевым действиям в пустыне, и т. д. Такое же разделение специализаций имелось и в артиллерии. Офицеров-артиллеристов для войны в горных условиях готовило ТАУ (Тбилисское артиллерийское училище). По ташкентским договоренностям его материальная база досталась Грузии. Самостийный Азербайджан оказался в более выгодном положении – ему отошли сразу два училища: пехотное и морское. Морское готовило лучших в мире штурманов. Штурманы в бурном революционном море местных политических процессов оказались не при делах. Зато для пехоты работы нашлось с избытком.

При полуфеодальной ментальности и таких же реалиях – пехота оказалась востребованнее штурманов.

Азербайджану повезло ещё и в том, что больше всего войск бывшей Советской Армии в Закавказье дислоцировалось именно на его территории. В результате, при разделе советского военного имущества под контроль Баку перешли 4-я Общевойсковая Армия (четыре мотострелковые дивизии), три бригады ПВО, бригада специального назначения, четыре базы ВВС и часть Каспийской морской флотилии. Кроме этого, Азербайджану достались склады боеприпасов (стратегический в Килязи, окружные в Агдаме и Насосном, дивизионные в Гюздеке, Гяндже, Ленкорани, Нахичевани).

Общее количество боеприпасов на этих складах оценивали в 11 000 вагонов.

Передача Баку имущества 4-й Армии и 49-го арсенала была завершена в 1992 г.

Казалось бы – всё для новообразовавшейся страны складывалось хорошо. Но, вот незадача, в современной армии воинских специальностей много, и поэтому, без комплексной подготовки офицерского корпуса и опытного преподавательского состава, сильно урезанный пазл военного наследия никак не складывался в полноценные Вооружённые силы. Формировать профессиональную армию Азербайджана оказалось некому. Впрочем, желающих стать министром обороны новоявленного государства и командирами воинских частей, с невразумительным штатом и не менее невразумительными боевыми задачами, было хоть отбавляй. Не было лишь офицеров низового звена и, что особенно обидно, «свежеосвобождённые» азербайджанцы вовсе не горели желанием служить собственным «вождям» в собственных же вооружённых силах.